– Навряд ли где-то по пути к кровати меня поджидают дикие, необузданные суфражистки.
Заслуженный помощник босса отстал, но добился от Коннора согласия дождаться на следующее утро эскорта и только потом отправляться проводить кампанию. Коннор с трудом удержался, чтобы не врезать провожающему хорошенько, перед тем как войти в собственный дом.
В холле было тихо и темно. Поднявшись по ступеням и остановившись в дверях спальни, он подумал о Биби, и ощутил огромное желание увидеть ее, поделиться с ней тем, что произошло за последнее время. Но после всего физического и эмоционального напряжения, что он перенес задень, Кон-нор мог только стащить пиджак и упасть лицом вниз на кровать. Запах свежего белья напомнил ему ту первую ночь в Олбани... мягкую постель... ощущение ее кожи... Улыбнувшись, он закрыл глаза и не открывал их до следующего утра.
Миссис О'Хара, его домохозяйка, уже приготовила завтрак, когда он спустился, и, пока Коннор ел, положила перед ним смятый экземпляр вчерашней газеты. Она была открыта на странице со статьей, приводящей .слова Коннора после посещения текстильной фабрики в рабочем районе: «Дети должны ходить в школу, а не на работу». Эти невольно вырвавшиеся эмоциональные слова в очередной раз вызвали недовольство политических наблюдателей, следящих за его кампанией. Домохозяйка, подняв голову, заявила, что гордится им, потому что он всегда говорит то, что надо... что бы по этому поводу ни думали другие.
– Просто делай то, что считаешь нужным, парень, – произнесла миссис О'Хара, по-матерински похлопала его по плечу и вернулась на кухню.
Коннор слабо улыбнулся, отчаянно жалея, что она не имеет права голоса. Застонав от того, что такое пришло ему на ум, он перевернул газету и постарался доесть яичницу с беконом.
Но он все никак не мог отвести взгляд от газеты, и когда уже пил кофе, одно из слов привлекло его внимание. Коннор вгляделся и увидел, что это – словосочетание «Объединенная корпорация». Водя глазами по строчкам, он обнаружил имя «фон Фюрстенберг». Совсем загипнотизированный, Коннор схватил газету и прочитал заголовок статьи, расположенной как раз напротив заметки о его выступлении: «Скандал в корпорации – женщине-президенту предъявлено обвинение в аморальности!» «Свидетели утверждают, что наблюдали, как президент Объединенной корпорации, богатая финансистка и суфражистка Беатрис фон Фюрстенберг...» Желудок Коннора скрутило в тугой узел, пока он просматривал залихватскую статью, утверждавшую, что Беатрис видели во время ее «выступления» в пресловутом борделе. Потом он перевел взгляд в конец столбца, где было заявление о срочном заседании правления корпорации, проводящемся в четверг утром «с целью немедленного смещения миссис фон Фюрстенберг с поста президента Объединенной корпорации». Коннор закрыл глаза. Она рассказывала ему о попытке лишить ее поста президента. Тогда она, казалось, была уверена, что выиграла. Но то, чего ее противники не сумели достичь на заседании правления, сейчас они пытались добиться при помощи газет. И если этот гадкий образчик желтой прессы чего-нибудь да значит, то им вполне может повезти.
Похоже, что и в мире бизнеса репутация женщины была таким же хрупким, доступным для обсуждения всех остальных предметом, как и во всем обществе. Скандал превратит ее в отверженную, даже если на заседании будет доказана ее невиновность. Но четверг сегодня – они собираются этим утром!
«Поступай так, как считаешь правильным», – сказала ему миссис О'Хара. То, что он считал правильным, и то, на чем настаивала партия «Таммани», находилось на разных полюсах. Они требовали, чтобы он разорвал все отношения с Биби, отрекся от нее и от всего, что их связывало. Последние пять дней Коннор постоянно бунтовал в душе против этих требований. С прибавлением еще одной одинокой ночи конфликт все нарастал... между тем, что значила для него «Таммани», и тем, что она от него сейчас требовала... между преданностью их идеям и привязанностью к любимой женщине. Они сказали, что он принадлежит им полностью – душой и телом. Его мнение ничего не значит на предстоящих выборах, вот что они сказали. Он ничего не решает.
Решает, черт побери! Коннор сорвал с груди салфетку и вынул карманные часы. Почти девять! Проклятие – правление, может быть, уже собралось! Через секунду он был уже на улице и спешил в конец квартала, к остановке кебов. Он должен поехать к ней, помочь. Как бы странно и нелепо ни звучала правда, она их единственная надежда... даже если это означало раскрытие его собственной роли в той провальной затее с похищением. Ему надо будет привлечь Диппера и Шоти... и, если удастся, убедить Шарлотту выступить... И самое время, чтобы Присцилла и Джеффри ответили за свои поступки и понесли наказание, которого заслуживали.
Присцилла не покладая рук трудилась в окружении куч штукатурки, подержанной мебели и сваленных матрасов, когда в новую спальню вбежал Коннор и приказал ей быстро надевать жакет и шляпку.
– Зачем это? – спросила девушка.
– Вы нужны вашей тете. – Он огляделся. – А где Джеффри?
Девушка нахмурилась и раздраженно посмотрела на беспорядок вокруг.
– Думаю, на кухне, может быть, во дворе. Не знаю, куда он пошел. Он всегда...
– Нам надо найти его. – Коннор посмотрел на часы. – У нас мало времени. – Он оглядел длинную комнату. – Где Диппер и Шоти?
– Они сегодня не пришли. Ричардс сказал, что тетя Беатрис послала их вчера вечером с каким-то заданием и они не вернулись. Я единственная, кто... А что случилось? – Присцилла забеспокоилась. – С тетей все в порядке?
– Нет, у нее беда. Она может потерять контроль над Объединенной корпорацией.
– Ой! – Присцилла отшатнулась, когда Коннор снял с вешалки жакет и подал ей. – А чего вы хотите от меня?
– Вы с Джеффри расскажете правлению, как поступили со своей тетей.
Девушка побледнела.
– Но мы не можем!
Коннор, нависая над ней, сунул одежду ей в руки.
– Вы должны.
Джеффри не было на кухне... на заднем дворе... в бельевой... и в кладовой тоже... Его не было ни в одном из мест, где он обычно прятался. Коннор опять взглянул на часы и сказал, что так можно опоздать.
– Но... я не могу идти одна, – в ужасе заявила Присцилла.
– Придется, – ответил Коннор, беря ее за локоть и с силой увлекая к входным дверям. – Ваша тетя нуждается в вас, и вы не подведете ее на этот раз. – Он остановился на мгновение, глядя на девушку потемневшими, встревоженными глазами. – На этот раз мы ее не подведем. – Слегка смягчившимся голосом он продолжал: – Так поступают люди, которые любят друг друга, Присцилла. Когда один из них в беде, второй бросается на помощь и делает все, что может. А если что-то не получается, они берут на себя ответственность за свои ошибки, чего бы это им ни стоило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Заслуженный помощник босса отстал, но добился от Коннора согласия дождаться на следующее утро эскорта и только потом отправляться проводить кампанию. Коннор с трудом удержался, чтобы не врезать провожающему хорошенько, перед тем как войти в собственный дом.
В холле было тихо и темно. Поднявшись по ступеням и остановившись в дверях спальни, он подумал о Биби, и ощутил огромное желание увидеть ее, поделиться с ней тем, что произошло за последнее время. Но после всего физического и эмоционального напряжения, что он перенес задень, Кон-нор мог только стащить пиджак и упасть лицом вниз на кровать. Запах свежего белья напомнил ему ту первую ночь в Олбани... мягкую постель... ощущение ее кожи... Улыбнувшись, он закрыл глаза и не открывал их до следующего утра.
Миссис О'Хара, его домохозяйка, уже приготовила завтрак, когда он спустился, и, пока Коннор ел, положила перед ним смятый экземпляр вчерашней газеты. Она была открыта на странице со статьей, приводящей .слова Коннора после посещения текстильной фабрики в рабочем районе: «Дети должны ходить в школу, а не на работу». Эти невольно вырвавшиеся эмоциональные слова в очередной раз вызвали недовольство политических наблюдателей, следящих за его кампанией. Домохозяйка, подняв голову, заявила, что гордится им, потому что он всегда говорит то, что надо... что бы по этому поводу ни думали другие.
– Просто делай то, что считаешь нужным, парень, – произнесла миссис О'Хара, по-матерински похлопала его по плечу и вернулась на кухню.
Коннор слабо улыбнулся, отчаянно жалея, что она не имеет права голоса. Застонав от того, что такое пришло ему на ум, он перевернул газету и постарался доесть яичницу с беконом.
Но он все никак не мог отвести взгляд от газеты, и когда уже пил кофе, одно из слов привлекло его внимание. Коннор вгляделся и увидел, что это – словосочетание «Объединенная корпорация». Водя глазами по строчкам, он обнаружил имя «фон Фюрстенберг». Совсем загипнотизированный, Коннор схватил газету и прочитал заголовок статьи, расположенной как раз напротив заметки о его выступлении: «Скандал в корпорации – женщине-президенту предъявлено обвинение в аморальности!» «Свидетели утверждают, что наблюдали, как президент Объединенной корпорации, богатая финансистка и суфражистка Беатрис фон Фюрстенберг...» Желудок Коннора скрутило в тугой узел, пока он просматривал залихватскую статью, утверждавшую, что Беатрис видели во время ее «выступления» в пресловутом борделе. Потом он перевел взгляд в конец столбца, где было заявление о срочном заседании правления корпорации, проводящемся в четверг утром «с целью немедленного смещения миссис фон Фюрстенберг с поста президента Объединенной корпорации». Коннор закрыл глаза. Она рассказывала ему о попытке лишить ее поста президента. Тогда она, казалось, была уверена, что выиграла. Но то, чего ее противники не сумели достичь на заседании правления, сейчас они пытались добиться при помощи газет. И если этот гадкий образчик желтой прессы чего-нибудь да значит, то им вполне может повезти.
Похоже, что и в мире бизнеса репутация женщины была таким же хрупким, доступным для обсуждения всех остальных предметом, как и во всем обществе. Скандал превратит ее в отверженную, даже если на заседании будет доказана ее невиновность. Но четверг сегодня – они собираются этим утром!
«Поступай так, как считаешь правильным», – сказала ему миссис О'Хара. То, что он считал правильным, и то, на чем настаивала партия «Таммани», находилось на разных полюсах. Они требовали, чтобы он разорвал все отношения с Биби, отрекся от нее и от всего, что их связывало. Последние пять дней Коннор постоянно бунтовал в душе против этих требований. С прибавлением еще одной одинокой ночи конфликт все нарастал... между тем, что значила для него «Таммани», и тем, что она от него сейчас требовала... между преданностью их идеям и привязанностью к любимой женщине. Они сказали, что он принадлежит им полностью – душой и телом. Его мнение ничего не значит на предстоящих выборах, вот что они сказали. Он ничего не решает.
Решает, черт побери! Коннор сорвал с груди салфетку и вынул карманные часы. Почти девять! Проклятие – правление, может быть, уже собралось! Через секунду он был уже на улице и спешил в конец квартала, к остановке кебов. Он должен поехать к ней, помочь. Как бы странно и нелепо ни звучала правда, она их единственная надежда... даже если это означало раскрытие его собственной роли в той провальной затее с похищением. Ему надо будет привлечь Диппера и Шоти... и, если удастся, убедить Шарлотту выступить... И самое время, чтобы Присцилла и Джеффри ответили за свои поступки и понесли наказание, которого заслуживали.
Присцилла не покладая рук трудилась в окружении куч штукатурки, подержанной мебели и сваленных матрасов, когда в новую спальню вбежал Коннор и приказал ей быстро надевать жакет и шляпку.
– Зачем это? – спросила девушка.
– Вы нужны вашей тете. – Он огляделся. – А где Джеффри?
Девушка нахмурилась и раздраженно посмотрела на беспорядок вокруг.
– Думаю, на кухне, может быть, во дворе. Не знаю, куда он пошел. Он всегда...
– Нам надо найти его. – Коннор посмотрел на часы. – У нас мало времени. – Он оглядел длинную комнату. – Где Диппер и Шоти?
– Они сегодня не пришли. Ричардс сказал, что тетя Беатрис послала их вчера вечером с каким-то заданием и они не вернулись. Я единственная, кто... А что случилось? – Присцилла забеспокоилась. – С тетей все в порядке?
– Нет, у нее беда. Она может потерять контроль над Объединенной корпорацией.
– Ой! – Присцилла отшатнулась, когда Коннор снял с вешалки жакет и подал ей. – А чего вы хотите от меня?
– Вы с Джеффри расскажете правлению, как поступили со своей тетей.
Девушка побледнела.
– Но мы не можем!
Коннор, нависая над ней, сунул одежду ей в руки.
– Вы должны.
Джеффри не было на кухне... на заднем дворе... в бельевой... и в кладовой тоже... Его не было ни в одном из мест, где он обычно прятался. Коннор опять взглянул на часы и сказал, что так можно опоздать.
– Но... я не могу идти одна, – в ужасе заявила Присцилла.
– Придется, – ответил Коннор, беря ее за локоть и с силой увлекая к входным дверям. – Ваша тетя нуждается в вас, и вы не подведете ее на этот раз. – Он остановился на мгновение, глядя на девушку потемневшими, встревоженными глазами. – На этот раз мы ее не подведем. – Слегка смягчившимся голосом он продолжал: – Так поступают люди, которые любят друг друга, Присцилла. Когда один из них в беде, второй бросается на помощь и делает все, что может. А если что-то не получается, они берут на себя ответственность за свои ошибки, чего бы это им ни стоило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83