Примерно через полчаса девушка наконец потеряла терпение:
– Гриффин Флетчер, если вы не объясните мне, что происходит...
Обернувшись через широкое плечо, Гриффин усмехнулся:
– Это долгая, запутанная история, мисс Маккиннон. Думаю, достаточно сказать, что однажды Филд воспользовался этим же приемом, дабы предупредить меня, что мой отец поднимается на гору с ремнем в руках и жаждет моей крови.
Рэйчел наморщила нос.
– Он не мог сообщить все это с помощью зеркала, – возразила она.
– Он и не смог. Мой отец отыскал меня и как следует отлупил.
Рэйчел заливисто расхохоталась:
– Что же такое ужасное ты натворил? Гриффин ухмыльнулся:
– Я описал в школьном сочинении, как моя любимая бабушка, приехав из Старого Света, нанялась в служанки и отбила своего хозяина у супруги.
Рэйчел снова рассмеялась:
– А что, так и было?
– Да, но мне не полагалось этого разглашать,– ответил Гриффин и снова переключил внимание на спуск по крутому склону.
Они еще дважды заметили серебристую вспышку до того, как достигли подножия горы и медленно въехали в рощу позади церкви Филда Холлистера. Когда лошади остановились напиться из пруда, священник выбежал из дома с покрасневшим от досады и облегчения лицом.
– Будь оно все проклято, Гриффин...– гневно начал он.
Рассмеявшись, Гриффин перекинул одну ногу через шею лошади и соскочил на землю.
– Успокойся, Филд. Я получил твое послание. На этот раз.
Филд тоже не смог удержаться от смеха.
В доме Филд деликатно указал Рэйчел комнату, где она могла привести себя в порядок. Как только дверь за девушкой затворилась, Гриффин, скрестив руки на груди, прислонился спиной к стене кухни.
– Где они ждали, Филд?
Покачав головой, Филд отвел друга в крошечную гостиную. Там он заговорил в полный голос.
– Возможно, у подножья горы,– ответил он.– Утром сын Молли принес мне записку. В ней говорилось, что люди Джонаса всю ночь продежурили возле твоего дома. Это меня встревожило, я прокатился мимо дома Джонаса и заметил, что он собирает целую небольшую армию. Об остальном я догадался.
– Возможно, ты спас мою шкуру,– сказал Гриффин; одновременно перед его мысленным взором поплыли чудесные воспоминания о прошедшей ночи. Он отвернулся, притворившись, будто внимательно разглядывает ничем не примечательный кирпичный камин Филда, и пытаясь таким образом скрыть неприглядную истину, которая могла отразиться на его лице.
Но не успел.
– Черт тебя побери, Гриффин, – прошипел Филд, разворачивая его лицом к себе.– Ты сделал это, да? Ты скомпрометировал эту девушку!
Но слова Филда не могли вызвать в нем большего стыда, чем тот, который он и без того испытывал.
– Я не знал, что она девственница! – огрызнулся он.
– Ты идиот, Гриффин, – тихим, охрипшим от ярости голосом ответил Филд. – Ты твердолобый идиот. Ты просто хотел досадить Джонасу.
Гриффин пожал плечами, тщательно избегая взгляда своего друга.
– И мне это удалось, – с притворной небрежностью отозвался он.
Окаменевшая, стояла Рэйчел посреди безупречно чистой кухоньки в доме Филда Холлистера. Ты скомпрометировал эту девушку. Ты просто хотел досадить Джонасу. Эти слова безжалостно терзали душу девушки. Но все же менее безжалостно, чем ответ Гриффина. И мне это удалось.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Рэйчел опять смогла пошевелиться. Молча, затаив в себе страшную боль и гнев, она потихоньку выбралась из дома через заднюю дверь и бежала до тех пор, пока не оказалась в салуне. По пути она заметила, что пароход «Стэйтхуд» стоит в порту.
– Мэми! – воскликнула она и дрожа, в изнеможении привалилась к двери кухни. – Мэми, где ты?
Добрая женщина, чье круглое лицо выражало удивление и испуг, немедленно примчалась на зов Рэйчел.
– Рэйчел, ради всего святого, что случилось? Рэйчел прерывисто дышала, хватая ртом воздух.
– Я... в порту стоит пароход... мне нужны мои деньги...
– Но, Боже мой...
Рэйчел уже выбегала из кухни; слезы ручьями текли у нее из глаз.
– Пожалуйста, Мэми,– у меня нет времени...
Спотыкаясь, она взобралась по ступенькам, не обращая внимания на любопытные взгляды томящихся от безделья танцовщиц и нескольких посетителей, забредших в салун выпить утром в понедельник. В комнате матери Рэйчел отыскала вместительный чемодан и начала заталкивать в него одежду, которую забрала из дома Гриффина.
Спокойный, невозмутимый голос пронзил ее, как лезвие ножа:
– Не торопись, Рэйчел. Пароход отходит только через час.
Сжимая в руках голубую муслиновую рубашку, Рэйчел медленно обернулась и встретилась взглядом с Гриффином. Один его вид наполнил ее сердце острой, невыносимой болью.
– Ты...– начала она.– Ты...
Она замолчала. Ибо просто не существовало слов, которые могли бы ранить его так больно, как бы ей хотелось. Преодолев себя, Рэйчел продолжила укладывать в чемодан одежду, и это занятие немного успокоило ее.
– Я прослежу, чтобы чемоданы, которые ты оставила в моем доме, были погружены вовремя, – спокойно сказал он.
И удалился.
Рэйчел опустилась на обитую красным бархатом скамейку, закрыла лицо руками и плакала до тех пор, пока у нее больше не осталось слез.
Когда пароход покидал гавань Провиденса, Рэйчел Маккиннон была на его борту. Она стояла, сжимая обеими руками поручни и обводя прощальным взглядом верфь, уютные домики и кладбище на вершине небольшого холма, расположенного рядом с палаточным городком.
– До свидания,– тихо проговорила она.
Мэми Дженкинс казалось, что она никогда не видела ни в чьем лице такого отчаяния, какое было написано на лице Гриффина Флетчера. Подавленный и сокрушенный, он сидел за столом Бекки и делал вид, что пьет кофе, который она поставила перед ним.
«Боже мой,– подумала добрая женщина.– Он любит эту девушку».
– Почему же вы, как дурак, сидите здесь, а не пытаетесь ее догнать? – выпалила Мэми, в волнении оправляя огромными натруженными руками передник и вспомнив, каким несчастным было лицо мисс Рэйчел, когда та забирала у нее оставленные матерью деньги.
Гриффин покачал головой, избегая взгляда Мэми:
– Лучше дать ей уехать, Мэми. Поверь мне.
– Осел,– буркнула Мэми, отвернувшись и с грохотом бросая в дуршлаг шишковатые картофелины. – Упрямый, твердолобый осел!
– Спасибо.
Мэми принялась яростно чистить картошку.
– Сколько раз, по-вашему, Гриффин Флетчер, вам будет ниспослана любовь?
Он отхлебнул кофе, и на лице его изобразилось нечто, весьма далекое от беспечности, к которой он, возможно, стремился.
– Если повезет, больше ни разу. – С этими словами он залпом выпил кофе и вышел.
За окнами было темно. Билли Брэйди не любил темноту: она была полна враждебности так же, как город полон враждебно настроенных людей. Он был рад, что в передней Филда Холлистера горит свет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Гриффин Флетчер, если вы не объясните мне, что происходит...
Обернувшись через широкое плечо, Гриффин усмехнулся:
– Это долгая, запутанная история, мисс Маккиннон. Думаю, достаточно сказать, что однажды Филд воспользовался этим же приемом, дабы предупредить меня, что мой отец поднимается на гору с ремнем в руках и жаждет моей крови.
Рэйчел наморщила нос.
– Он не мог сообщить все это с помощью зеркала, – возразила она.
– Он и не смог. Мой отец отыскал меня и как следует отлупил.
Рэйчел заливисто расхохоталась:
– Что же такое ужасное ты натворил? Гриффин ухмыльнулся:
– Я описал в школьном сочинении, как моя любимая бабушка, приехав из Старого Света, нанялась в служанки и отбила своего хозяина у супруги.
Рэйчел снова рассмеялась:
– А что, так и было?
– Да, но мне не полагалось этого разглашать,– ответил Гриффин и снова переключил внимание на спуск по крутому склону.
Они еще дважды заметили серебристую вспышку до того, как достигли подножия горы и медленно въехали в рощу позади церкви Филда Холлистера. Когда лошади остановились напиться из пруда, священник выбежал из дома с покрасневшим от досады и облегчения лицом.
– Будь оно все проклято, Гриффин...– гневно начал он.
Рассмеявшись, Гриффин перекинул одну ногу через шею лошади и соскочил на землю.
– Успокойся, Филд. Я получил твое послание. На этот раз.
Филд тоже не смог удержаться от смеха.
В доме Филд деликатно указал Рэйчел комнату, где она могла привести себя в порядок. Как только дверь за девушкой затворилась, Гриффин, скрестив руки на груди, прислонился спиной к стене кухни.
– Где они ждали, Филд?
Покачав головой, Филд отвел друга в крошечную гостиную. Там он заговорил в полный голос.
– Возможно, у подножья горы,– ответил он.– Утром сын Молли принес мне записку. В ней говорилось, что люди Джонаса всю ночь продежурили возле твоего дома. Это меня встревожило, я прокатился мимо дома Джонаса и заметил, что он собирает целую небольшую армию. Об остальном я догадался.
– Возможно, ты спас мою шкуру,– сказал Гриффин; одновременно перед его мысленным взором поплыли чудесные воспоминания о прошедшей ночи. Он отвернулся, притворившись, будто внимательно разглядывает ничем не примечательный кирпичный камин Филда, и пытаясь таким образом скрыть неприглядную истину, которая могла отразиться на его лице.
Но не успел.
– Черт тебя побери, Гриффин, – прошипел Филд, разворачивая его лицом к себе.– Ты сделал это, да? Ты скомпрометировал эту девушку!
Но слова Филда не могли вызвать в нем большего стыда, чем тот, который он и без того испытывал.
– Я не знал, что она девственница! – огрызнулся он.
– Ты идиот, Гриффин, – тихим, охрипшим от ярости голосом ответил Филд. – Ты твердолобый идиот. Ты просто хотел досадить Джонасу.
Гриффин пожал плечами, тщательно избегая взгляда своего друга.
– И мне это удалось, – с притворной небрежностью отозвался он.
Окаменевшая, стояла Рэйчел посреди безупречно чистой кухоньки в доме Филда Холлистера. Ты скомпрометировал эту девушку. Ты просто хотел досадить Джонасу. Эти слова безжалостно терзали душу девушки. Но все же менее безжалостно, чем ответ Гриффина. И мне это удалось.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Рэйчел опять смогла пошевелиться. Молча, затаив в себе страшную боль и гнев, она потихоньку выбралась из дома через заднюю дверь и бежала до тех пор, пока не оказалась в салуне. По пути она заметила, что пароход «Стэйтхуд» стоит в порту.
– Мэми! – воскликнула она и дрожа, в изнеможении привалилась к двери кухни. – Мэми, где ты?
Добрая женщина, чье круглое лицо выражало удивление и испуг, немедленно примчалась на зов Рэйчел.
– Рэйчел, ради всего святого, что случилось? Рэйчел прерывисто дышала, хватая ртом воздух.
– Я... в порту стоит пароход... мне нужны мои деньги...
– Но, Боже мой...
Рэйчел уже выбегала из кухни; слезы ручьями текли у нее из глаз.
– Пожалуйста, Мэми,– у меня нет времени...
Спотыкаясь, она взобралась по ступенькам, не обращая внимания на любопытные взгляды томящихся от безделья танцовщиц и нескольких посетителей, забредших в салун выпить утром в понедельник. В комнате матери Рэйчел отыскала вместительный чемодан и начала заталкивать в него одежду, которую забрала из дома Гриффина.
Спокойный, невозмутимый голос пронзил ее, как лезвие ножа:
– Не торопись, Рэйчел. Пароход отходит только через час.
Сжимая в руках голубую муслиновую рубашку, Рэйчел медленно обернулась и встретилась взглядом с Гриффином. Один его вид наполнил ее сердце острой, невыносимой болью.
– Ты...– начала она.– Ты...
Она замолчала. Ибо просто не существовало слов, которые могли бы ранить его так больно, как бы ей хотелось. Преодолев себя, Рэйчел продолжила укладывать в чемодан одежду, и это занятие немного успокоило ее.
– Я прослежу, чтобы чемоданы, которые ты оставила в моем доме, были погружены вовремя, – спокойно сказал он.
И удалился.
Рэйчел опустилась на обитую красным бархатом скамейку, закрыла лицо руками и плакала до тех пор, пока у нее больше не осталось слез.
Когда пароход покидал гавань Провиденса, Рэйчел Маккиннон была на его борту. Она стояла, сжимая обеими руками поручни и обводя прощальным взглядом верфь, уютные домики и кладбище на вершине небольшого холма, расположенного рядом с палаточным городком.
– До свидания,– тихо проговорила она.
Мэми Дженкинс казалось, что она никогда не видела ни в чьем лице такого отчаяния, какое было написано на лице Гриффина Флетчера. Подавленный и сокрушенный, он сидел за столом Бекки и делал вид, что пьет кофе, который она поставила перед ним.
«Боже мой,– подумала добрая женщина.– Он любит эту девушку».
– Почему же вы, как дурак, сидите здесь, а не пытаетесь ее догнать? – выпалила Мэми, в волнении оправляя огромными натруженными руками передник и вспомнив, каким несчастным было лицо мисс Рэйчел, когда та забирала у нее оставленные матерью деньги.
Гриффин покачал головой, избегая взгляда Мэми:
– Лучше дать ей уехать, Мэми. Поверь мне.
– Осел,– буркнула Мэми, отвернувшись и с грохотом бросая в дуршлаг шишковатые картофелины. – Упрямый, твердолобый осел!
– Спасибо.
Мэми принялась яростно чистить картошку.
– Сколько раз, по-вашему, Гриффин Флетчер, вам будет ниспослана любовь?
Он отхлебнул кофе, и на лице его изобразилось нечто, весьма далекое от беспечности, к которой он, возможно, стремился.
– Если повезет, больше ни разу. – С этими словами он залпом выпил кофе и вышел.
За окнами было темно. Билли Брэйди не любил темноту: она была полна враждебности так же, как город полон враждебно настроенных людей. Он был рад, что в передней Филда Холлистера горит свет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102