Продавцы, в окнах которых красовались плакаты «Барроу – в конгресс», обнаружили, что эти окна разбивают. Газеты, поддерживавшие Коннора, были украдены с улиц, и их вырывали из рук мальчишек-газетчиков. Здание пансиона «Вудхалл» облили краской, а там, где выступал Коннор, бандиты по ночам учиняли погромы.
Посетив владельца склада товаров, которого терроризировали и предупреждали, чтобы он держался подальше от урн для голосования, Коннор признал, что в день выборов им потребуются дополнительные силы. Надо было убедиться, что его избиратели смогут пройти в кабинки для голосования мимо громил «Таммани». Он отправил Диппера и Шоти на поиски помощников.
За шесть дней до выборов, ясным морозным утром они прочитали в газетах, что при попытке выкрасть избирательные бюллетени была задержана некая банда. Все ее члены, ирландские иммигранты, хорошо известные в местном полицейском участке, были пойманы на месте преступления. Они утверждали, что не знают того, кто их нанял, но Коннору было ясно, что это работа «Таммани». Газеты, казалось, с ним согласились. Впервые за долгое время главные редакторы лично выступили на страницах своих изданий, призывая провести реформу в системе выборов и положить конец тирании «Таммани» на избирательных участках.
Партия «Таммани» купила в газетах место для рекламы и напечатала там обращения, в которых отказывалась нести ответственность за подлые попытки саботировать выборы. Коннор заявил, что они – банда лицемеров, и призвал провести проверку избирательных бюллетеней, чтобы убедиться в том, что они отпечатаны правильно. Но Херст Барроу, зашедший осмотреть их штаб-квартиру, увидел негодование на лице внука и отозвал его в сторону.
– Никаких проверок, бюллетени в полном порядке, – убеждал он Коннора.
– А если в день выборов мы зайдем в кабинки для голосования и не обнаружим в бюллетенях моего имени? – возмущенно спросил Коннор.
– Да есть там твое имя, есть. Сейчас. – Глаза старика блеснули лукавством, и Коннор, уловив это, внимательно на него посмотрел.
– Что ты имеешь в виду?
– Полиция никогда не обращает внимания, если что-то кладут в охраняемую комнату. Они замечают, только если кто-то пытается что-то оттуда забрать.
Больше он ничего не стал объяснять, но и этого было достаточно. Херст Барроу исполнил свое обязательство позаботиться о бюллетенях. Коннор встретился с ним взглядом, и они долго не отводили глаз, как люди, которые знают друг друга настолько хорошо, что не нуждаются в словах. Только тогда Коннор поверил, что старик действительно хочет, чтобы он победил. В этот момент они оба начали избавляться от боли, обиды и напряженности, возникших между ними много лет назад.
Наступил день выборов, ясный и неожиданно холодный, но только снежная буря могла бы помешать избирателям побить рекорды. К десяти часам утра улицы являли собой яркую иллюстрацию демократии в действии. Все группировки в городе, имеющие что сказать согражданам, в день выборов собрали всех своих представителей – от благотворительных организаций до странствующих евангелистов, от сторонников трезвости до профсоюзных деятелей, от иммигрантских культурных обществ до коренных жителей, протестующих против иммиграции.
Еще больше накаляли атмосферу пиво и ирландское виски, бесплатно раздаваемые избирателям, которые уже выполнили или только собирались выполнить свой гражданский долг. После того как избиратели покидали затянутые полотнищем кабинки, их направляли к тележкам с пивом, припаркованным поблизости, и многие, опрокинув несколько кружек, возвращались в очередь к кабинкам. В растущей толпе шныряли карманники, к ней присоединялись прохожие, демонстрировали свое искусство фокусники, бродили зеваки и шумные группки молодежи. Неудивительно, что, видя такую разномастную толпу, владельцы магазинов вокруг избирательных участков заперли все двери и опустили на окнах ставни.
Всеамериканская женская ассоциация суфражисток планировала свой традиционный марш в день выборов закончить у дверей избирательного участка, где должен был голосовать сам Коннор. Утром женщины собрались в «Вудхалле» и стали прикреплять ленты и разбирать лозунги и плакаты, поддерживающие как их кандидата, так и их общее дело. Коннор смотрел на их приготовления, а потом повернулся к Беатрис, которая только что приколола поперек своего темно-синего шерстяного жакета красно-белую перевязь с надписью «Барроу – в конгресс».
– Ты уверена, что это хорошая идея? Я хочу сказать, что может начаться потасовка. Маклоски голосует на том же участке, и там, без сомнения, появятся люди «Таммани».
– Думаю, тебе не стоит беспокоиться за эту группу. Они не новички в том, что касается маршей протеста или выборных празднеств, – убедила его Беатрис, поправляя ему галстук и замерев, чтобы полюбоваться им. Он выглядел настоящим конгрессменом в этом черном пиджаке-визитке и брюках в тончайшую полоску. – Кроме того, детектив Блэквел собрал всех свободных патрульных на этой территории, а Диппер и Шоти поставили своих людей у каждой урны для голосования, так что твои сторонники смогут пройти. Все, кто нам понадобится, будут на месте.
Коннор повел ее по коридору в кабинет Ардис Герхардт, где обнял. Минуту он просто смотрел на нее с напряженным лицом. Последние две недели у них было так мало свободного времени. Он мог только молиться, чтобы все эти жертвы не оказались напрасными.
– Я хочу, чтобы ты знала, Биби, – скованно проговорил он, – что бы ни случилось, я всегда буду благодарен тебе за твою любовь, за помощь и веру в меня. Я люблю тебя больше, чем могу выразить словами.
– Я тоже люблю тебя, – сквозь подступающие слезы ответила она. – И ты победишь.
– Я знаю, – ощутив мгновенную неловкость, сказал Коннор, – но если нет...
Беатрис поцеловала его, чтобы не дать договорить. Мы вместе – вот что выражал ее поцелуй. Они были и любовниками, и деловыми партнерами. Несколько минут они не разжимали объятий... Она прислушивалась к такому родному стуку его сердца возле ее щеки... Коннор вдыхал аромат ее волос. Потом раздался осторожный стук в дверь, и они отпустили друг друга... до боли остро понимая, что в следующий раз, когда они обнимутся, их надежды либо воплотятся в жизнь, либо разобьются вдребезги.
На улице суфражистки стали в колонну по пять человек позади огромного лозунга, провозглашавшего: «Изберите Барроу в конгресс, чтобы он добился права голоса для женщин!» Коннор занял место как раз за лозунгом, вместе с Беатрис, Элис, Лейси, Франни, Эстер Роуз и Кэрри Чапмен Кэтт. Более пятидесяти женщин выстроились за ними, и они пошли по улице к избирательному участку.
Через пять кварталов улица, как и следовало ожидать, сузилась из-за повозок, карет и прибывающих толп народа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Посетив владельца склада товаров, которого терроризировали и предупреждали, чтобы он держался подальше от урн для голосования, Коннор признал, что в день выборов им потребуются дополнительные силы. Надо было убедиться, что его избиратели смогут пройти в кабинки для голосования мимо громил «Таммани». Он отправил Диппера и Шоти на поиски помощников.
За шесть дней до выборов, ясным морозным утром они прочитали в газетах, что при попытке выкрасть избирательные бюллетени была задержана некая банда. Все ее члены, ирландские иммигранты, хорошо известные в местном полицейском участке, были пойманы на месте преступления. Они утверждали, что не знают того, кто их нанял, но Коннору было ясно, что это работа «Таммани». Газеты, казалось, с ним согласились. Впервые за долгое время главные редакторы лично выступили на страницах своих изданий, призывая провести реформу в системе выборов и положить конец тирании «Таммани» на избирательных участках.
Партия «Таммани» купила в газетах место для рекламы и напечатала там обращения, в которых отказывалась нести ответственность за подлые попытки саботировать выборы. Коннор заявил, что они – банда лицемеров, и призвал провести проверку избирательных бюллетеней, чтобы убедиться в том, что они отпечатаны правильно. Но Херст Барроу, зашедший осмотреть их штаб-квартиру, увидел негодование на лице внука и отозвал его в сторону.
– Никаких проверок, бюллетени в полном порядке, – убеждал он Коннора.
– А если в день выборов мы зайдем в кабинки для голосования и не обнаружим в бюллетенях моего имени? – возмущенно спросил Коннор.
– Да есть там твое имя, есть. Сейчас. – Глаза старика блеснули лукавством, и Коннор, уловив это, внимательно на него посмотрел.
– Что ты имеешь в виду?
– Полиция никогда не обращает внимания, если что-то кладут в охраняемую комнату. Они замечают, только если кто-то пытается что-то оттуда забрать.
Больше он ничего не стал объяснять, но и этого было достаточно. Херст Барроу исполнил свое обязательство позаботиться о бюллетенях. Коннор встретился с ним взглядом, и они долго не отводили глаз, как люди, которые знают друг друга настолько хорошо, что не нуждаются в словах. Только тогда Коннор поверил, что старик действительно хочет, чтобы он победил. В этот момент они оба начали избавляться от боли, обиды и напряженности, возникших между ними много лет назад.
Наступил день выборов, ясный и неожиданно холодный, но только снежная буря могла бы помешать избирателям побить рекорды. К десяти часам утра улицы являли собой яркую иллюстрацию демократии в действии. Все группировки в городе, имеющие что сказать согражданам, в день выборов собрали всех своих представителей – от благотворительных организаций до странствующих евангелистов, от сторонников трезвости до профсоюзных деятелей, от иммигрантских культурных обществ до коренных жителей, протестующих против иммиграции.
Еще больше накаляли атмосферу пиво и ирландское виски, бесплатно раздаваемые избирателям, которые уже выполнили или только собирались выполнить свой гражданский долг. После того как избиратели покидали затянутые полотнищем кабинки, их направляли к тележкам с пивом, припаркованным поблизости, и многие, опрокинув несколько кружек, возвращались в очередь к кабинкам. В растущей толпе шныряли карманники, к ней присоединялись прохожие, демонстрировали свое искусство фокусники, бродили зеваки и шумные группки молодежи. Неудивительно, что, видя такую разномастную толпу, владельцы магазинов вокруг избирательных участков заперли все двери и опустили на окнах ставни.
Всеамериканская женская ассоциация суфражисток планировала свой традиционный марш в день выборов закончить у дверей избирательного участка, где должен был голосовать сам Коннор. Утром женщины собрались в «Вудхалле» и стали прикреплять ленты и разбирать лозунги и плакаты, поддерживающие как их кандидата, так и их общее дело. Коннор смотрел на их приготовления, а потом повернулся к Беатрис, которая только что приколола поперек своего темно-синего шерстяного жакета красно-белую перевязь с надписью «Барроу – в конгресс».
– Ты уверена, что это хорошая идея? Я хочу сказать, что может начаться потасовка. Маклоски голосует на том же участке, и там, без сомнения, появятся люди «Таммани».
– Думаю, тебе не стоит беспокоиться за эту группу. Они не новички в том, что касается маршей протеста или выборных празднеств, – убедила его Беатрис, поправляя ему галстук и замерев, чтобы полюбоваться им. Он выглядел настоящим конгрессменом в этом черном пиджаке-визитке и брюках в тончайшую полоску. – Кроме того, детектив Блэквел собрал всех свободных патрульных на этой территории, а Диппер и Шоти поставили своих людей у каждой урны для голосования, так что твои сторонники смогут пройти. Все, кто нам понадобится, будут на месте.
Коннор повел ее по коридору в кабинет Ардис Герхардт, где обнял. Минуту он просто смотрел на нее с напряженным лицом. Последние две недели у них было так мало свободного времени. Он мог только молиться, чтобы все эти жертвы не оказались напрасными.
– Я хочу, чтобы ты знала, Биби, – скованно проговорил он, – что бы ни случилось, я всегда буду благодарен тебе за твою любовь, за помощь и веру в меня. Я люблю тебя больше, чем могу выразить словами.
– Я тоже люблю тебя, – сквозь подступающие слезы ответила она. – И ты победишь.
– Я знаю, – ощутив мгновенную неловкость, сказал Коннор, – но если нет...
Беатрис поцеловала его, чтобы не дать договорить. Мы вместе – вот что выражал ее поцелуй. Они были и любовниками, и деловыми партнерами. Несколько минут они не разжимали объятий... Она прислушивалась к такому родному стуку его сердца возле ее щеки... Коннор вдыхал аромат ее волос. Потом раздался осторожный стук в дверь, и они отпустили друг друга... до боли остро понимая, что в следующий раз, когда они обнимутся, их надежды либо воплотятся в жизнь, либо разобьются вдребезги.
На улице суфражистки стали в колонну по пять человек позади огромного лозунга, провозглашавшего: «Изберите Барроу в конгресс, чтобы он добился права голоса для женщин!» Коннор занял место как раз за лозунгом, вместе с Беатрис, Элис, Лейси, Франни, Эстер Роуз и Кэрри Чапмен Кэтт. Более пятидесяти женщин выстроились за ними, и они пошли по улице к избирательному участку.
Через пять кварталов улица, как и следовало ожидать, сузилась из-за повозок, карет и прибывающих толп народа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83