Вот и все мое участие.
– Кто был этот «парень»? – Беатрис не сводила с него глаз.
– Я никогда его до этого не видел.
– Я вам не верю, – сказала Беатрис.
– Это правда.
– Зачем вам оказывать такую услугу незнакомцу? Более того, почему вы до сих пор его выгораживаете?
Коннор задумался. В самом деле, почему? Он мог бы придумать что-нибудь правдоподобное, но его собственная неблаговидная роль в этом предприятии уже была раскрыта. Какой смысл защищать избалованного подростка, которому не приходится принимать решения, брать на себя ответственность и отвечать за последствия... что как раз и помогает мальчику стать мужчиной. Коннор подошел к диванчику и сел, обдумывая свои дальнейшие действия. Раскрытие причин, по которым он помог душке Джеффри, может принести ему пользу... может даже уменьшить вред, нанесенный его участием.
– Хорошо, – глядя на Беатрис, сказал адвокат. – Правда и только правда.
– Самое время, – ответила она, садясь на стул напротив него и впиваясь взглядом в собеседника.
– Тот, кто несет ответственность за ваше похищение... тот, кто все придумал, – это ваша племянница, Присцилла Лунатиччио.
Беатрис несколько мгновений смотрела на него, ничего не понимая, а потом с негодованием сложила руки на груди.
– Во-первых, Люччиано, а не Лунатиччио. Во-вторых, это самая большая нелепица, которую я когда-либо слышала.
Коннор уставился на нее. Ему не приходило в голову, что она может не поверить, будто ее племянница способна разработать такой план.
– Ваша племянница воображает, будто влюблена в молодого человека по имени Джеффри Грэнтон, не правда ли?
– Ну да, – негодование Беатрис частично испарилось, и она выпрямилась на стуле, – но я не понимаю, как...
– Молодой человек, который пришел ко мне тогда вечером... тот, который нанял Диппера и Шоти, чтобы они ограбили вас... был не кто иной, как Джеффри Грэнтон.
Беатрис словно окатили холодной водой. Это «милый Джеффри» Присциллы стоял за всеми теми ужасами, что ей довелось пережить? В списке подозреваемых он Мог бы занимать самое последнее место...
– Что за абсурд! – Она вглядывалась в лицо Кон нора. – Джеффри Грэнтон сам не в состоянии даже правильно одеться. Он не мог придумать ничего подобного.
Беатрис пыталась опровергнуть обвинения Коннора, как вдруг поняла, что факты подтверждают его версию произошедшего. Пара похитителей твердила, будто молодой человек не хотел, чтобы ей причинили вред, а требовал только напугать ее... он должен был присоединиться к ним, но не прибыл вовремя... они упоминали о каком-то «спасении»...
– Думаю, у него есть соавтор. – Адвокат раскинул руки так, что одна лежала на спинке дивана, а вторая на подлокотнике. Настроение у него заметно улучшилось. – Говорят, что успех каждого мужчины разделяет женщина, стоящая за его спиной. И если в данном случае в «успехе» можно усомниться, то женщина за спиной юного Джеффри – без сомнения, ваша племянница. По его словам, именно она выдвинула идею и настояла, чтобы он воплотил ее в жизнь. Требовалось произвести на вас впечатление.
– Ограбить меня, похитить и заключить в публичный дом – все это должно было произвести на меня впечатление?
– Ну, все было бы совсем не так, если бы Джеффри не опоздал. Ожидалось, что Диппер и Шоти будут вас «грабить», а Джеффри, случайно проходя мимо, защитит вас и спасет. Вы, конечно, были бы ему благодарны и настолько потрясены его храбростью, что немедленно позволили бы ухаживать за вашей племянницей.
Как ни противно было Беатрис признавать это, но история с каждой минутой звучала все более правдоподобно. Она уже почти представляла себе, как Присцилла со своими нелепыми романтическими бреднями обдумывает такую затею.
А ее тетя в результате вынашивала мрачные мысли и уже подбирала обвинения, которые она швырнет в лицо конкурентам. Слава Богу, что она не успела обнародовать свои подозрения. С пылающими щеками Беатрис гордо вздернула голову и посмотрела на Коннора. В характерной для нее манере она выбрала неподходящий момент для наступления.
– А вы, конгрессмен... о чем вы думали... соглашаясь помогать незнакомцу, который собирался ограбить и похитить женщину?
– Боюсь, не совсем незнакомцу. – Коннор опустил руки и переменил позу. – Это правда, что я никогда его прежде не встречал, но Джеффри Грэнтон является моим троюродным братом. Он сын Алисии Барроу Грэнтон. Он отыскал меня, потому что я имею «неподобающие связи в ирландской среде». – Коннор улыбнулся, словно извиняясь. – В каждой семье есть своя паршивая овца, а в семействе Барроу шалопаем принято считать меня. В свою собственную защиту могу только добавить, что Джеффри убедил меня, будто ему требуется помощь для того, чтобы сбежать с любимой, а вовсе не для инсценировки ограбления. Я, в конце концов, претендую на место в конгрессе и ни за что не стал бы рисковать будущей политической карьерой, чтобы восемнадцатилетний идиот мог удовлетворить свою жажду любовной интриги. Если бы я знал, что он задумал на самом деле, я вышвырнул бы его из ресторана коленом под изнеженный зад.
– Вы согласились ему помочь, потому что Джеффри собирался сбежать с моей племянницей?
– Я понятия не имел, кто эта молодая леди. – Коннор сдвинулся на край дивана. – Он не желал открывать ее имени, только сказал, что ее семья богата и влиятельна и что они с девушкой безумно любят друг друга. – Коннор посерьезнел. – Джеффри казался очень влюбленным, а настоящая любовь – это такая большая ценность и редкость... Признаюсь, я не смог ему отказать.
– Настоящая любовь. – Беатрис заметила, что насмешка в ее голосе удивила собеседника. Она встала и подошла к окну. – Бога ради! Ему всего восемнадцать лет, а ей шестнадцать. Он вам говорил об этом? – Беатрис не дала ему времени на ответ. – Моя племянница верит в то, что «они жили долго и счастливо» и прочую романтическую чепуху. Она хочет сыграть с ним пышную свадьбу и отбыть на белом коне в лучах заката. – Беатрис резко повернулась. – Она и не представляет себе, что такое жизнь, замужество и мужчины. Ее «милый Джеффри» знает еще меньше. Даже того же белого коня он не узнает, если тот вдруг появится и укусит мальчишку за...
– А вы не очень-то романтичная особа, верно? – Адвокат, криво усмехаясь, поднялся.
– Романтизм – это синоним иллюзии, мистер Барроу. К счастью, у меня нет никаких иллюзий, касающихся отношений между полами.
– Вы не верите в настоящую любовь? Беатрис помолчала, тщательно взвешивая ответ.
– Я считаю, что настоящая любовь – вещь исключительно редкая.
– Ну и как, по-вашему, Присцилла сможет узнать о любви и замужестве, если не будет иметь никакого опыта в этой области?
– Она научится, наблюдая за ошибками других, слушая разумные советы и оставаясь незамужней до тех пор, пока не станет личностью, обладающей всеми правами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Кто был этот «парень»? – Беатрис не сводила с него глаз.
– Я никогда его до этого не видел.
– Я вам не верю, – сказала Беатрис.
– Это правда.
– Зачем вам оказывать такую услугу незнакомцу? Более того, почему вы до сих пор его выгораживаете?
Коннор задумался. В самом деле, почему? Он мог бы придумать что-нибудь правдоподобное, но его собственная неблаговидная роль в этом предприятии уже была раскрыта. Какой смысл защищать избалованного подростка, которому не приходится принимать решения, брать на себя ответственность и отвечать за последствия... что как раз и помогает мальчику стать мужчиной. Коннор подошел к диванчику и сел, обдумывая свои дальнейшие действия. Раскрытие причин, по которым он помог душке Джеффри, может принести ему пользу... может даже уменьшить вред, нанесенный его участием.
– Хорошо, – глядя на Беатрис, сказал адвокат. – Правда и только правда.
– Самое время, – ответила она, садясь на стул напротив него и впиваясь взглядом в собеседника.
– Тот, кто несет ответственность за ваше похищение... тот, кто все придумал, – это ваша племянница, Присцилла Лунатиччио.
Беатрис несколько мгновений смотрела на него, ничего не понимая, а потом с негодованием сложила руки на груди.
– Во-первых, Люччиано, а не Лунатиччио. Во-вторых, это самая большая нелепица, которую я когда-либо слышала.
Коннор уставился на нее. Ему не приходило в голову, что она может не поверить, будто ее племянница способна разработать такой план.
– Ваша племянница воображает, будто влюблена в молодого человека по имени Джеффри Грэнтон, не правда ли?
– Ну да, – негодование Беатрис частично испарилось, и она выпрямилась на стуле, – но я не понимаю, как...
– Молодой человек, который пришел ко мне тогда вечером... тот, который нанял Диппера и Шоти, чтобы они ограбили вас... был не кто иной, как Джеффри Грэнтон.
Беатрис словно окатили холодной водой. Это «милый Джеффри» Присциллы стоял за всеми теми ужасами, что ей довелось пережить? В списке подозреваемых он Мог бы занимать самое последнее место...
– Что за абсурд! – Она вглядывалась в лицо Кон нора. – Джеффри Грэнтон сам не в состоянии даже правильно одеться. Он не мог придумать ничего подобного.
Беатрис пыталась опровергнуть обвинения Коннора, как вдруг поняла, что факты подтверждают его версию произошедшего. Пара похитителей твердила, будто молодой человек не хотел, чтобы ей причинили вред, а требовал только напугать ее... он должен был присоединиться к ним, но не прибыл вовремя... они упоминали о каком-то «спасении»...
– Думаю, у него есть соавтор. – Адвокат раскинул руки так, что одна лежала на спинке дивана, а вторая на подлокотнике. Настроение у него заметно улучшилось. – Говорят, что успех каждого мужчины разделяет женщина, стоящая за его спиной. И если в данном случае в «успехе» можно усомниться, то женщина за спиной юного Джеффри – без сомнения, ваша племянница. По его словам, именно она выдвинула идею и настояла, чтобы он воплотил ее в жизнь. Требовалось произвести на вас впечатление.
– Ограбить меня, похитить и заключить в публичный дом – все это должно было произвести на меня впечатление?
– Ну, все было бы совсем не так, если бы Джеффри не опоздал. Ожидалось, что Диппер и Шоти будут вас «грабить», а Джеффри, случайно проходя мимо, защитит вас и спасет. Вы, конечно, были бы ему благодарны и настолько потрясены его храбростью, что немедленно позволили бы ухаживать за вашей племянницей.
Как ни противно было Беатрис признавать это, но история с каждой минутой звучала все более правдоподобно. Она уже почти представляла себе, как Присцилла со своими нелепыми романтическими бреднями обдумывает такую затею.
А ее тетя в результате вынашивала мрачные мысли и уже подбирала обвинения, которые она швырнет в лицо конкурентам. Слава Богу, что она не успела обнародовать свои подозрения. С пылающими щеками Беатрис гордо вздернула голову и посмотрела на Коннора. В характерной для нее манере она выбрала неподходящий момент для наступления.
– А вы, конгрессмен... о чем вы думали... соглашаясь помогать незнакомцу, который собирался ограбить и похитить женщину?
– Боюсь, не совсем незнакомцу. – Коннор опустил руки и переменил позу. – Это правда, что я никогда его прежде не встречал, но Джеффри Грэнтон является моим троюродным братом. Он сын Алисии Барроу Грэнтон. Он отыскал меня, потому что я имею «неподобающие связи в ирландской среде». – Коннор улыбнулся, словно извиняясь. – В каждой семье есть своя паршивая овца, а в семействе Барроу шалопаем принято считать меня. В свою собственную защиту могу только добавить, что Джеффри убедил меня, будто ему требуется помощь для того, чтобы сбежать с любимой, а вовсе не для инсценировки ограбления. Я, в конце концов, претендую на место в конгрессе и ни за что не стал бы рисковать будущей политической карьерой, чтобы восемнадцатилетний идиот мог удовлетворить свою жажду любовной интриги. Если бы я знал, что он задумал на самом деле, я вышвырнул бы его из ресторана коленом под изнеженный зад.
– Вы согласились ему помочь, потому что Джеффри собирался сбежать с моей племянницей?
– Я понятия не имел, кто эта молодая леди. – Коннор сдвинулся на край дивана. – Он не желал открывать ее имени, только сказал, что ее семья богата и влиятельна и что они с девушкой безумно любят друг друга. – Коннор посерьезнел. – Джеффри казался очень влюбленным, а настоящая любовь – это такая большая ценность и редкость... Признаюсь, я не смог ему отказать.
– Настоящая любовь. – Беатрис заметила, что насмешка в ее голосе удивила собеседника. Она встала и подошла к окну. – Бога ради! Ему всего восемнадцать лет, а ей шестнадцать. Он вам говорил об этом? – Беатрис не дала ему времени на ответ. – Моя племянница верит в то, что «они жили долго и счастливо» и прочую романтическую чепуху. Она хочет сыграть с ним пышную свадьбу и отбыть на белом коне в лучах заката. – Беатрис резко повернулась. – Она и не представляет себе, что такое жизнь, замужество и мужчины. Ее «милый Джеффри» знает еще меньше. Даже того же белого коня он не узнает, если тот вдруг появится и укусит мальчишку за...
– А вы не очень-то романтичная особа, верно? – Адвокат, криво усмехаясь, поднялся.
– Романтизм – это синоним иллюзии, мистер Барроу. К счастью, у меня нет никаких иллюзий, касающихся отношений между полами.
– Вы не верите в настоящую любовь? Беатрис помолчала, тщательно взвешивая ответ.
– Я считаю, что настоящая любовь – вещь исключительно редкая.
– Ну и как, по-вашему, Присцилла сможет узнать о любви и замужестве, если не будет иметь никакого опыта в этой области?
– Она научится, наблюдая за ошибками других, слушая разумные советы и оставаясь незамужней до тех пор, пока не станет личностью, обладающей всеми правами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83