– Отпрысков нет, – ответила Кэролайн.
– Завещание было составлено в ноябре 1807 года, – продолжал Лэмбертон, – То есть вскоре после вашей свадьбы, если не ошибаюсь?
– Да.
– Его светлость несколько раз говорил мне, что хочет изменить завещание, но он так и не сделал этого. Я не имею ни малейшего понятия, что он хотел изменить. Таким образом, это его последняя воля. Я оглашу завещание сейчас, ведь больше нет наследников, вы – единственная. Насколько я помню, у него не было родственников, которые могли бы оспорить это завещание. Я прав?
– Да, – кивнула Кэролайн.
– Придется потратить какое-то время, чтобы выяснить вопрос обо всех его вложениях. Если мне не изменяет память, он является… являлся владельцем собственности в Кенте и где-то еще, а также дома на Ганновер-сквер. Недвижимость будет конфискована в пользу Короны. Это обычная практика, когда человека осуждают за измену. Тем не менее, ваша светлость, вы получите… ахм… примерно двести тысяч фунтов плюс-минус что-то.
Лэмбертон выглядел несчастным.
Кэролайн потеряла дар речи. Двести тысяч фунтов! Она и не подозревала, что на свете существуют такие деньги. Она вдруг вспомнила сейф в кабинете Уолтера. Банкноты и золотые соверены, лежавшие там, наверное, не фигурировали в завещании, поэтому сумма, которую она получит, может быть больше. И дом, и собственность в Кенте, что бы это ни было… Сколько из всего этого было заработано контрабандой оружия и коньяка? Она была уверена, что большая часть. Но кто точно скажет?
– Буду ли я нести ответственность за… незаконные доходы Уолтера? – спросила она поверенного.
Он снова нахмурился.
– Вполне возможно, что кроме всего прочего, будет наложен и штраф, – ответил он. – Вы должны знать, что я ничего не знал о… торговых операциях его светлости, пока не прочел о них в газете. Абсолютно ничего! Естественно, я был потрясен. Действительно потрясен.
– Благодарю вас, – сказала Кэролайн. – Лорд Райкот, мы можем идти.
Дикон, которого представили поверенному как друга семьи, встал и взял Кэролайн под руку. Он печально улыбнулся Лэмбертону. Эта улыбка была рассчитана на то, чтобы у поверенного сложилось впечатление, что леди Кэрроуэй – беспомощная женщина и ничего не понимает в таких делах, поэтому ей и понадобился мужчина для поддержки. Дикон не сомневался, что Лэмбертон был в курсе всех незаконных дел Уолтера Кэрроуэйя. Он дал себе слово, что не допустит, чтобы в алчных руках этого человека застряло больше, чем это было необходимо.
На прощание они обменялись вежливыми и фальшивыми с обеих сторон изъявлениями благодарности и пожеланиями.
Похороны привлекли внимание такого количества народу, словно это были скачки или театральная премьера. Надежды Кэролайн на скромную и короткую церемонию не оправдались. Зеваки окружили церковь, а затем и дом на Ганновер-сквер, где были устроены поминки. Носовые платки с траурной отделкой и траурные кольца, которые она дарила пришедшим на похороны, быстро закончились. На Кэролайн было платье из черного бомбазина из ее старых запасов.
Тяжелей всего было принимать соболезнования от людей, которые искренне ей сочувствовали. Многие друзья Уолтера и не подозревали о ее существовании и с трудом скрывали свое удивление. Никто, казалось, не знал, о чем еще можно с ней говорить, если не о смерти Уолтера.
Рут и Дикон все время были рядом, хотя лишь некоторые из присутствующих были с ними знакомы: они и Уолтер вращались в разных кругах.
Рут попыталась нейтрализовать одну парочку, которая (она была уверена) появится обязательно: леди Робстарт и миссис Хинкл. Они даже своих мужей прихватили. Обе дамы сердечно расцеловались с Рут и направились к Кэролайн, хотя Рут отчаянно пыталась помешать им.
– Леди Кэрроуэй! – воскликнула миссис Хинкл. – Вы сразили меня наповал! Я просто не могла поверить, когда узнала, что вы совсем не миссис Мейкпис, – она хихикнула. – Мы с леди Робстарт хотим выразить вам наши глубокие соболезнования. Я знаю, что вы в отчаянии из-за безвременной кончины любимого мужа, – она многозначительно посмотрела на Дикона, стоящего рядом.
– О да, – вступила леди Робстарт, – какое несчастье остаться вдовой в таком юном возрасте! Мне кажется, у вас нет детей? Они могли бы быть для вас утешением. Но конечно, у вас есть близкие друзья, которые вас утешат, – она тоже посмотрела на Дикона.
Последние несколько дней были для нее таким тяжелым испытанием, что Кэролайн сомневалась, удастся ли выдержать до конца эту ужасную процедуру. Язвительные замечания двух гарпий были, казалось, последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Но Кэролайн велела себе держаться.
– Благодарю вас за участие, – спокойно ответила она. – Я никогда этого не забуду, – и отвернулась к другим гостям, давая понять, что аудиенция закончена. Дамам пришлось уйти, следом шли их мужья, которые так и не проронили ни слова.
Наконец все ушли, и остались только Рут и Дикон.
– Поехали домой. Слава Богу, все позади, – вздохнула Рут.
– Я поеду с вами, но завтра сюда вернусь, – сказала Кэролайн. – Это мой дом, по крайней мере, пока я не найду себе другой. Я уверена, правительство даст мне время, чтобы найти новое жилье.
– Вы не станете делать ничего подобного, – заявила Рут. – Что за глупости! Да вас могут вышвырнуть отсюда в любую минуту!
– Вы не можете! – закричал Дикон. – Вы член нашей семьи!
– Благодарю вас, дорогие мои. Пока это мой дом. И я намерена кое-что в нем изменить. Нужно уволить Джейнса – дворецкого и некоторых других. Нужно многое сделать, и я должна этим заняться.
Глава семнадцатая
Прощание было грустным. Кэролайн собирала вещи и не позволяла себе думать о предстоящих длинных и одиноких днях. Она надеялась, что будет занята и у нее не останется времени скучать по Рут, и особенно по Дикону. Они будут часто видеться. Кэролайн была слишком многим им обязана и не знала, как отплатить.
Дикон отказался отпустить ее, не поговорив с глазу на глаз. Утром перед отъездом, он сказал ей об этом, пока Рут разговаривала с поварихой.
Кэролайн вошла в библиотеку, Дикон вошел следом. Он закрыл дверь и прислонился к ней.
– Идите сюда, – произнес он.
Кэролайн испуганно посмотрела на него. После его возвращения из Кента они не прикасались друг к другу. Они не обменивались ни тайными улыбками, ни тайными взглядами. Дикон был мрачен и занят. Она его понимала. Измена Уолтера и его смерть заслонили все остальное.
– Идите сюда, – повторил Дикон. Увидев, что она не решается, он подошел к ней и обнял. – Господи! Как долго я ждал этого, – прошептал он, целуя ее и гладя по щеке. – Дорогая мисс Кэролайн! – он целовал ее ухо, – моя обожаемая миссис Мейкпис! – теперь он целовал другое ухо, – моя любимая леди Кэрроуэй, – он поцеловал кончик ее носа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61