Догнал через полсотни метров. Отец уже заходил внутрь, не оглядываясь и не надеясь, что Илья пойдет за ним. Но Илья догнал, дернул за локоть.
— Ты чего на него взъелся? Что он тебе сделал?
Отец шел напролом к турникетам, вынимая пенсионное удостоверение и не оглядываясь на сына.
— Не связывайся ты с ним, — на ходу буркнул он.
— Почему не связываться?
— Прохиндей он!
— Да почему сразу прохиндей? С чего ты это взял?
Отец притормозил, бросил взгляд на Илью.
— По глазам вижу! — И шагнул на эскалатор.
Димон провалялся в бреду ровно сутки. В основном спал, изредка вздрагивал, кого-то ругал, что-то бормотал, иногда вскрикивал. Киря даже не мог включить телевизор, послушать музыку без наушников. Боялся, что напарник проснется и станет орать. Поэтому он и не видел, как по двум программам прогнали его фотографию с предложением к гражданам сообщить органам любую информацию о нем. Конечно, с предложением к тем гражданам, которые знают, кто это такой. Для остальных граждан кирюхина физия не говорила ничего. Они с Димоном были залетные, так что никто из родственников, друзей и знакомых их заложить не мог, поскольку таковых у Кирюхи здесь просто не было, а соседям они старались на глаза не попадаться. Единственный знакомый — Тихий.
К середине следующего дня Димон немного пришел в себя, очнулся, потребовал жратвы. Киря открыл мясные консервы, подогрел, сварил макароны. Он не выходил из квартиры, как наказал Тихий, и был за домохозяйку, правда, кроме вареных макарон из кулинарии больше ничего не умел.
Когда они обедали, заявился Тихий. Он был мрачен как никогда и зол на весь мир. Просто весь кипел злобой. Обычно его таким не видели. Он всегда умел владеть собой в любых ситуациях, был спокоен и невозмутим, даже когда что-то не получалось. Первого клиента пришлось поджидать три дня, сидя в машине с утра до вечера. Парни чертыхались, потеряв всякое терпение. Тихий же слился с сиденьем, молча застыв в одной позе и не произнося ни звука. Но сейчас он был похож на зверя.
— Жрете? — сказал раздраженно. — А мне и куска хлеба проглотить некогда.
И положил на стол между тарелок небольшую пачку баксов. Парни так и продолжали молча есть, боясь каким-нибудь неосторожным словом задеть шефа и не отрывая взгляда от пачки. Покончив с едой, Киря взял деньги, начал медленно считать. Димон молча следил за его подсчетом, шевеля одними губами.
— Телик не смотрите? — вдруг спросил Тихий.
— Не-а, — мотнул головой Киря. — Че там смотреть? Голых баб не показывают. А депутатские хари осточертели.
— А у меня боль в руке, — хмыкнул Димон и потрогал перевязку. — Я лежу.
— И это правильно, — согласился Тихий. — От телика один вред. Особенно когда криминал показывают. Такая лажа! Этого они поймали, того поймали. И показывают пьяниц каких-то, которые рядом с ментурой под забором валялись. Скажите, доблесть — пьяницу взять!
— Во-во! — согласился Димон. — Ты попробуй «парикмахера» взять! Ни в жизть ни одного…Скольких уже причесали: и журналюг, и банкиров, и политиков, и простых новых. Хоть бы одного братана живьем показали. Мы бы хоть знали, кто в нашем цеху ещё работает. Солоник и тот по глупости попался — пошел на рынок за пивом.
Киря продолжал внимательно и неторопливо считать купюры.
— Знаете, почему не могут взять? — вкрадчиво спросил Тихий.
— Ну?
— Потому что «парикмахеры» не оставляют после себя никаких следов. Настоящие «парикмахеры», — с нажимом проговорил Тихий и спросил Кирю: — Ну что, все точно?
— Точно, — ответил Киря и разделил деньги на две равные пачки, одну положил на стол перед собой, другую перед Димоном.
— Ну и ладно… — спокойно сказал Тихий.
Затем вынул из-за пазухи «макаров» с глушаком и выстрелил Кирюхе в голову.
Киря дернул башкой и повалился на пол. Димон тупо смотрел на него, словно не понимая, почему это приятель вдруг свалился с табуретки. И только когда из-под головы Кирюхи стало растекаться красное пятно, поднял удивленный взгляд на того, кто держал в руке ствол. Тихий хмуро и твердо смотрел ему в глаза. Димон испуганно дернул щекой, ожидая выстрела. Но выстрела не было. Тихий спокойно убрал ствол обратно под куртку, продолжая смотреть на Димона.
— За что? — с трудом разлепив губы, прошептал тот.
— За все хорошее, — хмыкнул Тихий.
— А я?
— Тоже хочешь?
Димон судорожно помотал головой. Тихий опустился на табуретку. Взял со стола деньги, сложил в одну пачку, пододвинул Димону.
— Все твои. По наследству.
Димон перевел взгляд на деньги, но притрагиваться не стал. Мучительно решал для себя моральную проблему — брать или отказаться. Все-таки на них кровь другана. Хотя на всех деньгах чья-то кровь, а чья она — дело десятое. Если тебе дали зарплату, то ты просто рад и не задумываешься над тем, в какой переделке эти деньги побывали, и кто заплатил за них своей кровью.
Толяну надоело тянуть резину.
— Короче. Вы телик не смотрели. А зря. Полдня по всем каналам рожу кирюхину крутят. Завтра будут крутить на всю страну. Послезавтра какой-нибудь дебил позвонит в ментуру и назовет его фамилию и адрес. Через два дня вас найдут. Вы расскажете про меня. А я ещё жить хочу. Усек?
— Угу, — кивнул Димон.
Тихий поднялся, пошел в комнату, забрал оставшиеся от перевязки бинты и вату, вернулся на кухню, опустился на одно колено рядом с телом, приподнял Кире голову и начал профессионально перематывать её бинтом, предварительно заткнув кровавую дырку пучками ваты. Перемотав, завязал бинт на прочный бантик, поднялся с колена, подхватил тело Кири под мышки.
— Бери.
Димон с трудом сообразил, что от него хотят, вскочил с табуретки, подхватил кирюхины ноги, превозмогая боль в руке. Они оторвали тело от пола и понесли в комнату, положили на палас у стены. Киря уткнул лицо в стену, и, как показалось Димону, крепко уснул. Димон стоял, сгорбившись, и, не отрываясь, смотрел на него. Он все не мог поверить, что десять минут назад его друг ещё лопал макароны, а теперь заснул вечным сном.
Тихий разогнул спину, устало сел в кресло, вынул из кармана сигареты, закурил, задумчиво глядя куда-то в пол. Пробормотал:
— Ночью вывезем. Найди какую-нибудь тряпку и отмой там. Чтоб ни пятнышка. Понял?
— Ага, — кивнул Димон и бросился исполнять приказание. Нашел в ванной старое полотенце, намочил в раковине, побежал в кухню, собрал кровавое пятно с пола, вернулся, промыл под струей воды, опять протер пятно на полу. Вытирал до тех пор, пока не вылизал пол в кухне до блеска.
— Тряпку сюда, — сказал Тихий, продолжая сидеть в кресле.
Димон выжал её последний раз, притащил в комнату, положил рядом с телом.
Тихий посмотрел на часы, встал, включил телевизор, нажал на пульте нужную программу. На экране засветилась физиономия Кирюхи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
— Ты чего на него взъелся? Что он тебе сделал?
Отец шел напролом к турникетам, вынимая пенсионное удостоверение и не оглядываясь на сына.
— Не связывайся ты с ним, — на ходу буркнул он.
— Почему не связываться?
— Прохиндей он!
— Да почему сразу прохиндей? С чего ты это взял?
Отец притормозил, бросил взгляд на Илью.
— По глазам вижу! — И шагнул на эскалатор.
Димон провалялся в бреду ровно сутки. В основном спал, изредка вздрагивал, кого-то ругал, что-то бормотал, иногда вскрикивал. Киря даже не мог включить телевизор, послушать музыку без наушников. Боялся, что напарник проснется и станет орать. Поэтому он и не видел, как по двум программам прогнали его фотографию с предложением к гражданам сообщить органам любую информацию о нем. Конечно, с предложением к тем гражданам, которые знают, кто это такой. Для остальных граждан кирюхина физия не говорила ничего. Они с Димоном были залетные, так что никто из родственников, друзей и знакомых их заложить не мог, поскольку таковых у Кирюхи здесь просто не было, а соседям они старались на глаза не попадаться. Единственный знакомый — Тихий.
К середине следующего дня Димон немного пришел в себя, очнулся, потребовал жратвы. Киря открыл мясные консервы, подогрел, сварил макароны. Он не выходил из квартиры, как наказал Тихий, и был за домохозяйку, правда, кроме вареных макарон из кулинарии больше ничего не умел.
Когда они обедали, заявился Тихий. Он был мрачен как никогда и зол на весь мир. Просто весь кипел злобой. Обычно его таким не видели. Он всегда умел владеть собой в любых ситуациях, был спокоен и невозмутим, даже когда что-то не получалось. Первого клиента пришлось поджидать три дня, сидя в машине с утра до вечера. Парни чертыхались, потеряв всякое терпение. Тихий же слился с сиденьем, молча застыв в одной позе и не произнося ни звука. Но сейчас он был похож на зверя.
— Жрете? — сказал раздраженно. — А мне и куска хлеба проглотить некогда.
И положил на стол между тарелок небольшую пачку баксов. Парни так и продолжали молча есть, боясь каким-нибудь неосторожным словом задеть шефа и не отрывая взгляда от пачки. Покончив с едой, Киря взял деньги, начал медленно считать. Димон молча следил за его подсчетом, шевеля одними губами.
— Телик не смотрите? — вдруг спросил Тихий.
— Не-а, — мотнул головой Киря. — Че там смотреть? Голых баб не показывают. А депутатские хари осточертели.
— А у меня боль в руке, — хмыкнул Димон и потрогал перевязку. — Я лежу.
— И это правильно, — согласился Тихий. — От телика один вред. Особенно когда криминал показывают. Такая лажа! Этого они поймали, того поймали. И показывают пьяниц каких-то, которые рядом с ментурой под забором валялись. Скажите, доблесть — пьяницу взять!
— Во-во! — согласился Димон. — Ты попробуй «парикмахера» взять! Ни в жизть ни одного…Скольких уже причесали: и журналюг, и банкиров, и политиков, и простых новых. Хоть бы одного братана живьем показали. Мы бы хоть знали, кто в нашем цеху ещё работает. Солоник и тот по глупости попался — пошел на рынок за пивом.
Киря продолжал внимательно и неторопливо считать купюры.
— Знаете, почему не могут взять? — вкрадчиво спросил Тихий.
— Ну?
— Потому что «парикмахеры» не оставляют после себя никаких следов. Настоящие «парикмахеры», — с нажимом проговорил Тихий и спросил Кирю: — Ну что, все точно?
— Точно, — ответил Киря и разделил деньги на две равные пачки, одну положил на стол перед собой, другую перед Димоном.
— Ну и ладно… — спокойно сказал Тихий.
Затем вынул из-за пазухи «макаров» с глушаком и выстрелил Кирюхе в голову.
Киря дернул башкой и повалился на пол. Димон тупо смотрел на него, словно не понимая, почему это приятель вдруг свалился с табуретки. И только когда из-под головы Кирюхи стало растекаться красное пятно, поднял удивленный взгляд на того, кто держал в руке ствол. Тихий хмуро и твердо смотрел ему в глаза. Димон испуганно дернул щекой, ожидая выстрела. Но выстрела не было. Тихий спокойно убрал ствол обратно под куртку, продолжая смотреть на Димона.
— За что? — с трудом разлепив губы, прошептал тот.
— За все хорошее, — хмыкнул Тихий.
— А я?
— Тоже хочешь?
Димон судорожно помотал головой. Тихий опустился на табуретку. Взял со стола деньги, сложил в одну пачку, пододвинул Димону.
— Все твои. По наследству.
Димон перевел взгляд на деньги, но притрагиваться не стал. Мучительно решал для себя моральную проблему — брать или отказаться. Все-таки на них кровь другана. Хотя на всех деньгах чья-то кровь, а чья она — дело десятое. Если тебе дали зарплату, то ты просто рад и не задумываешься над тем, в какой переделке эти деньги побывали, и кто заплатил за них своей кровью.
Толяну надоело тянуть резину.
— Короче. Вы телик не смотрели. А зря. Полдня по всем каналам рожу кирюхину крутят. Завтра будут крутить на всю страну. Послезавтра какой-нибудь дебил позвонит в ментуру и назовет его фамилию и адрес. Через два дня вас найдут. Вы расскажете про меня. А я ещё жить хочу. Усек?
— Угу, — кивнул Димон.
Тихий поднялся, пошел в комнату, забрал оставшиеся от перевязки бинты и вату, вернулся на кухню, опустился на одно колено рядом с телом, приподнял Кире голову и начал профессионально перематывать её бинтом, предварительно заткнув кровавую дырку пучками ваты. Перемотав, завязал бинт на прочный бантик, поднялся с колена, подхватил тело Кири под мышки.
— Бери.
Димон с трудом сообразил, что от него хотят, вскочил с табуретки, подхватил кирюхины ноги, превозмогая боль в руке. Они оторвали тело от пола и понесли в комнату, положили на палас у стены. Киря уткнул лицо в стену, и, как показалось Димону, крепко уснул. Димон стоял, сгорбившись, и, не отрываясь, смотрел на него. Он все не мог поверить, что десять минут назад его друг ещё лопал макароны, а теперь заснул вечным сном.
Тихий разогнул спину, устало сел в кресло, вынул из кармана сигареты, закурил, задумчиво глядя куда-то в пол. Пробормотал:
— Ночью вывезем. Найди какую-нибудь тряпку и отмой там. Чтоб ни пятнышка. Понял?
— Ага, — кивнул Димон и бросился исполнять приказание. Нашел в ванной старое полотенце, намочил в раковине, побежал в кухню, собрал кровавое пятно с пола, вернулся, промыл под струей воды, опять протер пятно на полу. Вытирал до тех пор, пока не вылизал пол в кухне до блеска.
— Тряпку сюда, — сказал Тихий, продолжая сидеть в кресле.
Димон выжал её последний раз, притащил в комнату, положил рядом с телом.
Тихий посмотрел на часы, встал, включил телевизор, нажал на пульте нужную программу. На экране засветилась физиономия Кирюхи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118