Какого черта она продолжает надзирать, чистить зал, приводить в порядок Уитмор? Он направился к ней, решив выразить свою благодарность и, может быть, принести свои извинения. Но его опередила Роксана, появившаяся из кухни с рослым молодым парнем, который нес тяжелый холщовый мешок.
— Прошу меня простить, сестра. — Роксана сделала неловкий реверанс в сторону лорда. — Но я подумала, что вам лучше взглянуть прямо сейчас. Это Адам, подмастерье резчика.
Молодой человек неуклюже поклонился. Когда повариха слегка подтолкнула его, он, поставив мешок на пол, вытащил оттуда миску, кубок и ложку… потом еще несколько ложек. Изделия из отличной твердой древесины отличались искусной резьбой и были украшены изображением графского герба.
— Кто все это сделал? — удивленно спросила Элоиза.
— Мастер велел мне делать ложки, и я… я просто… я думал… Ну, я один раз был в зале, видел герб его сиятельства…
— И ты сам все сделал?
Заметив ее восхищение, парень смущенно кивнул.
— Они замечательные! У тебя еще есть другие работы? Они заговорили о том, что для зала нужно еще много разных вещей, и в частности неплохо бы смастерить большой сундук на ножках, где будет храниться столовое белье, над которым сейчас трудились несколько швей.
— У тебя настоящий талант, Адам, — похвалила парня Элоиза, похлопав его по руке. — Употреби его с толком, и твоя семья разбогатеет, а лорд будет тебя уважать.
Когда молодой резчик, покраснев от гордости, отправился на кухню, Элоиза почувствовала, что ей требуется вся ее сила воли, чтобы повернуться к графу.
— Вы тоже обладаете талантом, сестра Элоиза. Вы способны выявлять хорошее в других людях… по крайней мере в большинстве из них. Но вот я, кажется, показываю вам только свои худшие стороны.
— Пожалуйста, милорд… — Она заметно напряглась и опустила глаза.
— Нет, вы должны меня выслушать, сестра. Вы проявили ко мне большее милосердие, чем я заслужил… и я хочу, чтобы вы знали… Я постараюсь быть хорошим и достойным мужем любой, кого бы мне ни прислала аббатиса.
— Я уверена, что настоятельница сделает мудрый выбор. — Элоиза заставила себя улыбнуться.
— Как она сделала и в первый раз. — Граф отступил, не зная, куда ему девать руки, — так ему хотелось прикоснуться к ней. — Я надеюсь, что буду хотя бы наполовину таким же хорошим мужем, как вы монахиней, сестра Элоиза.
— Мы все обязаны служить Господу на предназначенном для нас пути, милорд. Даже если это, возможно, не совсем тот пучь, который бы мы выбрали сами.
Когда она снова повернулась к служанкам, занятым шитьем, граф мог бы поклясться, что видел в ее глазах слезы.
Да, Бог, если он существует, непостижим в своем упрямстве… Он тянет людей туда, где нет места ни их склонностям, ни желаниям их сердца.
Жертва — так у них это называется. Что, по мнению церкви, спасает и облагораживает человечество. С отвращением фыркнув, Перил направился в сравнительное здравомыслие конюшен, в общество своих бессловесных собратьев.
Благодаря попутному ветру и дьявольской скачке эскорт доставил письмо Элоизы в монастырь всего за четыре дня. Однако аббатисе потребовалось время, чтобы его прочесть. Она сидела, размышляя, в своей комнате, подолгу молилась в часовне, совершала длительные прогулки по цветущим весенним полям. Очевидно, послание сестры Элоизы вызвало у нее потребность в созерцании.
Майкл с Саймоном пошли к отцу Бассету за объяснением такого промедления. Отец Бассет пошел к сестре Арчибальд. Сестра Арчибальд весьма неохотно завела об этом разговор с аббатисой.
— Всегда очень нелегко, сестра Арчибальд, решить судьбу молодой женщины. Но Элоиза, чего я, собственно, и ожидала, ухитрилась осложнить все еще больше, — заявила настоятельница.
— Осложнить? — нахмурилась сестра Арчибальд. — Что же такое она тебе написала?
— Она пишет о мужчине в столь ярких выражениях… Нет, лучше взгляни сама. — Аббатиса протянула ей пергамент и ждала, пока старая монахиня прочтет убористо исписанные страницы.
— Но она явно пытается дать ему справедливую оценку. Это не просто фразы. Она говорит, что он упрям и горд, не любит просить о помощи… Да, вот здесь она несколько возвышенна и цветиста… «Чувствуя страдания своих людей, он борется изо всех сил под тяжким грузом собственного долга… безгранично смел, ничего не страшится, даже смерти, когда защищает бедных и слабых». — Тут старая монахиня нахмурилась и вытянула руку, чтобы лучше видеть страницу. — О!
На краю листа виднелись следы слез.
— Действительно «о». — Аббатиса выглянула в окно, на миг подставила лицо солнцу, затем снова повернулась к сестре Арчибальд. — Кажется, ты всегда говорила, что мечтаешь совершить паломничество в Кентербери? Думаю, теперь самое время. По пути можешь доставить его светлости невесту.
— И кого ты собираешься ему послать?
Настоятельница исчезла в своей спальне и вскоре вышла оттуда с маленьким деревянным ящичком. Когда она вложила его в руки старой монахини, та, подняв крышку, насмешливо заглянула внутрь, а затем удивленно посмотрела на подругу.
— Ты в этом уверена?
— Абсолютно.
— О Господи, — тяжело вздохнула сестра Арчибальд.
В Уитмор наконец пришла весна с теплыми ливнями, принесшими одновременно зло и благо. Дороги утонули в грязи, зато напоенные влагой посевы дали щедрые всходы на недавно вспаханных полях.
Известковый раствор, которым побелили маслобойню, ручьями стек на дорогу, зато смыло также нечистоты и сор с других хозяйственных построек. Река и пруд разлились, зато бочки и кадки наполнились свежей водой. Потом дождь прекратился, выглянуло солнце, и все в Уитморе, казалось, ожило.
Но только не душа Элоизы.
Она продолжала трудиться с раннего утра и до позднего вечера, и где бы она ни появлялась, люди тепло приветствовали ее, с воодушевлением говорили о предстоящей женитьбе их лорда и о снятии «проклятия». Когда бы ни заходил об этом разговор, она закрывала глаза, думая о монастыре, о том, насколько легче станет ее жизнь, если она обуздает свое упрямое, непокорное сердце и пожертвует наконец эту надоевшую массу волос Господу.
Перил тоже чувствовал себя не в своей тарелке, когда ежевечерне сидел за столом рядом с сестрой Элоизой и притворялся, что внимательно слушает ее отчет о новых достижениях в Уитморе.
Уткнувшись взглядом в миску, он старался представить на ее месте какое-нибудь кроткое и послушное создание, обожающе устремившее на него свои прозрачные карие очи. Картина эта его совсем не удовлетворила, и граф представил себе гибкую, податливую, достигшую брачного возраста соблазнительницу, взирающую на него с тайным желанием. Ощутив досаду, Перил заменил этот образ на молодую изысканную аристократку, которая будет все время презрительно фыркать, давая ему понять, что он имеет гнусную привычку валяться в навозе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80