— Погляди, чем они там занимаются. Если этим самым, свистни, я тоже погляжу.
— Ты че, серьезно?
— А то нет. Ты о чем собираешься шефу докладывать? Так что давай, собирай информацию. А я пока послушаю. Вдруг чего дельное скажут.
Тарасенко отдал свой наушник Косте, выбрался из «девятки» с деловым видом, словно направлялся в магазин за покупками, но вдруг резко свернул, зашел за стоящие на стоянке машины. Машин было много, в этот час после рабочего дня все ломились по магазинам. Он прошмыгнул мимо джипа, бросил косой взгляд в салон и, отвернувшись, двинул обратно. Забрался на свое сиденье. Тяжело выдохнул, словно только что пробежал марафон.
— Ну что? — спросил Костя.
— Да ничего! Просто прижались друг к другу и сидят.
— А чего молчат?
— А я знаю? О любви не говорят, о ней все сказано.
Но в джипе уже перешли к активным действиям. Ларионов расстегнул Людмиле шубку, засунул под неё руку и нащупал грудь. Людмила прижалась к нему и уткнулась губами в шею. Потом отпрянула и прошептала:
— Что теперь будет, Саша?
Ларионов решил, что вопрос об их дальнейшей судьбе намного важнее, чем проверка упругости женской груди, и убрал руку.
— Что будет, что будет? Не знаю. Надо постараться, чтобы нас ни в чем не заподозрили. Если в финансовых документах порядок, то не докопаются.
— Порядок! Голову на отсечение, полный порядок! — быстро заговорила Людмила, стараясь убедить своего любовника. — Ни одна ревизия не найдет.
Но не убедила.
— А оперативники найдут, — сказал он. — Если серьезно будут копать, то найдут. Надо все так подчистить, чтобы и они не нашли.
— Я уже десять раз проверяла. Все чисто. Знаешь, Саша, я ведь тоже боюсь. Если все раскопают, мне тоже придется не сладко. Могут и под статью подвести.
Ларионов тяжко, с придыханием вздохнул.
— Черт возьми, если бы не это проклятое убийство, никто бы даже и копать не стал! Все сошло бы нам с рук. Мы же так толково все провернули. Дернуло же его связаться с этим кредитом! Надо же было додуматься, заложить свою квартиру! Представляешь, теперь его Татьяна окажется на улице.
— Почему на улице?
— А кто будет кредит возвращать? Некому! У меня лишних ста шестидесяти тысяч нету! Банк квартиру и заберет.
— Да, — вздохнула Людмила. — И сам погиб, и жену выгнал на улицу, и нас подставил. Эх, Борис! Кто бы мог подумать, что так все обернется? Это все проклятые деньги! Я всю жизнь имею дело с деньгами и знаю, что это такое. Это страшное зло.
— Только не надо читать морали, — обиженно сказал Ларионов. — Без денег человек никто. Знаешь, Люся, что я тебе хочу сказать.
— Что?
— По-моему, нам пока лучше не встречаться.
— Почему не встречаться? — Она даже испугалась.
Он увидел её огорченное лицо.
— Чтобы не вызывать лишних подозрений. На время. Пока все не утрясется. Хватит мне того, что меня подозревают в убийстве. Теперь ещё будут подозревать в супружеской измене. Не дай бог, жена узнает, вообще, устроит скандал. Если менты начнут копаться во всем этом грязном белье, она обязательно узнает.
— Ты называешь наши отношения грязным бельем? — чуть не расплакалась Людмила.
Он спохватился, но поздно. Неприятное для женщины слово было произнесено. Женщина ведь может обидеться на слово больше, чем на неадекватное поведение. Потому что ещё верит словам. Ларионов попытался исправить свою ошибку.
— Нет, что ты! Просто так говорят. Я имел в виду то, что если менты будут копаться в этом, они вытащат на поверхность все.
Людмила стала всхлипывать и перешла на плаксивый тон.
— Ты меня не любишь! Я чувствовала, что тебе нужно было завязать со мной отношения, чтобы провернуть все это дело! Я чувствовала! Я четыре года работаю в вашей фирме, а приставать ты ко мне начал только последние полгода. Когда понял, что тебе без меня не обойтись.
— Замолчи! — крикнул он. — Ты все не так понимаешь! Ты мне сразу понравилась. Думаешь, на твою должность было мало претендентов? А я выбрал тебя! Я что, по-твоему, ещё тогда решил, что тебя можно использовать в этом деле? Четыре года назад? Сама подумай!
— Прости, я не знаю, что говорю, — она уткнулась ему в плечо и заплакала.
— За мной следят хищники, — зло проговорил Ларионов. — Шагу не дают ступить. Подглядывают, подслушивают. Я все время чувствую за своей спиной чью-то тень.
— Тебе это кажется, Саша. Потому что вся эта нервотрепка с убийством вымотала твои нервы. У тебя мания преследования.
— Я в этом просто уверен, — резко сказал он. — Нам надо быть осторожными. Самое главное сейчас, не проговориться. Эти менты заманали меня своими допросами.
Оперативники внимательно слушали их разговор. Но, как не прислушивались, все равно не могли понять, о чем идет речь. Ясно, любовники провернули на пару какое-то темное дельце, но вот какое? И связано ли это дельце с убийством Кизлякова? Речь шла о больших деньгах, которые зло, как сказала Бирюлина, но что это за деньги и кто их держал в руках?
— Похоже, наш директор попался на крючок, — усмехнулся Костя. — Даже на два. На наш и на крючок к этой бабе. Она его от себя не отпустит. И мы тоже.
— Теперь не сорвется, — согласился Тарасенко. — Сам виноват, что вляпался. Не надо было заводить шуры-муры на стороне.
— Так ему же надо было как-то обтяпать это дельце, о котором они тут базарят. Пришлось соблазнить главбуха. Для этого она ему и была нужна. Но теперь пускай попробует от неё отделаться. Все, угодил в капкан, парень.
— Да, — вздохнул Тарасенко, — мужчина охотиться за женщиной до тех пор, пока она его не поймает.
В джипе тем временем закончили разборку и договорились обо всем. Похоже, Ларионов с Бирюлиной решили заметать следы в неизвестном пока деле. Джип выехал со стоянки и рванул дальше по проспекту. Конечно, оперы увязались за ним. Совсем скоро, через несколько кварталов, джип заехал в какой-то двор и буквально минут через пять выехал обратно на улицу. Людмилы в машине уже не было.
Оперативники проводили джип до ларионовского дома и поехали в управление.
Полковник Самохин внимательно прослушал запись и вынес свой вердикт:
— Значит, Ларионов в обход Кизлякова провернул свою финансовую аферу, втянув в неё главного бухгалтера Бирюлину. Он просто не знал, что его шеф вляпается в другую аферу с кредитом. Скорее всего, тут дело тоже идет о крутых бабках, на которые Кизлякова кинул его ближайший сподвижник. Вот она, жизнь простого российского бизнесмена. Так и жди, что тебя кинут. Не чужие, так свои. Не свои, так чужие. А то и все вместе.
— Как же этот подлец мог кинуть друга? — в сердцах высказался Тарасенко. — Каким он нам представляется. Оказывается, он совсем и не друг, а так…
— Когда речь идет о бабках, о дружбе не вспоминают, — заметил Костя. — И когда о бабах. И то, и другое — дело интимное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118