– Обувайтесь.
Рэйчел вскинула голову и шагнула ему навстречу.
Джонаса переполняла жгучая и злобная ярость, но ему пришлось держать ее в узде, пока его давнишний враг тащил Рэйчел через кухню в столовую, а потом наружу через парадную дверь.
Он побоялся противостоять Гриффину, и этот страх засел у него внутри, усиливая горечь поражения.
Миссис Хаммонд упрямо молчала у плиты, помешивая суп.
– Пошли Маккея за индианкой,– сказал Джонас после нескольких секунд напряженного молчания.
– Но, Джонас...
– За индианкой,– выдохнул Джонас.– Фон Найтхорс.
Когда миссис Хаммонд осмелилась, наконец, встретиться с ним взглядом, в ее глазах мелькнуло осуждение.
– Но сейчас полдень. Что Том должен ей сказать? Джонас круто повернулся и распахнул дверь резким движением руки.
– Что пришло время платить,– ответил он.
ГЛАВА 4
Немного успокоившись, Рэйчел рискнула украдкой взглянуть на мужчину, сидящего рядом с ней в коляске. Его лицо с напряженным подбородком и плотно сжатыми, аристократического рисунка губами выражало неодобрение.
Доктор Гриффин Флетчер. Рэйчел была благодарна миссис Хаммонд, сообщившей ей имя этого человека: самому ему так и не хватило воспитанности, чтобы представиться.
– Зачем вы это делаете? – решилась спросить она, испытывая болезненную неловкость из-за своих мокрых непричесанных волос и одежды с чужого плеча.
Доктор Флетчер обратил свои темные гневные глаза на ее лицо. У него был низкий, рокочущий голос, подобный дальнему раскату грома.
– Что предлагал вам Джонас? – холодно осведомился он.
Рэйчел почувствовала, как все ее лицо вспыхнуло краской.
– Простите? – выдавила она задыхаясь.
– Ничего, – буркнул доктор, переключая внимание на вожжи, лошадь и вязкую грязную дорогу, сменившую мощеную подъездную аллею, ведущую к дому мистера Уилкса.
Замирая от страха, Рэйчел откинулась на подушки сиденья и стала молча молиться о скором и чудесном спасении.
Будто бы в унисон с охватившей ее бурей чувств дождь превратился в ливень и забарабанил по крыше коляски. Попадая внутрь, капли хлестали Рэйчел по лицу и стекали на ее прелестное сиреневое платье.
Казалось, доктор Флетчер напрочь забыл о ее существовании, и девушку это странным образом беспокоило. Этот человек внушал ей сильнейшую антипатию – Рэйчел почувствовала ее с первого взгляда, и все же что-то внутри нее жаждало его внимания.
– Я хочу знать, куда вы меня везете, – твердо произнесла она, стараясь перекричать гул усиливающегося дождя.
Наконец он посмотрел на нее, окинул уничтожающим взглядом ее промокшее платье, после чего вновь перевел глаза на ее лицо.
– Вам холодно,– сказал он почти осуждающе. Затем быстро снял пиджак и сунул его Рэйчел.
Рэйчел накинула пиджак на плечи и свирепо уставилась на доктора:
– Я требую, чтобы вы мне сказали...
На его плотно сжатых губах появилась невеселая усмешка.
– Значит, вы требуете? – он засмеялся так, что Рэйчел вздрогнула. – Интересно.
– Вы всегда такой гадкий, доктор Флетчер?
– Только когда я в хорошем настроении, – парировал он. – А вы всегда ходите домой к таким, как Джонас Уилкс?
Глубоко оскорбленная Рэйчел надолго лишилась дара речи. Затем заговорила, размеренно и с достоинством, тоном настоящей леди:
– Мистер Уилкс был очень добр ко мне.
В глубине его темных глаз сверкнула мрачная ирония.
– О-о, он отличный парень, – язвительно протянул доктор Флетчер. Его взгляд снова переместился на ставшую уже почти прозрачной ткань ее платья, и выражение злобного веселья уступило место другому – яростному и непонятному.
– Красивое платье,– заметил он.
Рэйчел не была настолько наивной, чтобы принять это за комплимент, и в последний момент прикусила язык, сдержав готовое вырваться «спасибо».
Жалкая кляча плелась, то и дело увязая копытами в грязи; несмотря на дождь, дыхание лошади образовывало в воздухе маленькие облачка пара. Рэйчел сделала вид, будто с интересом рассматривает буйную растительность по бокам дороги. Наконец они добрались до Провиденса, но коляска не остановилась ни у одного из красивых, аккуратно покрашенных домиков, так восхитивших Рэйчел. Лошадь продолжала тащить коляску, пока не остановилась перед тем самым коттеджем, где Рэйчел совсем недавно повстречала мистера Уилкса.
– Вы можете зайти и обсохнуть,– коротко бросил доктор, соскочив с сиденья коляски и поднимая с пола старую черную медицинскую сумку.
Рэйчел с опаской посмотрела в сторону палаточного городка. Он едва виднелся сквозь стену дождя и выглядел все так же неприветливо. Она подавила инстинктивное желание сбежать от этого назойливого человека, пока есть возможность, и укрыться, дрожа от холода, в сомнительной безопасности своей палатки.
Доктора Флетчера вроде бы не особенно интересовало, что намерена делать Рэйчел. Он уже широко шагал по аккуратной дорожке, ведущей к двери коттеджа. Рэйчел поспешила преодолеть расстояние, отделявшее ее от этого дерзкого, смущавшего ее человека. Поравнявшись с ним, она вдруг вспомнила о замках, описания которых встречала в книгах. Он был похож на одно из этих угрюмых, неприступных строений – холодный и замкнутый, будто бы отделенный от нее преградой, столь же реальной и непреодолимой, как ров, наполненный водой и кишащий крокодилами. Интересно, подумала она, удавалось ли хоть кому-нибудь – мужчине, женщине или ребенку – проникнуть за эти мощные стены и найти путь, ведущий к его сердцу?
Рэйчел понимала, что у нее просто разыгралось воображение, но это ее не заботило. Умение погружаться в мир фантазии часто скрашивало для девушки невыносимую реальность.
В доме оказалось чисто и тепло, но освещение было скудным. Призрак смерти витал в этом уютном жилище. Рэйчел почувствовала ее присутствие и плотнее запахнулась в пиджак доктора.
Возле очага, в котором потрескивал огонь, стоял, сгорбившись, худой изможденный человек. Его лицо находилось в тени, но Рэйчел поняла, что он плачет, и у нее тоже задрожали губы: слишком много эти тихие, сдавленные звуки говорили девушке о жизни в поселках лесорубов и вокруг них.
Доктор Флетчер молча пересек комнату и исчез за боковой дверью, оставив Рэйчел и убитого горем человека одних.
Но почти тут же из комнаты, куда вошел доктор, появился высокий, приятного вида мужчина. Она печально улыбнулся Рэйчел.
– Здравствуйте,– сказал он и направился к ней, протягивая руку, которая оказалась крепкой и мозолистой.
Она растерянно уставилась на его потертый священнический воротничок. Священники, которых ей случалось встречать, обычно пространно и громко говорили, но редко занимались настоящей работой. Огрубевшая кожа его рук противоречила подобному представлению. Этому человеку, несомненно, не раз приходилось махать топором, а может, и работать двуручной пилой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102