Не считая этого и шрамов на теле, два воина казались близнецами.
– Погубитель Зилион будет вас сопровождать, – жестко сказал Воитель. – Ему приказано карать ослушание смертью.
Булрион вздохнул:
– Ты настоящий зарданец.
– Тебе-то, мужику, откуда это знать? Который из вас Ордур?
Вперед вышел белокурый мужчина. Ему, казалось, было не столько страшно, сколько любопытно.
Зорг вытащил из-за пояса небольшой свиток и протянул его Ордуру. Ордур отошел, не развернув свитка. Какое-то время к нему были прикованы все взоры.
Два воина исчезли как тени.
– Проклятие! – пробормотал Булрион и вытер лоб волосатой рукой.
– Я видел, как Череполикие сражались под Толамином, – сказал Раксал. – Через пять минут мне стало ясно, что война проиграна. Остальные веснарцы не представляют собой ничего особенного, но один Череполикий стоит десятка обыкновенных солдат.
– Это не люди! – завопила Васлар. – В них нет ничего человеческого! Это звери! Хуже зверей!
– Они воины. Живут, чтобы убивать. Не стоит их ненавидеть, Васлар-садж. Преступления в Толамине творились по приказу Гексциона Гараба. Это он затеял войну, и его за это ждет возмездие.
Булрион поплелся по шуршащим листьям к тому месту, где сидели Гвин и Ниад. Чуть помедлив, он наклонился и положил руку на плечо девушки. И очень тихо проговорил:
– Полион не умер.
Ниад подняла на него недоверчивый взгляд.
– Таков ритуал. Когда зарданца вербуют в секту Череполиких, он умирает для своей семьи и друзей. Поэтому им и возвращают его вещи.
– Неправда! – закричала Ниад, вырываясь из объятий Гвин и вскакивая на ноги. – Полион не дал бы себя завербовать. Он меня любил...
– У него не было выбора. – Булрион по-прежнему говорил приглушенным голосом. – Вообще-то он не подходит им по возрасту – они вербуют юношей по крайней мере на три года моложе. Но они как-то узнали, что он убил человека в бою, и это делает его пригодным.
Гвин тоже встала на ноги.
– А слова, что он умер с честью?
– Это тоже часть ритуала – своего рода пророчество. Иначе воин и не может умереть. Ты слышала мои слова, что он боец? Воитель ответил: «Само собой». Это значит, что Полион жив.
– Полион никогда бы на это не согласился! – крикнул Джукион, бросаясь вперед, как разъяренный бык. – Они его принудили! Он сбежит! Он...
Отец дал ему пощечину и проговорил сквозь стиснутые зубы:
– Идиот!
Джукион изумленно отпрянул.
Затем старик повысил голос, чтобы его было слышно всем:
– Мы получили замечательную весть! Разве вам это не понятно? Полиона приняли в благородную секту зарданских воинов. Он остался верен своей зарданской крови. Он умрет с честью, и это будет честью для всех нас. Мы оплакиваем свою потерю, но благодарим Судьбы за славу, которую он принесет нашей семье.
На лицах слушателей изумление и недоверие уступили место пониманию. Они с беспокойством вглядывались в окружавшие поляну деревья.
Мигая, чтобы сдержать слезы, Булрион обнял Ниад. А Гвин обняла его, понимая, что он страдает больше других. Он не смог уберечь одного из своих цыплят.
Булрион нагнулся и поднял с земли шляпу. Стряхнув с нее грязь, он надел ее на голову.
– Седлайте лошадей! Забирайте припасы! Мы выступаем немедленно.
Ордур кончил читать свиток, пробрался через толпу к Тибалу Фрайниту и передал свиток ему. Тот взглянул на него и кивнул, словно узнавая то, что и предполагал увидеть. Потом подошел к костру и бросил свиток в огонь. Никто не сказал ни слова. Почему Воитель принес письмо меченым? Тарны подозрительно смотрели на Тибала и Ордура.
Ведя за собой Ниад, Гвин перехватила долговязого шуулграта, который быстро шагал к лошадям. Тот посмотрел на нее опасливым взглядом.
– Ты можешь сказать Ниад что-нибудь утешительное? – спросила Гвин. – Будущее не изменится от того, что ты просто скажешь ей, что ее муж когда-нибудь к ней вернется. Ну неужели он не может разок солгать? Тибал покачал головой и пошел дальше. Гвин повернулась к прекрасному юноше, в которого превратился Ордур.
– В письме было какое-нибудь объяснение? Что ты можешь нам сказать?
Ордур широко улыбнулся. Солнце сияло в его золотистой шевелюре.
– Я могу сказать лишь, что самое замечательное – это возвращение.
41
Притихшие и испуганные путники оседлали лошадей, выехали из березовой рощи и направились на север. Булрион велел Раксалу пристроиться с повозкой позади. Во главе отряда был сам Булрион. Рядом с ним ехал Возион. Не успели они проехать и ста шагов, как на их пути возникла зловещая полуголая фигура с поднятым в знак предупреждения копьем. Она появилась из куста, в котором, казалось, не смог бы укрыться и скворец. Воин был скорей жилистый, чем мускулистый, и, видимо, ненамного старше Полиона. На его щите был намалеван только один череп.
Гром шарахнулся в сторону. Булрион с трудом его сдержал.
– Мы просто делаем круг, поджидая повозку с джоолгратами! – крикнул он. – Хотим, чтобы они держались позади.
Воин мгновение подумал, затем отступил в сторону и пропустил кавалькаду. Когда передние всадники повернули на запад, он сошел с дороги, видимо, уверившись, что путники следуют приказу, и тут же опять исчез.
Далеко уйти он не мог, что и обнаружил правящий повозкой Раксал, проезжая через несколько минут мимо того же куста. В повозке были Джодо и двое детей. Все трое джоолгратов принялись испуганно вопить. Муолграт, как мог, успокоил детей, а заодно и самого себя: их страх оказался заразительным. Он услышал в хоре изумленных вопросов страшные мысли того, чья жизнь посвящена убийству: как бы он мог поразвлечься с едущими в повозке, если бы только командир дал сигнал.
Раксал за свою жизнь встречал много жестоких людей, но его потрясла прочитанная в уме воина страсть к убийству во имя убийства. Он вспомнил Толамин и своих друзей, павших под бешеным натиском Череполиких.
Толамин? - прочитал он мысли воина. Они словно принадлежали существу другой породы, сделанному чуть ли не из железа. Хотя в них была и усмешка, вызванная скорее всего успокаивающим воздействием самого Раксала. Он не знал, на кого направляет свое воздействие. Он просто подавлял эмоции воина, а также Джодо и детей. Даже Череполикий не смог устоять против муолграта. Правда, содержание его мыслей не изменилось, в них только исчезло вожделение, и от этого они стали еще более бесчеловечными.
Значит, ты был на нашем празднике в Толамине? Мы плясали там танец смерти под песни наших врагов. Счастливые видения грабежа, насилия и убийств сочились из мозга воина, как гной из раны. Раксал хлестнул лошадей и удвоил усилия подавить ужас, грозивший взорваться в умах джоолгратов. Картины, представлявшиеся зарданскому воину, леденили душу: жестокость, кровь, отрубленные конечности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
– Погубитель Зилион будет вас сопровождать, – жестко сказал Воитель. – Ему приказано карать ослушание смертью.
Булрион вздохнул:
– Ты настоящий зарданец.
– Тебе-то, мужику, откуда это знать? Который из вас Ордур?
Вперед вышел белокурый мужчина. Ему, казалось, было не столько страшно, сколько любопытно.
Зорг вытащил из-за пояса небольшой свиток и протянул его Ордуру. Ордур отошел, не развернув свитка. Какое-то время к нему были прикованы все взоры.
Два воина исчезли как тени.
– Проклятие! – пробормотал Булрион и вытер лоб волосатой рукой.
– Я видел, как Череполикие сражались под Толамином, – сказал Раксал. – Через пять минут мне стало ясно, что война проиграна. Остальные веснарцы не представляют собой ничего особенного, но один Череполикий стоит десятка обыкновенных солдат.
– Это не люди! – завопила Васлар. – В них нет ничего человеческого! Это звери! Хуже зверей!
– Они воины. Живут, чтобы убивать. Не стоит их ненавидеть, Васлар-садж. Преступления в Толамине творились по приказу Гексциона Гараба. Это он затеял войну, и его за это ждет возмездие.
Булрион поплелся по шуршащим листьям к тому месту, где сидели Гвин и Ниад. Чуть помедлив, он наклонился и положил руку на плечо девушки. И очень тихо проговорил:
– Полион не умер.
Ниад подняла на него недоверчивый взгляд.
– Таков ритуал. Когда зарданца вербуют в секту Череполиких, он умирает для своей семьи и друзей. Поэтому им и возвращают его вещи.
– Неправда! – закричала Ниад, вырываясь из объятий Гвин и вскакивая на ноги. – Полион не дал бы себя завербовать. Он меня любил...
– У него не было выбора. – Булрион по-прежнему говорил приглушенным голосом. – Вообще-то он не подходит им по возрасту – они вербуют юношей по крайней мере на три года моложе. Но они как-то узнали, что он убил человека в бою, и это делает его пригодным.
Гвин тоже встала на ноги.
– А слова, что он умер с честью?
– Это тоже часть ритуала – своего рода пророчество. Иначе воин и не может умереть. Ты слышала мои слова, что он боец? Воитель ответил: «Само собой». Это значит, что Полион жив.
– Полион никогда бы на это не согласился! – крикнул Джукион, бросаясь вперед, как разъяренный бык. – Они его принудили! Он сбежит! Он...
Отец дал ему пощечину и проговорил сквозь стиснутые зубы:
– Идиот!
Джукион изумленно отпрянул.
Затем старик повысил голос, чтобы его было слышно всем:
– Мы получили замечательную весть! Разве вам это не понятно? Полиона приняли в благородную секту зарданских воинов. Он остался верен своей зарданской крови. Он умрет с честью, и это будет честью для всех нас. Мы оплакиваем свою потерю, но благодарим Судьбы за славу, которую он принесет нашей семье.
На лицах слушателей изумление и недоверие уступили место пониманию. Они с беспокойством вглядывались в окружавшие поляну деревья.
Мигая, чтобы сдержать слезы, Булрион обнял Ниад. А Гвин обняла его, понимая, что он страдает больше других. Он не смог уберечь одного из своих цыплят.
Булрион нагнулся и поднял с земли шляпу. Стряхнув с нее грязь, он надел ее на голову.
– Седлайте лошадей! Забирайте припасы! Мы выступаем немедленно.
Ордур кончил читать свиток, пробрался через толпу к Тибалу Фрайниту и передал свиток ему. Тот взглянул на него и кивнул, словно узнавая то, что и предполагал увидеть. Потом подошел к костру и бросил свиток в огонь. Никто не сказал ни слова. Почему Воитель принес письмо меченым? Тарны подозрительно смотрели на Тибала и Ордура.
Ведя за собой Ниад, Гвин перехватила долговязого шуулграта, который быстро шагал к лошадям. Тот посмотрел на нее опасливым взглядом.
– Ты можешь сказать Ниад что-нибудь утешительное? – спросила Гвин. – Будущее не изменится от того, что ты просто скажешь ей, что ее муж когда-нибудь к ней вернется. Ну неужели он не может разок солгать? Тибал покачал головой и пошел дальше. Гвин повернулась к прекрасному юноше, в которого превратился Ордур.
– В письме было какое-нибудь объяснение? Что ты можешь нам сказать?
Ордур широко улыбнулся. Солнце сияло в его золотистой шевелюре.
– Я могу сказать лишь, что самое замечательное – это возвращение.
41
Притихшие и испуганные путники оседлали лошадей, выехали из березовой рощи и направились на север. Булрион велел Раксалу пристроиться с повозкой позади. Во главе отряда был сам Булрион. Рядом с ним ехал Возион. Не успели они проехать и ста шагов, как на их пути возникла зловещая полуголая фигура с поднятым в знак предупреждения копьем. Она появилась из куста, в котором, казалось, не смог бы укрыться и скворец. Воин был скорей жилистый, чем мускулистый, и, видимо, ненамного старше Полиона. На его щите был намалеван только один череп.
Гром шарахнулся в сторону. Булрион с трудом его сдержал.
– Мы просто делаем круг, поджидая повозку с джоолгратами! – крикнул он. – Хотим, чтобы они держались позади.
Воин мгновение подумал, затем отступил в сторону и пропустил кавалькаду. Когда передние всадники повернули на запад, он сошел с дороги, видимо, уверившись, что путники следуют приказу, и тут же опять исчез.
Далеко уйти он не мог, что и обнаружил правящий повозкой Раксал, проезжая через несколько минут мимо того же куста. В повозке были Джодо и двое детей. Все трое джоолгратов принялись испуганно вопить. Муолграт, как мог, успокоил детей, а заодно и самого себя: их страх оказался заразительным. Он услышал в хоре изумленных вопросов страшные мысли того, чья жизнь посвящена убийству: как бы он мог поразвлечься с едущими в повозке, если бы только командир дал сигнал.
Раксал за свою жизнь встречал много жестоких людей, но его потрясла прочитанная в уме воина страсть к убийству во имя убийства. Он вспомнил Толамин и своих друзей, павших под бешеным натиском Череполиких.
Толамин? - прочитал он мысли воина. Они словно принадлежали существу другой породы, сделанному чуть ли не из железа. Хотя в них была и усмешка, вызванная скорее всего успокаивающим воздействием самого Раксала. Он не знал, на кого направляет свое воздействие. Он просто подавлял эмоции воина, а также Джодо и детей. Даже Череполикий не смог устоять против муолграта. Правда, содержание его мыслей не изменилось, в них только исчезло вожделение, и от этого они стали еще более бесчеловечными.
Значит, ты был на нашем празднике в Толамине? Мы плясали там танец смерти под песни наших врагов. Счастливые видения грабежа, насилия и убийств сочились из мозга воина, как гной из раны. Раксал хлестнул лошадей и удвоил усилия подавить ужас, грозивший взорваться в умах джоолгратов. Картины, представлявшиеся зарданскому воину, леденили душу: жестокость, кровь, отрубленные конечности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132