Он видел, что она подмечала каждую деталь в обстановке зала и отказалась от невкусного ужина. Ее критический взгляд не упустил ничего.
Она заметила всю неухоженность, запущенность и непродуктивное использование каждого дюйма его владений.
Перил сделал приличный глоток кислого вина и поморщился. Ему не под силу что-либо изменить.
Наверху Элоиза и Мэри-Клематис готовились ко сну так же, как привыкли делать это в монастыре. Сняли верхнюю одежду, вымыли лицо и руки, потом встали на колени для вечерней молитвы. Элоиза по своему обыкновению закончила раньше подруги, подошла к своей узкой деревянной койке, достала щетку и провела ею по гриве непокорных волос.
Вскоре к ней подошла Мэри-Клематис, чтобы помочь.
— Разреши мне, — попросила она, забирая у Элоизы щетку. — Я не делала этого уже несколько лет. Каюсь… иногда мне их так жалко.
— А мне ничуть, — сердито ответила Элоиза, держа в руке толстую рыже-золотую прядь. — Я бы сию минуту их отрезала, если бы могла.
— Элли! — возмутилась Мэри-Клематис. — Даже и думать не смей о таких вещах! Ты должна беречь свои волосы до принятия обетов. Чем длиннее и красивее они будут, тем больший дар ты принесешь Господу. А они у тебя великолепные. Я бы хотела, чтобы и мои были такими же густыми, мягкими… такого же красивого цвета.
— Мне они только мешают, — сердито буркнула Элоиза, бросая щетку в сундук. — Не могу дождаться, когда от них избавлюсь.
Мэри-Клематис вздохнула, подошла к своей койке, надела одолженный у подруги ночной чепец и завернулась в шерстяные одеяла.
— Если бы ты не могла быть монахиней, Элли, что бы ты делала?
— Я уже монахиня во всем, кроме обетов.
— Я знаю, но если бы ты не могла…
— Даже не говори об этом, — резко оборвала подругу Элоиза. — Орден дал мне важное задание. После возвращения я собираюсь принять обет и когда-нибудь обязательно стану аббатисой. — Она потушила лампу, сдернула с койки одеяла и тоже завернулась в них.
Однако, лежа на кровати и глядя в потолок, Элоиза пожалела о резкости своего тона.
— Извини, Клемми. Я совсем не хотела тебя перебивать.
— Все в порядке, я понимаю, — ответила после долгой паузы Мэри-Клематис, и ее вздох неожиданно перешел в стон. — Кажется, приветственный ужин его сиятельства абсолютно не приветствуется моим желудком. Этот ужасный каплун… Я взяла слишком большой кусок и потом не могла оставить его недоеденным, увидев, что граф смотрит на меня. А ты не испытываешь недомогания?
— Я вообще его не ела, — фыркнула Элоиза.
Но все-таки положила руку на живот, вспомнив непривлекательный вид еды и негодующий взгляд графа, когда она ее отвергла. Просто удивительно, как жители этого дома могут выносить такую пищу.
— Я подумала, что каплун будет очень вкусным, — жалобно произнесла Мэри-Клематис.
— Даже благословение архиепископа вряд ли привело бы эту птицу в съедобное состояние, — рассердилась Элоиза. — Завтра с утра я первым делом отправлюсь на кухню. Надеюсь, я смогу предложить несколько усовершенствований…
Среди ночи ее разбудили стон и какой-то шорох. Она повернулась на бок, плотнее закуталась в одеяла, но звуки не исчезли. Новый стон, уже громче, потом шаркающие шаги. Окончательно проснувшись и глянув через плечо, Элоиза увидела Мэри-Клематис, ходившую по комнате, державшись за живот.
— Клемми, что с тобой?
— Ох, я чувствую себя ужасно… Кажется, меня сейчас вырвет!
Элоиза сбросила одеяло и вскочила с койки.
— Где тут… — У них же нет горшка, вспомнила она и, подбежав к Мэри-Клематис, обхватила ее за талию. — В гардеробную, быстро!
Нащупав задвижку, она почти вынесла подругу на лестничную площадку. Так, лестница находится справа, значит, узкий коридор в гардеробную — слева. Впереди была приоткрыта дверь, которую Элоиза раньше не заметила, и оттуда падала столь необходимая сейчас полоска света.
— Ох, Элли… — простонала Мэри-Клематис, зажимая рот ладонью.
— Нет… ты не можешь делать это здесь!
Элоиза изо всех сил пыталась удержать подругу на ногах и дотащить до темного коридора. В дальнем конце мелькнул тусклый свет, обрисовавший мужскую фигуру в тот момент, как Мэри-Клематис выскользнула из ее рук и упала на пол.
— Нет, Клемми… Помогите нам, пожалуйста! — крикнула Элоиза тому, кто появился в коридоре. — Сестра Мэри-Клематис заболела, мне нужна помощь, чтобы довести…
Все произошло в один миг. Она поняла, что бежит за человеком, державшим на руках ее подругу, только уткнувшись ему в спину, когда тот остановился.
— Дверь, — приказал он.
И она наконец узнала их доброго самаритянина.
Ощупью пройдя вдоль стены коридора, Элоиза нашла дверную ручку. Свет упал на безвольную фигуру Мэри-Клематис, когда граф шагнул внутрь, усадил ее на скамью и вышел. Элоиза захлопнула за ним дверь и осталась с подругой. Клемми была холодной, потной и слабой, она придерживала ей голову во время рвоты, растирала плечи.
— Вы в порядке? — спросил граф из-за двери.
— Да, — ответила Элоиза.
— Довольно хорошо, — ответила она во второй раз.
— Думаю, мне нужна помощь, — призналась она после того, как Мэри-Клематис не смогла встать.
Дверь открылась, граф опять взял больную на руки, донес до лестничной площадки и остановился, поджидая Элоизу.
— Сюда. — Она распахнула дверь их комнаты и при лунном свете, проникающем в окно, указала на койку Мэри-Клематис. Потом она быстро откинула одеяло, чтобы он мог уложить ее подругу. — Нам требуется свет.
Граф тут же вышел. Элоиза накрыла больную одеялом, подоткнула его со всех сторон и пощупала ей лоб, стараясь не поддаваться страху. Они теперь далеко от монастыря и сестры Бернис с ее сильнодействующими травяными настоями. Если бы она посвятила больше времени изучению целительского искусства опытных сестер…
Граф вернулся с горящей свечой.
— Что еще нужно?
— Побольше одеял… с моей кровати. — Элоиза кивнула в ту сторону, гладя бледное лицо Клемми. — Ее сильно знобит.
Он принес два одеяла.
— Что с ней? — спросил граф.
— Трудно сказать. Она легко мерзнет, а с тех пор как мы выехали из монастыря, ей все время холодно. Она четыре дня провела в пути, к тому же переутомилась… ела непривычную пищу…
— Могу я сделать что-нибудь еще? — И после короткой паузы добавил: — Только скажите,
— Нам бы угля для жаровни, — Элоиза поежилась. — А то здесь холодно.
— Здесь чертовски холодно. Непонятно, как вы тут не окоченели. — Граф обследовал комнату и, обнаружив пустой угольный ящик, сдерживая гнев, спросил: — Они что, даже не обеспечили вас на ночь углем?
Прежде чем Элоиза успела открыть рот, он уже исчез. Она отыскала свою накидку и дрожа завернулась в нее.
— Прости меня, Клемми, — прошептала она, не зная, слышит ли ее подруга. — Я очень сожалею, что вовлекла тебя во все это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Она заметила всю неухоженность, запущенность и непродуктивное использование каждого дюйма его владений.
Перил сделал приличный глоток кислого вина и поморщился. Ему не под силу что-либо изменить.
Наверху Элоиза и Мэри-Клематис готовились ко сну так же, как привыкли делать это в монастыре. Сняли верхнюю одежду, вымыли лицо и руки, потом встали на колени для вечерней молитвы. Элоиза по своему обыкновению закончила раньше подруги, подошла к своей узкой деревянной койке, достала щетку и провела ею по гриве непокорных волос.
Вскоре к ней подошла Мэри-Клематис, чтобы помочь.
— Разреши мне, — попросила она, забирая у Элоизы щетку. — Я не делала этого уже несколько лет. Каюсь… иногда мне их так жалко.
— А мне ничуть, — сердито ответила Элоиза, держа в руке толстую рыже-золотую прядь. — Я бы сию минуту их отрезала, если бы могла.
— Элли! — возмутилась Мэри-Клематис. — Даже и думать не смей о таких вещах! Ты должна беречь свои волосы до принятия обетов. Чем длиннее и красивее они будут, тем больший дар ты принесешь Господу. А они у тебя великолепные. Я бы хотела, чтобы и мои были такими же густыми, мягкими… такого же красивого цвета.
— Мне они только мешают, — сердито буркнула Элоиза, бросая щетку в сундук. — Не могу дождаться, когда от них избавлюсь.
Мэри-Клематис вздохнула, подошла к своей койке, надела одолженный у подруги ночной чепец и завернулась в шерстяные одеяла.
— Если бы ты не могла быть монахиней, Элли, что бы ты делала?
— Я уже монахиня во всем, кроме обетов.
— Я знаю, но если бы ты не могла…
— Даже не говори об этом, — резко оборвала подругу Элоиза. — Орден дал мне важное задание. После возвращения я собираюсь принять обет и когда-нибудь обязательно стану аббатисой. — Она потушила лампу, сдернула с койки одеяла и тоже завернулась в них.
Однако, лежа на кровати и глядя в потолок, Элоиза пожалела о резкости своего тона.
— Извини, Клемми. Я совсем не хотела тебя перебивать.
— Все в порядке, я понимаю, — ответила после долгой паузы Мэри-Клематис, и ее вздох неожиданно перешел в стон. — Кажется, приветственный ужин его сиятельства абсолютно не приветствуется моим желудком. Этот ужасный каплун… Я взяла слишком большой кусок и потом не могла оставить его недоеденным, увидев, что граф смотрит на меня. А ты не испытываешь недомогания?
— Я вообще его не ела, — фыркнула Элоиза.
Но все-таки положила руку на живот, вспомнив непривлекательный вид еды и негодующий взгляд графа, когда она ее отвергла. Просто удивительно, как жители этого дома могут выносить такую пищу.
— Я подумала, что каплун будет очень вкусным, — жалобно произнесла Мэри-Клематис.
— Даже благословение архиепископа вряд ли привело бы эту птицу в съедобное состояние, — рассердилась Элоиза. — Завтра с утра я первым делом отправлюсь на кухню. Надеюсь, я смогу предложить несколько усовершенствований…
Среди ночи ее разбудили стон и какой-то шорох. Она повернулась на бок, плотнее закуталась в одеяла, но звуки не исчезли. Новый стон, уже громче, потом шаркающие шаги. Окончательно проснувшись и глянув через плечо, Элоиза увидела Мэри-Клематис, ходившую по комнате, державшись за живот.
— Клемми, что с тобой?
— Ох, я чувствую себя ужасно… Кажется, меня сейчас вырвет!
Элоиза сбросила одеяло и вскочила с койки.
— Где тут… — У них же нет горшка, вспомнила она и, подбежав к Мэри-Клематис, обхватила ее за талию. — В гардеробную, быстро!
Нащупав задвижку, она почти вынесла подругу на лестничную площадку. Так, лестница находится справа, значит, узкий коридор в гардеробную — слева. Впереди была приоткрыта дверь, которую Элоиза раньше не заметила, и оттуда падала столь необходимая сейчас полоска света.
— Ох, Элли… — простонала Мэри-Клематис, зажимая рот ладонью.
— Нет… ты не можешь делать это здесь!
Элоиза изо всех сил пыталась удержать подругу на ногах и дотащить до темного коридора. В дальнем конце мелькнул тусклый свет, обрисовавший мужскую фигуру в тот момент, как Мэри-Клематис выскользнула из ее рук и упала на пол.
— Нет, Клемми… Помогите нам, пожалуйста! — крикнула Элоиза тому, кто появился в коридоре. — Сестра Мэри-Клематис заболела, мне нужна помощь, чтобы довести…
Все произошло в один миг. Она поняла, что бежит за человеком, державшим на руках ее подругу, только уткнувшись ему в спину, когда тот остановился.
— Дверь, — приказал он.
И она наконец узнала их доброго самаритянина.
Ощупью пройдя вдоль стены коридора, Элоиза нашла дверную ручку. Свет упал на безвольную фигуру Мэри-Клематис, когда граф шагнул внутрь, усадил ее на скамью и вышел. Элоиза захлопнула за ним дверь и осталась с подругой. Клемми была холодной, потной и слабой, она придерживала ей голову во время рвоты, растирала плечи.
— Вы в порядке? — спросил граф из-за двери.
— Да, — ответила Элоиза.
— Довольно хорошо, — ответила она во второй раз.
— Думаю, мне нужна помощь, — призналась она после того, как Мэри-Клематис не смогла встать.
Дверь открылась, граф опять взял больную на руки, донес до лестничной площадки и остановился, поджидая Элоизу.
— Сюда. — Она распахнула дверь их комнаты и при лунном свете, проникающем в окно, указала на койку Мэри-Клематис. Потом она быстро откинула одеяло, чтобы он мог уложить ее подругу. — Нам требуется свет.
Граф тут же вышел. Элоиза накрыла больную одеялом, подоткнула его со всех сторон и пощупала ей лоб, стараясь не поддаваться страху. Они теперь далеко от монастыря и сестры Бернис с ее сильнодействующими травяными настоями. Если бы она посвятила больше времени изучению целительского искусства опытных сестер…
Граф вернулся с горящей свечой.
— Что еще нужно?
— Побольше одеял… с моей кровати. — Элоиза кивнула в ту сторону, гладя бледное лицо Клемми. — Ее сильно знобит.
Он принес два одеяла.
— Что с ней? — спросил граф.
— Трудно сказать. Она легко мерзнет, а с тех пор как мы выехали из монастыря, ей все время холодно. Она четыре дня провела в пути, к тому же переутомилась… ела непривычную пищу…
— Могу я сделать что-нибудь еще? — И после короткой паузы добавил: — Только скажите,
— Нам бы угля для жаровни, — Элоиза поежилась. — А то здесь холодно.
— Здесь чертовски холодно. Непонятно, как вы тут не окоченели. — Граф обследовал комнату и, обнаружив пустой угольный ящик, сдерживая гнев, спросил: — Они что, даже не обеспечили вас на ночь углем?
Прежде чем Элоиза успела открыть рот, он уже исчез. Она отыскала свою накидку и дрожа завернулась в нее.
— Прости меня, Клемми, — прошептала она, не зная, слышит ли ее подруга. — Я очень сожалею, что вовлекла тебя во все это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80