А ей это как будто нравилось. Ни в том, ни в другой не было заметно и следа усталости. Булрион мрачно размышлял, что ему на десять лет больше, чем им обоим вместе. Ему не долго осталось ласкать свою жену, а когда его не станет, она найдет себе другого – человека примерно тех же лет, что и Тибал Фрайнит, – такого же стройного, веселого и образованного. Старый ревнивый дурак!
Да, он ревновал. Завидовал, что этому человеку предстоит жить еще много лет. Что с того, что ему самому была отпущена долгая жизнь? Он ее уже прожил. Булрион с трудом вспоминал былые годы. Они ушли навсегда. Судьбы никогда не пускают солнечные часы вспять. Шууль может наложить на человека Проклятие, вывернув его память наизнанку, но Тибал состарится, как и все люди. Поуль дает лишь одну жизнь и одну смерть каждому. Даже ивилграт не может исцелить человека от старости.
Главное – радоваться каждому дню. И не допускать в мысли прошлое и будущее.
Булрион знал, что не у него одного плохое настроение. Болтовня Тибала развлекала Гвин, но остальные Тарны ехали в мрачном молчании. Расставание с мечеными напомнило им об отсутствии Полиона. Один из Тарнов, вместе с ними уехавший из долины, никогда туда не вернется. Их не утешало соображение, что этому человеку, наверно, все равно. Он старше обычных новобранцев, и обращение скорее всего досталось ему тяжелее, чем другим, но сейчас оно уже состоялось. Где бы ни был Полион Тарн, что бы он ни делал в эту минуту, он стал Череполиким. Его семья – братья по секте. Родные по крови ему больше не нужны.
Путники остановились у основания огромной мраморной лестницы, которая вела к монументальным колоннам фасада. Исполинские размеры здания подавляли. Вокруг ни души, только гигантская бронзовая статуя на пьедестале, указывающая разъеденной коррозией рукой в дальний конец кратера. На руке сидел голубь, еще один – на голове монумента. Видимо, многие поколения голубей отдыхали на этой статуе.
– Это – старик Лоссо, – сказал Тибал, так легко спрыгивая с лошади, словно он не провел в седле целый день. – Неизвестно, конечно, были ли у него такие мышцы. Свиток в руке символизирует ученость, а разорванная цепь – свободу, которую он даровал меченым. Относительную свободу, разумеется.
– Ну и страшилище, – сказала Гвин, слезая с помощью Тибала с лошади. – Он действительно был зеленый? Никто нас, я смотрю, не встречает.
– Какие-то люди здесь должны быть. Обычно бывают. Видимо, это – штучки Лабранцы. – Тибал повернул нахмуренное лицо к Булриону. – Надо кого-то оставить с лошадьми. Пока вам ничто не угрожает.
Булрион поручил Джукиону и Ульпиону присматривать за лошадьми и начал вместе с Гвин подниматься по лестнице. Судьбы, как же все затекло! Тибал быстро пошел вперед, и Булриону было трудно за ним угнаться. Он вспомнил свой визит к правителю Далинга: ничто так не выявляет возраст, как лестница.
– Уф! – выдохнула Гвин. – Куда ты спешишь, долгоногое чудище? У меня такое чувство, словно это я везла на спине проклятую лошадь, а не она меня. – Она остановилась и обернулась. – Погляди, Булл. Отсюда виден весь кратер. Потрясающе, правда? Тайный город, затерянное царство волшебников! И как нас сюда занесло?
И главное, как нам отсюда унести ноги?
– Повезло, вот и все, – ответил Булрион. – Какой воздух замечательный, – добавил он, делая глубокий вдох. – И ты у меня замечательная, любимая.
Вестибюль Дворца легко вместил бы большую часть Тарнской Долины вместе с деревьями. Через многочисленные сводчатые двери открывался вид на череду внутренних дворов и колоннад. Первым впечатлением от колоссальных размеров Дворца было изумление. Но затем гости начинали замечать пустые постаменты, трещины в стенах и неровности пола.
Гвин посмотрела на потолок.
– А облака к вам не залетают? – ошеломленно спросила она. – И куда подевались остальные карнизы?
– Спроси лучше, что стало с людьми, которые под ними стояли, – весело отозвался Тибал. – Боюсь, что они чувствовали себя подавленными. Добрый вечер, Ордур-садж.
– Флаги сообщили, что вы уже на подступах. – Авайлграт встал с мраморной скамьи и подошел к вновь прибывшим. Он был один. Видимо, он проспал ночь, не снимая балахона и штанов. А скорее всего, судя по спутанным волосам, красным глазам и золотистой щетине на щеках, он провел предыдущую ночь вовсе без сна. Гвин бросила на него откровенно подозрительный взгляд.
– Джасбур подозревает, что ты развлекался в чужой постели.
– Если бы так! – Ордур оглянулся. Убедившись, что остальные Тарны разглядывают гигантское здание и не слушают их разговор, он подошел к Гвин и сказал всем троим: – Я тут поговорил с разными людьми. Большую часть дня я провел в библиотеке. С Лабранцей не встречался. Ну, спрашивай, Гвин.
Его прямота несколько ее огорошила.
– Бывают ли поулграты?
Ордур кивнул и пригладил волосы.
– По-видимому, да. Я как-то читал о людях, наделенных фатальными способностями, непохожими на способности остальных шести категорий меченых. Они появляются очень редко, и я не смог найти тех книг.
– Лабранца припрятала?
– Надеюсь, что нет. Возможно, просто затерялись. И я не нашел ни одного человека, который бы помнил, что в них написано. Это все равно что у некоторых людей глаза разного цвета. Ну, бывают такие. И что с того? Мне жаль, что я не смог сделать для тебя больше.
– Мне тоже. Но сам-то ты что об этом думаешь?
Ордур беспомощно посмотрел в сторону Тибала, как бы взывая о помощи, но тот молчал.
– Сам я думаю, что у тебя есть какая-то власть над другими мечеными. Например, когда я уклоняюсь от твоих вопросов, мне делается очень скверно – точно кто-то ударил ногой в живот. И не смотри на меня так! Я стараюсь!
– Но что это за власть? Власть вытягивать из тебя ответы на вопросы?
– Нет, гораздо больше. Помнишь, как ты порола хлыстом Мандасила? Тебе полагалось бы по крайней мере свалиться на землю с жуткой головной болью. А ты сумела заставить его снять порчу, которую он сам же и напустил на Булриона. Этого не смог бы сделать никто в Рарагаше, за исключением, пожалуй, муолгратов. Ты защитила нас, когда Ниад пришла в неистовство, узнав о гибели своего мужа. Необученный ивилграт в таком состоянии изуродовал бы всех кругом. Я убежден, что нашим здоровьем мы обязаны тебе.
Булрион слушал Ордура со смятением в душе. Он склонялся к мысли, что тот говорит правду, – но этой правде он отказывался верить. «Чушь!» Если Гвин окажется меченой, о последствиях невыносимо даже думать.
– Я сказала Ордуру, что иногда слышу Голос, – сказала мужу Гвин. – И он нисколько не удивился.
– Об этом я ничего не сумел узнать, – виновато сказал Ордур. Потом вдруг скорчился. – Перестань, Гвин! Я же стараюсь!
Если он притворялся, то делал это артистически.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
Да, он ревновал. Завидовал, что этому человеку предстоит жить еще много лет. Что с того, что ему самому была отпущена долгая жизнь? Он ее уже прожил. Булрион с трудом вспоминал былые годы. Они ушли навсегда. Судьбы никогда не пускают солнечные часы вспять. Шууль может наложить на человека Проклятие, вывернув его память наизнанку, но Тибал состарится, как и все люди. Поуль дает лишь одну жизнь и одну смерть каждому. Даже ивилграт не может исцелить человека от старости.
Главное – радоваться каждому дню. И не допускать в мысли прошлое и будущее.
Булрион знал, что не у него одного плохое настроение. Болтовня Тибала развлекала Гвин, но остальные Тарны ехали в мрачном молчании. Расставание с мечеными напомнило им об отсутствии Полиона. Один из Тарнов, вместе с ними уехавший из долины, никогда туда не вернется. Их не утешало соображение, что этому человеку, наверно, все равно. Он старше обычных новобранцев, и обращение скорее всего досталось ему тяжелее, чем другим, но сейчас оно уже состоялось. Где бы ни был Полион Тарн, что бы он ни делал в эту минуту, он стал Череполиким. Его семья – братья по секте. Родные по крови ему больше не нужны.
Путники остановились у основания огромной мраморной лестницы, которая вела к монументальным колоннам фасада. Исполинские размеры здания подавляли. Вокруг ни души, только гигантская бронзовая статуя на пьедестале, указывающая разъеденной коррозией рукой в дальний конец кратера. На руке сидел голубь, еще один – на голове монумента. Видимо, многие поколения голубей отдыхали на этой статуе.
– Это – старик Лоссо, – сказал Тибал, так легко спрыгивая с лошади, словно он не провел в седле целый день. – Неизвестно, конечно, были ли у него такие мышцы. Свиток в руке символизирует ученость, а разорванная цепь – свободу, которую он даровал меченым. Относительную свободу, разумеется.
– Ну и страшилище, – сказала Гвин, слезая с помощью Тибала с лошади. – Он действительно был зеленый? Никто нас, я смотрю, не встречает.
– Какие-то люди здесь должны быть. Обычно бывают. Видимо, это – штучки Лабранцы. – Тибал повернул нахмуренное лицо к Булриону. – Надо кого-то оставить с лошадьми. Пока вам ничто не угрожает.
Булрион поручил Джукиону и Ульпиону присматривать за лошадьми и начал вместе с Гвин подниматься по лестнице. Судьбы, как же все затекло! Тибал быстро пошел вперед, и Булриону было трудно за ним угнаться. Он вспомнил свой визит к правителю Далинга: ничто так не выявляет возраст, как лестница.
– Уф! – выдохнула Гвин. – Куда ты спешишь, долгоногое чудище? У меня такое чувство, словно это я везла на спине проклятую лошадь, а не она меня. – Она остановилась и обернулась. – Погляди, Булл. Отсюда виден весь кратер. Потрясающе, правда? Тайный город, затерянное царство волшебников! И как нас сюда занесло?
И главное, как нам отсюда унести ноги?
– Повезло, вот и все, – ответил Булрион. – Какой воздух замечательный, – добавил он, делая глубокий вдох. – И ты у меня замечательная, любимая.
Вестибюль Дворца легко вместил бы большую часть Тарнской Долины вместе с деревьями. Через многочисленные сводчатые двери открывался вид на череду внутренних дворов и колоннад. Первым впечатлением от колоссальных размеров Дворца было изумление. Но затем гости начинали замечать пустые постаменты, трещины в стенах и неровности пола.
Гвин посмотрела на потолок.
– А облака к вам не залетают? – ошеломленно спросила она. – И куда подевались остальные карнизы?
– Спроси лучше, что стало с людьми, которые под ними стояли, – весело отозвался Тибал. – Боюсь, что они чувствовали себя подавленными. Добрый вечер, Ордур-садж.
– Флаги сообщили, что вы уже на подступах. – Авайлграт встал с мраморной скамьи и подошел к вновь прибывшим. Он был один. Видимо, он проспал ночь, не снимая балахона и штанов. А скорее всего, судя по спутанным волосам, красным глазам и золотистой щетине на щеках, он провел предыдущую ночь вовсе без сна. Гвин бросила на него откровенно подозрительный взгляд.
– Джасбур подозревает, что ты развлекался в чужой постели.
– Если бы так! – Ордур оглянулся. Убедившись, что остальные Тарны разглядывают гигантское здание и не слушают их разговор, он подошел к Гвин и сказал всем троим: – Я тут поговорил с разными людьми. Большую часть дня я провел в библиотеке. С Лабранцей не встречался. Ну, спрашивай, Гвин.
Его прямота несколько ее огорошила.
– Бывают ли поулграты?
Ордур кивнул и пригладил волосы.
– По-видимому, да. Я как-то читал о людях, наделенных фатальными способностями, непохожими на способности остальных шести категорий меченых. Они появляются очень редко, и я не смог найти тех книг.
– Лабранца припрятала?
– Надеюсь, что нет. Возможно, просто затерялись. И я не нашел ни одного человека, который бы помнил, что в них написано. Это все равно что у некоторых людей глаза разного цвета. Ну, бывают такие. И что с того? Мне жаль, что я не смог сделать для тебя больше.
– Мне тоже. Но сам-то ты что об этом думаешь?
Ордур беспомощно посмотрел в сторону Тибала, как бы взывая о помощи, но тот молчал.
– Сам я думаю, что у тебя есть какая-то власть над другими мечеными. Например, когда я уклоняюсь от твоих вопросов, мне делается очень скверно – точно кто-то ударил ногой в живот. И не смотри на меня так! Я стараюсь!
– Но что это за власть? Власть вытягивать из тебя ответы на вопросы?
– Нет, гораздо больше. Помнишь, как ты порола хлыстом Мандасила? Тебе полагалось бы по крайней мере свалиться на землю с жуткой головной болью. А ты сумела заставить его снять порчу, которую он сам же и напустил на Булриона. Этого не смог бы сделать никто в Рарагаше, за исключением, пожалуй, муолгратов. Ты защитила нас, когда Ниад пришла в неистовство, узнав о гибели своего мужа. Необученный ивилграт в таком состоянии изуродовал бы всех кругом. Я убежден, что нашим здоровьем мы обязаны тебе.
Булрион слушал Ордура со смятением в душе. Он склонялся к мысли, что тот говорит правду, – но этой правде он отказывался верить. «Чушь!» Если Гвин окажется меченой, о последствиях невыносимо даже думать.
– Я сказала Ордуру, что иногда слышу Голос, – сказала мужу Гвин. – И он нисколько не удивился.
– Об этом я ничего не сумел узнать, – виновато сказал Ордур. Потом вдруг скорчился. – Перестань, Гвин! Я же стараюсь!
Если он притворялся, то делал это артистически.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132