Выскочив из нее и перебежав улицу, свободную от машин, он швырнул
Лоуренса, или Диллинджера, или кто он был на самом деле, лицом на асфальт, оттолкнув обеих женщин. Те сразу отбежали в сторону. По крайней мере, это сделала Анна, потащив за собой за рукав Полли. В этот момент Заркович выстрелил. Стрелял еще кто-то. Мне показалось, что это был О'Нейли. Они стреляли в лежавшего на асфальте человека. Выстрелы угодили ему в спину и в шею, тело дергалось и извивалось, словно рыба на песке.
Я перебежал улицу. Несколько машин с визгом затормозили. Они тормозили не из-за меня, просто водители услышали крики и выстрелы.
Кричали две дамы Лоуренса. По их ногам текла кровь от ранений в результате рикошета пуль. К тому времени, когда я добежал до них, одна из женщин упала рядом с моей машиной. Кто-то нагнулся, чтобы помочь ей.
Тело убитого тут же окружили агенты и копы из Восточного Чикаго. Когда они перевернули тело на спину, все увидели в мертвой руке пистолет 38-го калибра. Я подошел поближе и услышал, что толпа повторяла: «Убит Диллинджер! Они убили Джона Диллинджера!»
Его лицо было изуродовано двумя пулями. Ничего не видящие глаза были открыты. Разбитые очки криво держались на переносице. На голове все еще была соломенная шляпа, в полях которой темнела дырка от пули. Я наклонился над ним и коснулся лица, пытаясь что-то разглядеть.
Рука Зарковича оттащила меня назад.
– Убирайся отсюда. Геллер!
Еще чья-то рука сзади вытащила меня в аллею, откуда возвращались люди, чтобы поглазеть на убитого.
Только две женщины бежали подальше от случившегося, держась за руки, словно школьницы.
Это были Анна и Полли.
Я снова вернулся к телу, где собралась уже приличная толпа.
– Это был Диллинджер, - повторяли они. – Они убили Диллинджера!
Женщины наклонялись над трупом, обмакивая платочки и даже подолы платьев в лужу его крови. Охотники за сувенирами...
Пурвин оказался в толпе, он был зол.
– Убирайтесь, – приказывал он. – Убирайтесь отсюда!
Толпа начала расходиться. Пурвин перепугал их – ведь он держал в руках пистолет. Его пиджак был без пуговиц. Они отлетели, когда он рвал из-под него пистолет в попытке задержать Диллинджера. Но он не успел ни разу выстрелить.
Заркович и О'Нейли сделали свою работу. Появился Коули и приказал своим людям оградить тело.
– Уберите отсюда всех этих упырей, – сказал он. Я снова подошел к телу и посмотрел на него. Рядом со мной стояли Пурвин и Коули. Они посмотрели друг на друга, потом глянули на меня. Казалось, что им передо мной было неудобно.
– Я хотел взять его живым, – сказал Пурвин. – Но он вытащил пистолет.
Соглашаясь с ним, Коули кивнул головой и показал на пистолет в мертвой руке.
– Вы сами это видите.
Пурвин наклонился к телу. У него на голове была точно такая же соломенная шляпа, что и на мертвеце. Казалось, что Пурвин смотрит на свое страшное кривое отражение в зеркале.
– Никаких сомнений – это точно Диллинджер. Но он подвергся основательной пластической операции. На лице уничтожены все особые приметы. Хирург прекрасно поработал.
– Проверьте его карманы, – сказал Коули. Пурвин сделал это и нашел семь долларов и восемьдесят центов, а также золотые часы.
Пурвин, держа деньги в руках, промолвил:
– Вот плата за преступление. Коули взял часы и открыл их крышку. Там была маленькая фотография. Он показал ее Пурвину. Тот заметил:
– Это старая любовь Диллинджера – Эвелин Фрешетт. Это точно.
Коули кивнул головой.
Я посмотрел на фото. Это была Полли Гамильтон.
Несколько чикагских конов в форме, в синих рубашках со значками, пробились через толпу.
– Итак, это – Джон Диллинджер, – сказал один из них, глядя на убитого.
– Да. Что нам теперь делать? – спросил Пурвин. Копы посмотрели друг на друга, потом на Пурвина.
– Кто здесь начальник? – спросил один из полицейских.
– Я, – хором ответили Пурвин и Коули. Полицейские покачали головами, и один из них сказал:
– Я вызову перевозку трупов.
Через несколько минут пришла машина. Мертвеца положили на носилки и задвинули в глубь фургона. Туда же сели Пурвин и несколько агентов ФБР. Коули остался. Толпа не расходилась. Я тем временем прошел к своей машине.
В толкучке у кафе я налетел на парня в мягкой шляпе с повязкой на носу. При свете неоновой рекламы его лицо было оранжевым. Я ударил его по почкам так сильно, как только смог.
– Ух, – выдохнул он и грохнулся на асфальт. Вокруг стал собираться народ.
Я дал ему ногой по ребрам и продолжал избивать. Еще один коп из Восточного Чикаго оказался рядом. У него было лицо, распухшее благодаря моему другу Барни Россу. Он пробивался через толпу, чтобы увидеть, что я вытворяю. Попытавшись ударить меня, он задел какую-то женщину. С ней был крупный мужчина. Наверное, ее муж. Он пару раз заехал копу по физиономии.
Толпа была слишком велика, но дело дальше не пошло – свалки не получилось. Я уселся в машину, и мне было приятно, что справедливость хоть немного, но восторжествовала.
Но когда я отъехал от кинотеатра, мне стало не по себе от охватившего чувства стыда. Я видел, как все случилось, и ничего не смог сделать, чтобы предотвратить убийство. Может, просто я глуп и мне не хватало храбрости или жесткости.
Сегодня умер человек, которого я, так или иначе, подставил.
Мне удалось как следует рассмотреть Джимми Лоуренса. Вблизи он был еще менее похож на Джона Диллинджера, чем издали. И тем не менее он был мертв.
20
Без четверти двенадцать я сидел в темноте своего офиса. Пульсирующие вспышки неоновых реклам, проникавшие в открытые окна, болью отозвались во всем теле.
Аспирин, выпитый у Салли, уже прекратил свое действие. Я собирался остановиться в «Барни коктейль лоунж», чтобы выпить в надежде унять боль, но у меня было такое скверное настроение, что питье в одиночку только ухудшило бы его.
После побоев я впервые появился в офисе. Барни прибрал в комнате, все было в порядке. На что мне еще жаловаться? Ведь у меня в качестве личной прислуги в моем офисе подрабатывал чемпион мира в легком весе!
Я попытался улыбнуться, и в это время зазвонил телефон.
– Да?
– Нат?
Это была Салли.
– Привет, Элен.
– Я подумала, что ты вернулся в свой офис...
– Откуда ты звонишь? У тебя разве сегодня нет шоу?
– Да... я звоню оттуда. Я пыталась дозвониться к себе домой... думала, что ты там... Я ведь оставила тебе ключ, правда?
– Да, но я не думаю, что сегодня смогу составить тебе компанию.
– Понимаю.
– Понимаешь, Элен?
– Да. Пауза.
– Говорят, что Джон Диллинджер был застрелен. «Господи, как же быстро распространяются слухи в этом городе!» – подумал я.
– Значит, это правда?
– Да, кого-то застрелили.
– Ты был там?
– Был и все видел.
Она мне ничего больше не сказала. Я слышал, как оркестр в «Кафе де ла Пе» играл модную песенку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Лоуренса, или Диллинджера, или кто он был на самом деле, лицом на асфальт, оттолкнув обеих женщин. Те сразу отбежали в сторону. По крайней мере, это сделала Анна, потащив за собой за рукав Полли. В этот момент Заркович выстрелил. Стрелял еще кто-то. Мне показалось, что это был О'Нейли. Они стреляли в лежавшего на асфальте человека. Выстрелы угодили ему в спину и в шею, тело дергалось и извивалось, словно рыба на песке.
Я перебежал улицу. Несколько машин с визгом затормозили. Они тормозили не из-за меня, просто водители услышали крики и выстрелы.
Кричали две дамы Лоуренса. По их ногам текла кровь от ранений в результате рикошета пуль. К тому времени, когда я добежал до них, одна из женщин упала рядом с моей машиной. Кто-то нагнулся, чтобы помочь ей.
Тело убитого тут же окружили агенты и копы из Восточного Чикаго. Когда они перевернули тело на спину, все увидели в мертвой руке пистолет 38-го калибра. Я подошел поближе и услышал, что толпа повторяла: «Убит Диллинджер! Они убили Джона Диллинджера!»
Его лицо было изуродовано двумя пулями. Ничего не видящие глаза были открыты. Разбитые очки криво держались на переносице. На голове все еще была соломенная шляпа, в полях которой темнела дырка от пули. Я наклонился над ним и коснулся лица, пытаясь что-то разглядеть.
Рука Зарковича оттащила меня назад.
– Убирайся отсюда. Геллер!
Еще чья-то рука сзади вытащила меня в аллею, откуда возвращались люди, чтобы поглазеть на убитого.
Только две женщины бежали подальше от случившегося, держась за руки, словно школьницы.
Это были Анна и Полли.
Я снова вернулся к телу, где собралась уже приличная толпа.
– Это был Диллинджер, - повторяли они. – Они убили Диллинджера!
Женщины наклонялись над трупом, обмакивая платочки и даже подолы платьев в лужу его крови. Охотники за сувенирами...
Пурвин оказался в толпе, он был зол.
– Убирайтесь, – приказывал он. – Убирайтесь отсюда!
Толпа начала расходиться. Пурвин перепугал их – ведь он держал в руках пистолет. Его пиджак был без пуговиц. Они отлетели, когда он рвал из-под него пистолет в попытке задержать Диллинджера. Но он не успел ни разу выстрелить.
Заркович и О'Нейли сделали свою работу. Появился Коули и приказал своим людям оградить тело.
– Уберите отсюда всех этих упырей, – сказал он. Я снова подошел к телу и посмотрел на него. Рядом со мной стояли Пурвин и Коули. Они посмотрели друг на друга, потом глянули на меня. Казалось, что им передо мной было неудобно.
– Я хотел взять его живым, – сказал Пурвин. – Но он вытащил пистолет.
Соглашаясь с ним, Коули кивнул головой и показал на пистолет в мертвой руке.
– Вы сами это видите.
Пурвин наклонился к телу. У него на голове была точно такая же соломенная шляпа, что и на мертвеце. Казалось, что Пурвин смотрит на свое страшное кривое отражение в зеркале.
– Никаких сомнений – это точно Диллинджер. Но он подвергся основательной пластической операции. На лице уничтожены все особые приметы. Хирург прекрасно поработал.
– Проверьте его карманы, – сказал Коули. Пурвин сделал это и нашел семь долларов и восемьдесят центов, а также золотые часы.
Пурвин, держа деньги в руках, промолвил:
– Вот плата за преступление. Коули взял часы и открыл их крышку. Там была маленькая фотография. Он показал ее Пурвину. Тот заметил:
– Это старая любовь Диллинджера – Эвелин Фрешетт. Это точно.
Коули кивнул головой.
Я посмотрел на фото. Это была Полли Гамильтон.
Несколько чикагских конов в форме, в синих рубашках со значками, пробились через толпу.
– Итак, это – Джон Диллинджер, – сказал один из них, глядя на убитого.
– Да. Что нам теперь делать? – спросил Пурвин. Копы посмотрели друг на друга, потом на Пурвина.
– Кто здесь начальник? – спросил один из полицейских.
– Я, – хором ответили Пурвин и Коули. Полицейские покачали головами, и один из них сказал:
– Я вызову перевозку трупов.
Через несколько минут пришла машина. Мертвеца положили на носилки и задвинули в глубь фургона. Туда же сели Пурвин и несколько агентов ФБР. Коули остался. Толпа не расходилась. Я тем временем прошел к своей машине.
В толкучке у кафе я налетел на парня в мягкой шляпе с повязкой на носу. При свете неоновой рекламы его лицо было оранжевым. Я ударил его по почкам так сильно, как только смог.
– Ух, – выдохнул он и грохнулся на асфальт. Вокруг стал собираться народ.
Я дал ему ногой по ребрам и продолжал избивать. Еще один коп из Восточного Чикаго оказался рядом. У него было лицо, распухшее благодаря моему другу Барни Россу. Он пробивался через толпу, чтобы увидеть, что я вытворяю. Попытавшись ударить меня, он задел какую-то женщину. С ней был крупный мужчина. Наверное, ее муж. Он пару раз заехал копу по физиономии.
Толпа была слишком велика, но дело дальше не пошло – свалки не получилось. Я уселся в машину, и мне было приятно, что справедливость хоть немного, но восторжествовала.
Но когда я отъехал от кинотеатра, мне стало не по себе от охватившего чувства стыда. Я видел, как все случилось, и ничего не смог сделать, чтобы предотвратить убийство. Может, просто я глуп и мне не хватало храбрости или жесткости.
Сегодня умер человек, которого я, так или иначе, подставил.
Мне удалось как следует рассмотреть Джимми Лоуренса. Вблизи он был еще менее похож на Джона Диллинджера, чем издали. И тем не менее он был мертв.
20
Без четверти двенадцать я сидел в темноте своего офиса. Пульсирующие вспышки неоновых реклам, проникавшие в открытые окна, болью отозвались во всем теле.
Аспирин, выпитый у Салли, уже прекратил свое действие. Я собирался остановиться в «Барни коктейль лоунж», чтобы выпить в надежде унять боль, но у меня было такое скверное настроение, что питье в одиночку только ухудшило бы его.
После побоев я впервые появился в офисе. Барни прибрал в комнате, все было в порядке. На что мне еще жаловаться? Ведь у меня в качестве личной прислуги в моем офисе подрабатывал чемпион мира в легком весе!
Я попытался улыбнуться, и в это время зазвонил телефон.
– Да?
– Нат?
Это была Салли.
– Привет, Элен.
– Я подумала, что ты вернулся в свой офис...
– Откуда ты звонишь? У тебя разве сегодня нет шоу?
– Да... я звоню оттуда. Я пыталась дозвониться к себе домой... думала, что ты там... Я ведь оставила тебе ключ, правда?
– Да, но я не думаю, что сегодня смогу составить тебе компанию.
– Понимаю.
– Понимаешь, Элен?
– Да. Пауза.
– Говорят, что Джон Диллинджер был застрелен. «Господи, как же быстро распространяются слухи в этом городе!» – подумал я.
– Значит, это правда?
– Да, кого-то застрелили.
– Ты был там?
– Был и все видел.
Она мне ничего больше не сказала. Я слышал, как оркестр в «Кафе де ла Пе» играл модную песенку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91