Пока это длилось, он, наверное, успел хорошо повеселиться в Академии.
Онемев от изумления, Гвин ехала молча: она старалась представить себе такое непредсказуемое существование.
– Хотя было бы куда приятнее самим выбирать, кем мы станем, – грустно сказала Джасбур.
Впереди показался хутор – небольшое скопление зарданских построек – круглых и крытых соломой. Тропы всегда ведут к фермам или деревням. До них было еще слишком далеко, чтобы различить человеческие фигуры, если там кто-то жил, а окружающие поля оставались невозделанными. Позади построек начинался пологий склон. Как только они доберутся до этих холмов и ложбин, они перестанут так сильно бросаться в глаза.
– А что это за Вериов, куда мы направляемся? – спросила Джасбур.
– Об этом лучше спроси у Возиона.
– Возион мне не нравится.
– Ну, он лучше, чем кажется. В Вериове он учился быть пастырем. – Гвин плохо знала историю этих краев, но трингианка Джасбур знала, наверное, еще меньше. – Веснар – зарданское королевство, пожалуй, наиболее зарданское из них всех. У них даже есть отборный отряд воинов, которые все еще блюдут варварские обычаи татуирования, уродования лица... (И творят те же зверства. О том, что рассказывали беженцы из Толомина, даже думать было невыносимо!) После разграбления Квола зарданцы разделились. Сам Панталион вернулся на восток и обосновался здесь, в Веснаре. – Она спохватилась, что «обосновался» не слишком подходящее слово для зарданца. – Во всяком случае, последние год-два он провел тут. Объявил себя верховным правителем. Столицы у него не было, и даже теперешний король Веснара постоянно переезжает со своим двором то туда, то сюда. Однако Вериов был любимым городом Панталиона. Он там и похоронен.
– Зарданцы были достаточно плохи, – мрачно заметила Джасбур, – но ты знаешь, почему они вообще вторглись в империю?
– Ради грабежей, думается мне. Или из любви к войне?
– Нет. Они бежали от карпанцев. Карпанцы даже еще хуже.
И вот теперь сами карпанцы появились в бывших пределах империи, вторгнувшись в Нимбудию. Объединенная мощь империи рухнула под натиском зарданцев. Враждующие мелкие королевства Куолии станут легкой добычей для варварских орд.
– Спасибо за добрую новость!
Джасбур пожала плечами.
– Они могут и не свернуть на юг, а выступить против Рурка. Так почему мы едем в Вериов?
– Потому что он находится на пути в Рарагаш. Зарданские жрецы учредили там коллегию толкователей знамений. Возион хочет сверить свои наблюдения и убедиться, что он не допустил пропуска в своем календаре.
Джасбур хмыкнула.
– Предлог, по-моему, не слишком убедительный.
– По-моему, тоже. Думаю, он поехал из желания сунуть свой длинный нос в Рарагаш. Расскажи мне про Рарагаш.
– Да рассказывать-то нечего. – Джасбур указала рукой в сторону. – А эти поля засеяны!
И правда. Гвин рассердилась, что сама этого не заметила. Справа и слева от тропы зрели хлеба. Рожь стояла выше головы, а дальше горох вился по аккуратно натянутым веревкам. А вон там луг, который только и ждет косцов. Деревушка у реки, видимо, обезлюдела во время Толаминской войны, но тут с тех пор кто-то поселился, хотя местность вокруг по-прежнему выглядела пустынной и нигде ни единого стада или табуна.
Она оглянулась, ища взглядом кого-нибудь из своей земледельческой семьи, но за ними ехали Тигон и Шард, огоулграты, а ближайшие Тарны были слишком далеко, чтобы их окликнуть.
– Значит, вскоре нам могут повстречаться местные жители. Так расскажи мне о Рарагаше.
– Так, правда, рассказывать особенно нечего. В дни Империи, полагаю, весь кратер был своего рода огромным парком, но с тех пор ухаживать за ним было некому, и теперь это снова лес. Большие дома еще стоят, и люди живут главным образом в них. Правительства, кроме Академии, никакого нет.
Она все еще расчетливо не говорила ничего определенного.
– Ну а Академия?
– Академия существует больше в мечтах, чем на деле, – множество старинных книг и горстка людей, все еще пытающихся наставлять в том, в чем наставляли их самих. Вот и все. Великолепная статуя императора Лоссо Ломита, ее основателя. Как, по-твоему, Раксал не сможет продвигаться быстрее, если мы переложим часть поклажи на лошадей?
– Наверное, нет. А что вы все едите?
– Есть поля. Скот. Торговля. Речки изобилуют рыбой. Мы едим много рыбы.
– Откуда берутся деньги, чтобы платить торговцам?
– Наверное, деньги приносит лазарет. – Джасбур сморщила нос. – Почему бы тебе не спросить Тибала Фрайнита?
Гвин уже пыталась – и не один раз.
– Потому что он сжимает губы даже крепче, чем ты. Расскажи про него.
– Я, честно, не знаю о Тибале почти ничего, – призналась Джасбур, сверкнув своей улучшившейся улыбкой. – Видела его в Рарагаше, но мы почти не разговаривали. Он – шуулграт в совете, и значит, его уважают.
– Кто?
– Другие шуулграты. Из этого, возможно, следует, что он наименее сумасшедший из них всех. Я знаю, что Проклятием он был помечен еще мальчиком, а дети приспосабливаются лучше.
– А зачем он отправился в Далинг?
– Хотела бы я знать! – Джасбур ядовито засмеялась. – Как Лабранца Ламит. Хотя «зачем» для шуулграта большой роли не играет. Ты и я предпринимаем что-то, чтобы улучшить свое будущее. Он знает будущее и поступает, как поступает, поскольку поступить иначе равносильно самоубийству.
– Он говорит, что это важно – чем бы «это» ни было.
– Наверное. И Лабранца думает так же, но не знает, почему это важно. Если ты правда хочешь понять шуулгратов, Гвин-садж, так спроси Тибала вот о чем. Его друг, шуулграт Огилин, предвидел что-то страшное, не знаю что. И попытался это отвратить. Он изменил будущее и лишился рассудка. Так вот: когда это произошло, видел ли Тибал, как будущее изменилось, или он знал об этом заранее?
Снова она увертывается! Но прежде чем Гвин нашлась что сказать, сзади донеслись крики. Последние всадники остановились. Они спешивались. Они звали ее. Что-то не так! И, повернув Утреннюю Звезду, Гвин галопом помчалась туда, узнать, в чем дело.
36
– Что случилось? – закричала Гвин, скатываясь с седла и чуть не упав. Занион держал под уздцы Грома. Толпа расступилась, и она увидела Булриона: он лежал ничком на траве, видимо, без сознания. Гвин опустилась возле него на колени, и кольцо людей и лошадей опять сомкнулось вокруг них.
– Он вдруг стал падать из седла, – сказал Джукион. – Я едва успел его подхватить.
– Булрион, любимый!
Он тихо застонал. Его лицо было серым и липким от пота, дыхание – неровным и хриплым.
– Где Ниад? – сказал кто-то. – Позовите ивилгратку.
Балахон Булриона был пропитан кровью и прилип к его спине. Гвин заглянула под него. Поясница ее мужа представляла собой сплошную гнойную массу лопнувших волдырей. И эта масса разрасталась на глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
Онемев от изумления, Гвин ехала молча: она старалась представить себе такое непредсказуемое существование.
– Хотя было бы куда приятнее самим выбирать, кем мы станем, – грустно сказала Джасбур.
Впереди показался хутор – небольшое скопление зарданских построек – круглых и крытых соломой. Тропы всегда ведут к фермам или деревням. До них было еще слишком далеко, чтобы различить человеческие фигуры, если там кто-то жил, а окружающие поля оставались невозделанными. Позади построек начинался пологий склон. Как только они доберутся до этих холмов и ложбин, они перестанут так сильно бросаться в глаза.
– А что это за Вериов, куда мы направляемся? – спросила Джасбур.
– Об этом лучше спроси у Возиона.
– Возион мне не нравится.
– Ну, он лучше, чем кажется. В Вериове он учился быть пастырем. – Гвин плохо знала историю этих краев, но трингианка Джасбур знала, наверное, еще меньше. – Веснар – зарданское королевство, пожалуй, наиболее зарданское из них всех. У них даже есть отборный отряд воинов, которые все еще блюдут варварские обычаи татуирования, уродования лица... (И творят те же зверства. О том, что рассказывали беженцы из Толомина, даже думать было невыносимо!) После разграбления Квола зарданцы разделились. Сам Панталион вернулся на восток и обосновался здесь, в Веснаре. – Она спохватилась, что «обосновался» не слишком подходящее слово для зарданца. – Во всяком случае, последние год-два он провел тут. Объявил себя верховным правителем. Столицы у него не было, и даже теперешний король Веснара постоянно переезжает со своим двором то туда, то сюда. Однако Вериов был любимым городом Панталиона. Он там и похоронен.
– Зарданцы были достаточно плохи, – мрачно заметила Джасбур, – но ты знаешь, почему они вообще вторглись в империю?
– Ради грабежей, думается мне. Или из любви к войне?
– Нет. Они бежали от карпанцев. Карпанцы даже еще хуже.
И вот теперь сами карпанцы появились в бывших пределах империи, вторгнувшись в Нимбудию. Объединенная мощь империи рухнула под натиском зарданцев. Враждующие мелкие королевства Куолии станут легкой добычей для варварских орд.
– Спасибо за добрую новость!
Джасбур пожала плечами.
– Они могут и не свернуть на юг, а выступить против Рурка. Так почему мы едем в Вериов?
– Потому что он находится на пути в Рарагаш. Зарданские жрецы учредили там коллегию толкователей знамений. Возион хочет сверить свои наблюдения и убедиться, что он не допустил пропуска в своем календаре.
Джасбур хмыкнула.
– Предлог, по-моему, не слишком убедительный.
– По-моему, тоже. Думаю, он поехал из желания сунуть свой длинный нос в Рарагаш. Расскажи мне про Рарагаш.
– Да рассказывать-то нечего. – Джасбур указала рукой в сторону. – А эти поля засеяны!
И правда. Гвин рассердилась, что сама этого не заметила. Справа и слева от тропы зрели хлеба. Рожь стояла выше головы, а дальше горох вился по аккуратно натянутым веревкам. А вон там луг, который только и ждет косцов. Деревушка у реки, видимо, обезлюдела во время Толаминской войны, но тут с тех пор кто-то поселился, хотя местность вокруг по-прежнему выглядела пустынной и нигде ни единого стада или табуна.
Она оглянулась, ища взглядом кого-нибудь из своей земледельческой семьи, но за ними ехали Тигон и Шард, огоулграты, а ближайшие Тарны были слишком далеко, чтобы их окликнуть.
– Значит, вскоре нам могут повстречаться местные жители. Так расскажи мне о Рарагаше.
– Так, правда, рассказывать особенно нечего. В дни Империи, полагаю, весь кратер был своего рода огромным парком, но с тех пор ухаживать за ним было некому, и теперь это снова лес. Большие дома еще стоят, и люди живут главным образом в них. Правительства, кроме Академии, никакого нет.
Она все еще расчетливо не говорила ничего определенного.
– Ну а Академия?
– Академия существует больше в мечтах, чем на деле, – множество старинных книг и горстка людей, все еще пытающихся наставлять в том, в чем наставляли их самих. Вот и все. Великолепная статуя императора Лоссо Ломита, ее основателя. Как, по-твоему, Раксал не сможет продвигаться быстрее, если мы переложим часть поклажи на лошадей?
– Наверное, нет. А что вы все едите?
– Есть поля. Скот. Торговля. Речки изобилуют рыбой. Мы едим много рыбы.
– Откуда берутся деньги, чтобы платить торговцам?
– Наверное, деньги приносит лазарет. – Джасбур сморщила нос. – Почему бы тебе не спросить Тибала Фрайнита?
Гвин уже пыталась – и не один раз.
– Потому что он сжимает губы даже крепче, чем ты. Расскажи про него.
– Я, честно, не знаю о Тибале почти ничего, – призналась Джасбур, сверкнув своей улучшившейся улыбкой. – Видела его в Рарагаше, но мы почти не разговаривали. Он – шуулграт в совете, и значит, его уважают.
– Кто?
– Другие шуулграты. Из этого, возможно, следует, что он наименее сумасшедший из них всех. Я знаю, что Проклятием он был помечен еще мальчиком, а дети приспосабливаются лучше.
– А зачем он отправился в Далинг?
– Хотела бы я знать! – Джасбур ядовито засмеялась. – Как Лабранца Ламит. Хотя «зачем» для шуулграта большой роли не играет. Ты и я предпринимаем что-то, чтобы улучшить свое будущее. Он знает будущее и поступает, как поступает, поскольку поступить иначе равносильно самоубийству.
– Он говорит, что это важно – чем бы «это» ни было.
– Наверное. И Лабранца думает так же, но не знает, почему это важно. Если ты правда хочешь понять шуулгратов, Гвин-садж, так спроси Тибала вот о чем. Его друг, шуулграт Огилин, предвидел что-то страшное, не знаю что. И попытался это отвратить. Он изменил будущее и лишился рассудка. Так вот: когда это произошло, видел ли Тибал, как будущее изменилось, или он знал об этом заранее?
Снова она увертывается! Но прежде чем Гвин нашлась что сказать, сзади донеслись крики. Последние всадники остановились. Они спешивались. Они звали ее. Что-то не так! И, повернув Утреннюю Звезду, Гвин галопом помчалась туда, узнать, в чем дело.
36
– Что случилось? – закричала Гвин, скатываясь с седла и чуть не упав. Занион держал под уздцы Грома. Толпа расступилась, и она увидела Булриона: он лежал ничком на траве, видимо, без сознания. Гвин опустилась возле него на колени, и кольцо людей и лошадей опять сомкнулось вокруг них.
– Он вдруг стал падать из седла, – сказал Джукион. – Я едва успел его подхватить.
– Булрион, любимый!
Он тихо застонал. Его лицо было серым и липким от пота, дыхание – неровным и хриплым.
– Где Ниад? – сказал кто-то. – Позовите ивилгратку.
Балахон Булриона был пропитан кровью и прилип к его спине. Гвин заглянула под него. Поясница ее мужа представляла собой сплошную гнойную массу лопнувших волдырей. И эта масса разрасталась на глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132