– подумала она.– То, что ты чувствуешь к этой женщине-подростку с фиалковыми глазками – это жалость, а не любовь».
Джоанна заговорила, внезапно причем очень резким тоном:
– Никакого праздника не будет, Афина.
Праздник состоится – Афина была абсолютно уверена в этом. Никогда, за всю ее жизнь, ни одно ее желание не оставалось неисполненным – и завтрашний праздник не будет исключением из этого правила.
Афина спокойно повернулась и выплыла из комнаты, чтобы начать приготовления. Если гости будут приглашены, матери не останется ничего иного, кроме как любезно принять их.
ГЛАВА 24
За окнами была темнота. Джонас оторвался от счетов, разбросанных по рабочему столу, и нахмурился. Кружевные занавески на окне вздувались, как паруса, и в какой-то момент ему показалось, то в шуме ночного ветра он услышал свое имя.
Он встал, подошел к окну и с резким стуком опустил раму. Хватит быть таким суеверным, сказал он себе. Он не сделал ничего такого, чего не следовало делать. Но когда за его спиной резко отворилась дверь кабинета, Джонас замер.
На пороге, с обычным своим придурковатым видом, стоял Маккей, очень довольный собой.
– Вам телеграмма – мне ее только что дал хозяин магазина.
Джонас встревожился и внезапно обрадовался даже такой компании, как Маккей. Он протянул руку, взял послание, развернул его и прочел:
5 ИЮНЯ МОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ, ПРИЕЗЖАЙ ОТПРАЗДНУЕМ. АФИНА.
Уверенный в том, что это какая-то ошибка, Джонас вновь пробежал глазами телеграмму. Ошибки не было: Афина в Сиэтле и, судя по всему, готовит какую-то очередную каверзную проделку.
Нащупав кресло, Джонас упал в него в полном оцепенении. Он бы ни за что не поверил, что у нее хватит дерзости вернуться после всего, что произошло. Но какое удачное время она выбрала! Джонас выпрямился в кресле, закинул ноги на стол и засмеялся низким гортанным смехом.
– Принеси бренди, Маккей,– и захвати несколько стаканов. Если я не ошибаюсь, в следующие пять минут к нам нагрянут гости.
Ворча, возможно недовольный возложенной на него обязанностью, Маккей принес требуемое. Кратким кивком головы Джонас отпустил его, заложил руки за голову и стал ждать.
Он ошибся насчет времени, но в остальном оказался прав. Прошло полчаса, когда он услышал звук открываемых входных дверей, а затем, с лестницы – разгневанный топот не одной, а двух пар сапог. Джонас улыбнулся. Значит, Филд Холлистер тоже приглашен. Что ж, это вполне в духе Афины – чем больше, тем веселее.
Появление Гриффина в кабинете сопровождалось таким же аккомпанементом, как и его вторжение в дом – тяжелая дверь с грохотом захлопнулась за его спиной. В правой руке у него была телеграмма, в глазах – бешенство.
– Что, черт побери, происходит? – заорал он. Филд покраснел от смущения и умиротворяюще положил руку на плечо Гриффина.
– Может, ты все же успокоишься? – прошипел он. Гриффин стряхнул руку с плеча, не отрывая зловещего взгляда от лица Джонаса.
– Если это один из твоих фокусов, Уилкс, клянусь...
Джонас улыбнулся, убрал руки из-за головы и спокойно сложил их на коленях.
– Я так же удивлен, как и ты, – объявил он. Затем вытащил свою телеграмму, которая, как он подозревал, была точной копией остальных, из кармана рубашки и швырнул ее на стол.
Гриффин поднял бумагу, пробежал по ней взглядом и бросил обратно. Он хрипло выругался сквозь зубы и отвернулся.
– Ты, конечно, едешь? – дружелюбно поинтересовался Джонас. – Думаю, это будет Событие Года.
– Я не верю в это! – прохрипел Гриффин, почти шепотом, который звучал более грозно, чем крик. – Я не верю!
Джонас подпер руками подбородок и сидел, с трудом сдерживая смех.
А как ты, Филд? Оставишь ли свое верное стадо ради ночи интриг?
Филд ответил таким испепеляющим взором, что для полного эффекта не хватало только запаха серы.
Позволив себе осторожно усмехнуться, Джонас продолжил, обращаясь к напряженной спине Гриффина.
– Рэйчел все поймет насчет Афины, – рассудительно заговорил он. – Или ты, нарушив наше соглашение, уже признался в своей бессмертной любви?
Гриффин медленно повернулся, и в глазах его сверкнуло чувство, которое Джонас не решился бы определить.
– Что я сделал или не сделал, тебя не касается, – произнес он со знакомой Джонасу угрожающей монотонностью.– Но если ты приложил к этому руку, я тебя растерзаю!
– Чрезвычайно неприятная перспектива, – бесстрастно отозвался Джонас. – На этот раз я чист.
Теперь уже Филд отвернулся, с видимым усилием сдерживая себя.
Взгляд Гриффина упал на бренди, стоящее на углу стола. Он резко откупорил бутылку и налил двойную порцию в два стакана, один из которых протянул Филду.
Джонаса чрезвычайно позабавило, что пастор пил с непривычной для него жаждой. Но сам Гриффин присел на краешек стола, вертя стакан с нетронутым напитком.
– Что держит тебя здесь, Джонас? Почему ты еще не на пути в Сиэтл, чтобы снова заявить права на свою женщину?
Джонасу очень хотелось улыбнуться, но он не посмел. Ему хотелось смеяться буквально до рези в животе.
– Я же обещал, ты разве забыл? Гриффин злобно нахмурился:
– Я говорю об Афине, и ты это знаешь.
– Мне не нужна Афина, мне нужна Рэйчел.
По плечам Гриффина пробежала заметная дрожь, отчего бренди в стакане стало плескаться маленькими янтарными волнами.
– Тебе не нужна Афина. Помнится, когда-то ты ее очень домогался.
Джонас пожал плечами:
– Как и ты.
Гриффин осушил стакан одним глотком, и жила у него на шее зловеще напряглась, словно натянутый канат. Когда он взглянул на Джонаса, его черты исказила жутковатая улыбка.
– Я занимался любовью с Рэйчел,– без всякого выражения проговорил он.
Как Гриффин и ожидал, его слова поразили соперника. Джонас почувствовал прилив тошноты и до боли стиснул челюсти.
– Врешь! – прошипел он.
– Гриффин, во имя всего святого...– принялся умолять Филд, забыв свой гнев.
Но ничто не могло остановить Гриффина.
– Она была девственницей, Джонас.
Нет, неправда, что Рэйчел отдалась этому человеку; всем своим существом Джонас отказывался в это верить. Он отчаянно старался контролировать свой голос, движения, эмоции.
– Ты лжешь, ублюдок. Ты лжешь, потому что, вернувшись со своего высокоученого съезда в Сан-Франциско, увидел, что твоя драгоценная Афина барахтается в моей постели!
Гриффин закрыл глаза, отгоняя от себя это воспоминание, но Джонас видел, что оно продолжает преследовать его.
– Заткнись,– выдохнул Гриффин.
Филд торопливо вмешался в разговор, спокойно сказав:
– Перестаньте, вы оба. Вы этим ничего не измените. Ненависть, словно некое осязаемое, но невидимое вещество, заполнила комнату и, казалось, билась о стены и потолок.
Тишину нарушил вечный миротворец Филд.
– Знаете, есть один способ разрядить ситуацию,– тихо предложил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Джоанна заговорила, внезапно причем очень резким тоном:
– Никакого праздника не будет, Афина.
Праздник состоится – Афина была абсолютно уверена в этом. Никогда, за всю ее жизнь, ни одно ее желание не оставалось неисполненным – и завтрашний праздник не будет исключением из этого правила.
Афина спокойно повернулась и выплыла из комнаты, чтобы начать приготовления. Если гости будут приглашены, матери не останется ничего иного, кроме как любезно принять их.
ГЛАВА 24
За окнами была темнота. Джонас оторвался от счетов, разбросанных по рабочему столу, и нахмурился. Кружевные занавески на окне вздувались, как паруса, и в какой-то момент ему показалось, то в шуме ночного ветра он услышал свое имя.
Он встал, подошел к окну и с резким стуком опустил раму. Хватит быть таким суеверным, сказал он себе. Он не сделал ничего такого, чего не следовало делать. Но когда за его спиной резко отворилась дверь кабинета, Джонас замер.
На пороге, с обычным своим придурковатым видом, стоял Маккей, очень довольный собой.
– Вам телеграмма – мне ее только что дал хозяин магазина.
Джонас встревожился и внезапно обрадовался даже такой компании, как Маккей. Он протянул руку, взял послание, развернул его и прочел:
5 ИЮНЯ МОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ, ПРИЕЗЖАЙ ОТПРАЗДНУЕМ. АФИНА.
Уверенный в том, что это какая-то ошибка, Джонас вновь пробежал глазами телеграмму. Ошибки не было: Афина в Сиэтле и, судя по всему, готовит какую-то очередную каверзную проделку.
Нащупав кресло, Джонас упал в него в полном оцепенении. Он бы ни за что не поверил, что у нее хватит дерзости вернуться после всего, что произошло. Но какое удачное время она выбрала! Джонас выпрямился в кресле, закинул ноги на стол и засмеялся низким гортанным смехом.
– Принеси бренди, Маккей,– и захвати несколько стаканов. Если я не ошибаюсь, в следующие пять минут к нам нагрянут гости.
Ворча, возможно недовольный возложенной на него обязанностью, Маккей принес требуемое. Кратким кивком головы Джонас отпустил его, заложил руки за голову и стал ждать.
Он ошибся насчет времени, но в остальном оказался прав. Прошло полчаса, когда он услышал звук открываемых входных дверей, а затем, с лестницы – разгневанный топот не одной, а двух пар сапог. Джонас улыбнулся. Значит, Филд Холлистер тоже приглашен. Что ж, это вполне в духе Афины – чем больше, тем веселее.
Появление Гриффина в кабинете сопровождалось таким же аккомпанементом, как и его вторжение в дом – тяжелая дверь с грохотом захлопнулась за его спиной. В правой руке у него была телеграмма, в глазах – бешенство.
– Что, черт побери, происходит? – заорал он. Филд покраснел от смущения и умиротворяюще положил руку на плечо Гриффина.
– Может, ты все же успокоишься? – прошипел он. Гриффин стряхнул руку с плеча, не отрывая зловещего взгляда от лица Джонаса.
– Если это один из твоих фокусов, Уилкс, клянусь...
Джонас улыбнулся, убрал руки из-за головы и спокойно сложил их на коленях.
– Я так же удивлен, как и ты, – объявил он. Затем вытащил свою телеграмму, которая, как он подозревал, была точной копией остальных, из кармана рубашки и швырнул ее на стол.
Гриффин поднял бумагу, пробежал по ней взглядом и бросил обратно. Он хрипло выругался сквозь зубы и отвернулся.
– Ты, конечно, едешь? – дружелюбно поинтересовался Джонас. – Думаю, это будет Событие Года.
– Я не верю в это! – прохрипел Гриффин, почти шепотом, который звучал более грозно, чем крик. – Я не верю!
Джонас подпер руками подбородок и сидел, с трудом сдерживая смех.
А как ты, Филд? Оставишь ли свое верное стадо ради ночи интриг?
Филд ответил таким испепеляющим взором, что для полного эффекта не хватало только запаха серы.
Позволив себе осторожно усмехнуться, Джонас продолжил, обращаясь к напряженной спине Гриффина.
– Рэйчел все поймет насчет Афины, – рассудительно заговорил он. – Или ты, нарушив наше соглашение, уже признался в своей бессмертной любви?
Гриффин медленно повернулся, и в глазах его сверкнуло чувство, которое Джонас не решился бы определить.
– Что я сделал или не сделал, тебя не касается, – произнес он со знакомой Джонасу угрожающей монотонностью.– Но если ты приложил к этому руку, я тебя растерзаю!
– Чрезвычайно неприятная перспектива, – бесстрастно отозвался Джонас. – На этот раз я чист.
Теперь уже Филд отвернулся, с видимым усилием сдерживая себя.
Взгляд Гриффина упал на бренди, стоящее на углу стола. Он резко откупорил бутылку и налил двойную порцию в два стакана, один из которых протянул Филду.
Джонаса чрезвычайно позабавило, что пастор пил с непривычной для него жаждой. Но сам Гриффин присел на краешек стола, вертя стакан с нетронутым напитком.
– Что держит тебя здесь, Джонас? Почему ты еще не на пути в Сиэтл, чтобы снова заявить права на свою женщину?
Джонасу очень хотелось улыбнуться, но он не посмел. Ему хотелось смеяться буквально до рези в животе.
– Я же обещал, ты разве забыл? Гриффин злобно нахмурился:
– Я говорю об Афине, и ты это знаешь.
– Мне не нужна Афина, мне нужна Рэйчел.
По плечам Гриффина пробежала заметная дрожь, отчего бренди в стакане стало плескаться маленькими янтарными волнами.
– Тебе не нужна Афина. Помнится, когда-то ты ее очень домогался.
Джонас пожал плечами:
– Как и ты.
Гриффин осушил стакан одним глотком, и жила у него на шее зловеще напряглась, словно натянутый канат. Когда он взглянул на Джонаса, его черты исказила жутковатая улыбка.
– Я занимался любовью с Рэйчел,– без всякого выражения проговорил он.
Как Гриффин и ожидал, его слова поразили соперника. Джонас почувствовал прилив тошноты и до боли стиснул челюсти.
– Врешь! – прошипел он.
– Гриффин, во имя всего святого...– принялся умолять Филд, забыв свой гнев.
Но ничто не могло остановить Гриффина.
– Она была девственницей, Джонас.
Нет, неправда, что Рэйчел отдалась этому человеку; всем своим существом Джонас отказывался в это верить. Он отчаянно старался контролировать свой голос, движения, эмоции.
– Ты лжешь, ублюдок. Ты лжешь, потому что, вернувшись со своего высокоученого съезда в Сан-Франциско, увидел, что твоя драгоценная Афина барахтается в моей постели!
Гриффин закрыл глаза, отгоняя от себя это воспоминание, но Джонас видел, что оно продолжает преследовать его.
– Заткнись,– выдохнул Гриффин.
Филд торопливо вмешался в разговор, спокойно сказав:
– Перестаньте, вы оба. Вы этим ничего не измените. Ненависть, словно некое осязаемое, но невидимое вещество, заполнила комнату и, казалось, билась о стены и потолок.
Тишину нарушил вечный миротворец Филд.
– Знаете, есть один способ разрядить ситуацию,– тихо предложил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102