Кэролайн рассмеялась и подошла к нему.
От него пахло дальними странами, но она сразу же перестала думать об этом, оказавшись в его объятиях. Кэролайн не решалась взглянуть ему в лицо из опасения, что она увидит в нем приглашение, от которого не сможет отказаться. Она прижалась к его груди. Она так рада его видеть, – и… не рада. Желание вернулось.
– С возвращением, – сказала она, уткнувшись в его пальто. И крепко обняла.
Кэролайн старалась вести себя так, словно ничего не случилось, когда Дикон наконец выпустил ее. Она была смущена из-за того, что Рут видела проявление ее чувств. Но Рут, казалось, не обратила на это внимания. Она как ни в чем не бывало обсуждала с Диконом праздничный ужин и хотела знать, что он предпочитает: крыжовенный кисель со взбитыми сливками или бисквит, пропитанный вином и залитый взбитыми сливками.
– Кисель обязательно, – улыбнулся Дикон. – Ну а теперь, когда мы решили самый важный на сегодняшний день вопрос, могу я спросить, как вы обе справлялись здесь без меня? Какие у вас тут были трудности?
– Сейчас увидите, – многозначительно взглянула на него Кэролайн, и ее глаза заблестели. Она вышла из комнаты и скоро вернулась с закладкой и бухгалтерской книгой. Кэролайн вынула серебряную пластинку из чехла и протянула ее Дикону.
Дикон едва удержался, чтобы не произнести неджентльменское выражение.
– Откуда это у вас? – спросил он. – О, это поставит точку в деле Неджона, я надеюсь! Отлично! – он сжал руку Кэролайн.
Кэролайн рассказала о своем визите в дом на Ганновер-сквер.
– А это бухгалтерская книга. И еще я взяла тысячу фунтов, деньги на булавки за пять лет.
Дикон почти не обратил внимания на сообщение о тысяче фунтов, его занимала бухгалтерская книга. Он внимательно вчитывался в цифры. Они были записаны в два ряда: приход и расход. Записи к цифрам могли бы с таким же успехом быть сделаны на греческом или санскрите. Дикон ничего понять не мог. В любом случае было очевидно, что виконт Кэрроуэй был ключевой фигурой в этой игре с контрабандой. Если удастся расшифровать его записи, то фактов будет достаточно, чтобы дважды осудить его по всем статьям. Закладка была последней каплей.
– Мне нужно поехать в Военное министерство немедленно, – сказал Дикон, отказываясь от чая. – Я счастлив, что появились эти дополнительные улики. Нужно немедленно сообщить лорду Эйвбери. Возможно, удастся расшифровать записи. Но Кэролайн! Как я должен объяснить, откуда у меня все это? Должны ли мы сказать лорду Эйвбери, что жена виконта Кэрроуэйя живет под вымышленным именем вместе со мной и моей сестрой? – Он нахмурился. – Сразу же начнутся разговоры!
Кэролайн задумалась.
– А вам обязательно говорить, откуда у вас эти вещи? – Когда же Дикон объяснил ей, что иначе нельзя, она согласилась, чтобы он рассказал правду о ней. – Но попросите, чтобы он не распространялся обо мне, – умоляюще добавила она.
– Я постараюсь его убедить, – пообещал Дикон. Он ушел, прихватив бухгалтерскую книгу и закладку с собой, и пообещал вернуться к праздничному ужину.
У них даже не было времени послушать, что за это время произошло с самим Диконом.
Рут перебирала приглашения, лежавшие на ее столе.
– Музыкальный вечер у леди Лакруа? Нет, я думаю, мы очень заняты. У леди Робстарт в следующий вторник просмотр. Мы обе приглашены. Что мы будем смотреть, интересно? Ах, да, вот – нам предстоит восхищаться ее портретом, только что написанным. Здесь сказано: в полный рост! Вы хотите пойти?
– Пардон? – сказала Кэролайн.
– Просмотр у леди Робстарт! Вы не слушаете, что я говорю.
– Нет, – ответила Кэролайн.
Она думала о джентльмене, отправившемся к своему начальству с уликами, которые отправят ее мужа на смерть.
Повариха колдовала над супом, ростбифом, заливным угрем, морковным салатом, соленьями, крыжовенным киселем со взбитыми сливками и другими блюдами, которые она с такой любовью готовила к возвращению его светлости.
Но Дикон не возвращался.
Рут то и дело отправляла прислугу на кухню с распоряжением отложить ужин на пятнадцать минут, затем на полчаса, потом еще на полчаса. Они с Кэролайн, надев свои лучшие платья, нетерпеливо ждали его возвращения.
– Он никогда не опаздывает! – взволнованно сказала Кэролайн.
– Когда он в Военном министерстве? Вы шутите! Никогда не знаешь, когда он сможет оттуда вырваться.
– Надеюсь, с ним ничего не случилось, – продолжала Кэролайн. – Он обещал. Что могло его так задержать?
– Кто знает? – весело ответила Рут. Она не станет показывать Кэролайн, что тоже волнуется. – Может быть, продолжим читать приглашения, пока Дикона нет, ведь все равно ждем? Нужно ли написать леди Робстарт, что… Я думаю, мне нужно пойти к ней, ведь она столько раз бывала здесь. Могу я надеяться, что вы пойдете со мной?
– К черту леди Робстарт, – не выдержала Кэролайн. – Смотреть ее портрет, в полный рост, все равно что получить двойную дозу ее присутствия. Боюсь, я не смогу. Нет, благодарю.
– Она – мой крест, который я обязана нести. Ведь она родственница моего покойного мужа, – вздохнула Рут.
Дикон вернулся, когда на часах было почти десять. Повариха уже давно на него обиделась. Она прислала сказать, что ростбиф почернел и хрустит как крошки, овощи превратились в безвкусный пудинг, и она не отвечает за то, во что превратился крыжовенный кисель. Но дамы отказывались ужинать без Дикона. Что за праздничный ужин без виновника торжества?
Он выглядел подавленным, совершенно не похожим на того веселого Дикона, которого они видели утром.
– Он покончил с собой, – без предисловия сказал он.
– Уолтер? – воскликнула Кэролайн и похолодела. – Да. Уолтер.
Дикон будет помнить эту страшную сцену до конца своих дней. Он просидел весь день с лордом Эйвбери, обсуждая детали, заполняя пробелы в деле. Он предъявил закладку и бухгалтерскую книгу. Лорд Эйвбери посадил за книгу одного из самых образованных и опытных своих сотрудников. Закладку присовокупили к другим уликам. Эйвбери и Дикон уже заканчивали разговор, когда появился курьер с сообщением о смерти виконта Кэрроуэйя. Они поспешили в тюрьму.
Арестованный, прибывший накануне из Райя, заплатил за приличный обед, но съел только половину, когда, очевидно, и решил покончить со всем разом. Высоко над его койкой было зарешеченное окно. Очень высокий человек, встав на койку, мог бы смотреть в него. Кэрроуэй не был настолько высок. Он развязал свою рану. Сделал из бинтов веревку, обмотал ее вокруг шеи, затем, встав на койку, сумел привязать конец веревки к решетке окна. Оттолкнулся здоровой ногой от койки, и вскоре все было кончено.
Дикону приходилось в своей жизни видеть мертвых, но никогда он не видел смерти в таком отвратительном виде, какой представлял собой Уолтер Кэрроуэй:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61