— Мне кажется, вы уже можете отпустить меня…
Стараясь не обращать внимания на тянущую боль, которая скрутила чресла, Эштон вел себя по-прежнему галантно: справившись с собой, он осторожно опустил ее на кровать, застланную свежими простынями.
— Прошу вас отметить, сударыня, что вы в постели, целая и невредимая, и ни одной новой ссадины. Только мне почему-то кажется, что на вас слишком много всего надето, чтобы вы чувствовали себя удобно. Вы позволите вам помочь?
Она отклонила его предложение, подавив смущенный смешок.
— Нет уж, лучше я подожду Уиллабелл …
— А почему, позвольте спросить?! Чем вас не устраивают мои заботливые руки? Неужели вы считаете, что репутация жены пострадает, если станет известно, что собственный муж помог ей лечь в постель? — Его губы раздвинулись в широкой ухмылке, и Лирин увидела, как ослепительно сверкнули белоснежные зубы. — Обещаю быть паинькой.
Лирин притворно нахмурилась, показывая, что не верит ему ни на грош.
— Похоже, вы из тех мужей, что более, чем серьезно относятся к своим супружеским обязанностям.
— Еще бы! — фыркнул он. — А как же иначе?
Она расхохоталась.
— Почему-то мне не верится, что с вами я в безопасности…
— Да Бог с вами, сударыня! Неужели вы можете себе представить, чтобы мужчина набросился на собственную жену, будто голодный зверь?
— Если ему невтерпеж, почему бы и нет? — коротко бросила она.
— Похоже, вы меня раскусили, — тут же сознался он, — но разве мне нельзя доверять? Если уж я смог держать себя в узде, когда снимал с вас платье, так неужели же это не лучшее доказательство, что мне всего нужнее вы и ваша любовь?
— Сдаюсь. Вы меня убедили, — Лирин откинулась назад, успев признаться в душе, что уступила достаточно охотно, во всяком случае, более охотно, чем следовало бы. Казалось, она вот-вот отбросит мысль о том, что следует быть осторожной и не позволять эмоциям завладеть собой. Что же такое было в этом мужчине, что заставило ее уступить с такой легкостью? Конечно, он красив, более того, дьявольски привлекателен, никто этого и не отрицает. Но кроме этого, была в нем какая-то особая мужественность, которая отчаянно влекла к себе. — Только постарайтесь сдержать слово, сэр. Доверие — это то, без чего брак невозможен.
У Эштона вырвался довольный смешок, и он принялся сражаться с тугими крючками. Через мгновение из груди его вырвался глухой стон — платье сползло с плеч, приоткрыв отвратительный рубец. Он сдвинул вниз тонкую ткань, чтобы хорошенько рассмотреть его и Лирин беспокойно зашевелилась.
— Тише, тише, любовь моя, — серьезно сказал он. — Я только хочу рассмотреть его получше. — Эштон взял лампу и поднес ее поближе. При виде багрового рубца, пересекавшего сверху донизу хрупкую спину, внутри у него все закипело. Рана тянулась от левого плеча наискосок, она уже немного поджила и покрылась засохшей коркой, но рваные ранки по краям, где была разорвана кожа, были еще хорошо заметны. Внезапно Эштон нахмурился, вспомнив толстуху-надзирательницу, которая так жестоко стегала хлыстом бедняг, неосторожно приближавшихся к костру, но по его мнению, рана была нанесена чем-то гораздо более тяжелым, чем ивовый прут. — Почему-то я сомневаюсь, что вы заработали эту рану, просто свалившись с лошади.
Предположение, что кто-то напал на нее еще до падения с лошади, произвело на Лирин ошеломляющий эффект. Такого она даже вообразить себе не могла, не говоря уже о том, чтобы вспомнить, как это случилось. Она уже повернулась было, чтобы обсудить с ним эту возможность, но испытала новое потрясение, натолкнувшись на пристальный взгляд его горящих глаз, которым он лихорадочно пожирал ее. Все мысли мгновенно вылетели у нее из головы. Нежное заботливое выражение исчезло с его лица, черты его окаменели и напоминали маску. Он и не скрывал того безумного желания, что терзало его, словно лютый зверь. Лирин запаниковала. Она видела, как тяжело вздымается его загорелая грудь, покрытая твердыми буграми закаменевших мышц, как от тяжелого дыхания раздуваются ноздри. Все ее чувства вдруг проснулись, сердце бешено застучало в груди и рванулось к нему. Его жаркий взгляд заставил кровь быстрее бежать в жилах, и все же она не могла понять, почему при одном взгляде на него она вся дрожит. Казалось, дотронься он до нее и она тут же уступит. В поисках спасения, боясь, что еще немного — и у нее уже не будет сил сопротивляться той силе, что притягивала ее к Эштону, Лирин вскочила на ноги и пробежав по комнате, бросилась под прикрытие ширмы.
Наступило долгое, мучительное молчание. Наконец Эштону удалось в полной мере овладеть собой, и он хрипло спросил.
— Может быть, мне прислать к вам Уиллабелл?
— Нет, благодарю вас. Думаю, что и сама справлюсь.
— Не хотите, чтобы я помог вам расстегнуть платье до конца?
У нее вырвался нервный смешок. Дрожащие пальцы то и дело путались в завязках, дергали крючки, и прошло немало времени, прежде чем она избавилась от нижней юбки и сбросила одежду на пол.
— По-моему, вы настоящий распутник, сэр.
Эштон прошелся по комнате. Его душил смех.
— Это как раз то, что я услышал от вас три года назад.
— Ну, что ж, стало быть, в голове у меня кое-что уцелело. Это радует.
Он встретился с ней взглядом поверх ширмы.
— Вы так же красивы, как и тогда.
— Будьте так добры, передайте мне сорочку и халат. Они в гардеробе, — попросила она, стараясь избегать той темы, которая, она ничуть не сомневалась, могла завести их далеко.
Эштон старательно выбрал в груде белья именно то, что наиболее выгодно подчеркивало изящество ее форм, и повесил рубашку на край ширмы. Ожидая, пока она переоденется, он с удовольствием скинул двубортный пиджак, расстегнул несколько пуговок на жилете и воротничок у рубашки. Развязав широкий галстук, он отбросил его в сторону. Заметив, что Лирин покинула свое убежище, он окинул ее голодным взглядом, отметив и мягко округленные ягодицы, и стройные бедра. Он двинулся за ней, забыв обо всем, помня только, что эта женщина принадлежит ему и чувствуя охотничий азарт, словно дикий кот, яростно преследующий свою самку. Лирин беспокойно подобралась, какой-то инстинкт подсказал ей, что он рядом. Она почувствовала его руку на своем плече и окаменела. Жаркая волна желания омыла ее с ног до головы, она успела заметить его горящий взгляд и подумала, что еще немного — и сердце у нее разорвется. Кровь забурлила. Приблизив свое лицо, он испытующе взглянул ей в глаза. Когда он накрыл ее губы своими, в ее темно-зеленых глазах на мгновение вспыхнула неуверенность, но через мгновение тяжелые веки бессильно опустились и Лирин молча подставила ему губы для поцелуя. Он был нежным и сладким, мягким и неуверенным, его губы слегка приоткрыли ее рот, словно пробуя ее на вкус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140