Ребра мои вздымались: я жадно ловил ртом воздух.
Они приближались ко мне по белому кафельному полу с двух сторон, так, что я не имел возможности одновременно сосредоточиться на них обоих. Я приподнялся и встал на колени. Моя рука сомкнулась на ножке черного металлического, с деревянными перекладинками столика. Я швырнул его в того, кто пытался приблизиться ко мне. Он был шатеном и носил стрижку «ежик». Конец вращающейся ножки зацепил его лоб. Он упал на спину и ударился о дверь, кровь заструилась по его глазам глянцевитой красной завесой. «Получил?» — удовлетворенно подумал я.
Но было недосуг упиваться собой, потому что Жан-Клод, зайдя со стороны, нанес мне удар в бедро.
Я откатился от стола. Возникло такое ощущение, будто на ноге сделали зарубку тупым топором. Обпитый сталью носок ботинка Жан-Клода сверкнул серебром, нацеливаясь в мою голову. Я увернулся, схватил Жан-Клода за лодыжку и рванул ее вверх. Он упал. Я приподнялся, пытаясь ударом припечатать его ногу, но мне не удалось сделать это должным образом и он отполз. Позади маленького буфет: располагалась кухня. Жан-Клод уполз в нее. Я хотел последовать за ним, но моя нога все еще не действовала, к тому же приходилось не спускать глаз с его дружка, который ощупывал лицо, пытаясь сориентироваться за завесой крови.
В соседней комнате кто-то напевал отрывки из опер, в шахте подвывал лифт. Жизнь в Сент-Эгрив текла своим чередом, если не считать пятьсот седьмой квартиры, где Жан-Клод и его дружок убивали ирландца.
Я вскочил на ноги. На кухне билась вдребезги посуда. Жан-Клод обогнул буфет. В правой руке он держал острозаточенный длинный кухонный нож для потрошения и усмехался своей скверной неврастеничной ухмылкой. Я ощутил слабость и холодок в желудке.
— Я сделаю это не спеша, — сказал Жан-Клод по-английски. — Фрэнки предпочитает потрошить медленно. Я обойдусь с папашей в той же манере.
Холодок в желудке исчез. Напротив, теперь возникло ощущение, будто кто-то развел там костер. Рядом со мной оказался диван. Я схватил диванную подушку и швырнул в Жан-Клода. Он стоял и ухмылялся на это. Я уже мог нормально дышать, и нога, по которой он нанес удар, наконец-то обрела свой вес. Я швырнул еще одну подушку и ухватился за шторы. Выставив вперед нож и, словно краб, волоча ноги, Жан-Клод направился ко мне. Я с силой рванул шторы — они упали вместе с карнизом. Я швырнул их в Жан-Клода.
Это были дешевые нейлоновые занавески с рисунком из оранжевых цветов. Они накрыли его с головой. Жан-Клод угрожающе рявкнул и, полосуя ткань ножом, подался в сторону. Теперь за его спиной было окно: зеркальное стекло от пола до потолка. За окном находился балкон. А за ним простирались к синему пространству моря дома и башни Ла-Рошели. Я ухватился за кожаную куртку Жан-Клода, сжал запястье его руки и швырнул его в оконный проем.
Стекло обрушилось со страшным грохотом. Жан-Клод перелетел через раму, выронил нож и с такой силой врезался в балконные перила, что здание содрогнулось. Ноги его повисли в воздухе. Нож упал вниз, во двор. Я сиганул через дыру в окне и схватил Жан-Клода за воротник его кожаной куртки. Он висел на перилах, перегнувшись через них. Я оттягивал Жан-Клода наружу за воротник до тех пор, пока центр его тяжести не миновал точку опоры.
Во дворе гуляло уже больше детей, они играли в футбол. Стук упавшего ножа привлек их внимание. Лица детей изменились, когда они взглянули наверх: что, если он упадет?
— Где документы? — спросил я.
— Какие документы?
Он мог видеть под собой семьдесят футов, которые вели в никуда. Внизу, в желтом гравии, сверкали осколки битого стекла.
Я резко дернул его за воротник. Жан-Клод еще дальше съехал с перил, упираясь теперь в них бедрами.
— Те, что ты стащил в квартире Фрэнки. Говори, не то я разожму руки.
Жан-Клод быстро принял решение.
— В ящике для мусора.
Я подтащил его обратно на пару дюймов: но не настолько, чтобы он почувствовал себя в безопасности.
— Кто приказал тебе украсть их?
— Артур.
— Кто он, этот Артур?
Ответа не последовало. Я снова его немного оттолкнул. Жан-Клод качнулся над пропастью.
— Кто такой Артур?
Он не ответил, лишь дернулся в сторону, пытаясь высвободиться из моих тисков, но просчитался. Вырываясь, Жан-Клод слишком сильно качнулся вперед. Я ощутил, как центр его тяжести сосредоточился в воротничке куртки. Ноги Жан-Клода взлетели вверх. Блеснули в солнечных лучах, переваливаясь через перила, его подкованные ботинки. Он повис за балконом на воротничке своей куртки, зажатой в моей руке. Маленькие футболисты завизжали. Пронзительно закричал Жан-Клод.
Пальцы мои разжимались.
«О нет, только не это, — подумал я. — Мне удастся уберечь себя от ножевых ранений, я вовсе не хочу убивать кого бы то ни было».
Я протянул вниз другую руку, желая удержать его. Жан-Клод крутился, надеясь зацепиться за край балкона. Но стоило ему поднять руку, как она выскользнула из рукава куртки и Жан-Клод повис уже только на одном рукаве, другой рукой пытаясь дотянуться до балкона. Ему не удалось обрести опору. Раздался треск разрываемой ткани, рукав, на котором я удерживал его, лопнул и разошелся по всему шву.
Жан-Клод полетел вниз.
Футболисты вновь завопили. Жан-Клод просвистел в воздухе, ударился о балконное ограждение этажом ниже, отлетел, попытался зацепиться пальцами за перила, но промахнулся и полетел дальше ногами вниз. И, как в ловушку, угодил в балкон двумя этажами ниже.
Жан-Клод приземлился на балкон.
Раздался треск бьющегося стекла. Футболисты вопили «ура!». Кто-то кричал. Я почувствовал себя разбитым. «Господи, не дай ему умереть!» — мысленно взмолился я.
За моей спиной хрустнуло под чьей-то ногой битое стекло.
Я обернулся.
В балконной двери стоял на полусогнутых ногах дружок Жан-Клода, пристально глядя на меня через слипшиеся от крови ресницы. В правой руке он сжимал большой осколок стекла.
— Я сейчас отсеку тебе голову, — пообещал он.
И шагнул навстречу.
Я все еще чувствовал себя разбитым. Колени дрожали. Я отступил назад. Он снова шагнул навстречу. Моя поясница уперлась в балконное ограждение, спиной я ощутил пустоту. У него были белоснежные зубы и смуглое лицо. Он держал дистанцию, выставив вперед руку осколком стекла. Друзья моей дочери определенно знали, как орудовать своими лезвиями.
Разум подсказывал: устремись вперед, набрасывайся на него. Но тело, уже немало претерпевшее в борьбе, не повиновалось разуму.
Струйка крови сбежала со лба и попала в глаз. Он мигнул.
Я пригнул голову и бросился на него.
По стандартам наступательной уличной драки это было ничтожное движение. Но его глаз затек кровью, и он не был готов к отпору. Я нанес ему удар под ложечку, под тринадцатую косточку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Они приближались ко мне по белому кафельному полу с двух сторон, так, что я не имел возможности одновременно сосредоточиться на них обоих. Я приподнялся и встал на колени. Моя рука сомкнулась на ножке черного металлического, с деревянными перекладинками столика. Я швырнул его в того, кто пытался приблизиться ко мне. Он был шатеном и носил стрижку «ежик». Конец вращающейся ножки зацепил его лоб. Он упал на спину и ударился о дверь, кровь заструилась по его глазам глянцевитой красной завесой. «Получил?» — удовлетворенно подумал я.
Но было недосуг упиваться собой, потому что Жан-Клод, зайдя со стороны, нанес мне удар в бедро.
Я откатился от стола. Возникло такое ощущение, будто на ноге сделали зарубку тупым топором. Обпитый сталью носок ботинка Жан-Клода сверкнул серебром, нацеливаясь в мою голову. Я увернулся, схватил Жан-Клода за лодыжку и рванул ее вверх. Он упал. Я приподнялся, пытаясь ударом припечатать его ногу, но мне не удалось сделать это должным образом и он отполз. Позади маленького буфет: располагалась кухня. Жан-Клод уполз в нее. Я хотел последовать за ним, но моя нога все еще не действовала, к тому же приходилось не спускать глаз с его дружка, который ощупывал лицо, пытаясь сориентироваться за завесой крови.
В соседней комнате кто-то напевал отрывки из опер, в шахте подвывал лифт. Жизнь в Сент-Эгрив текла своим чередом, если не считать пятьсот седьмой квартиры, где Жан-Клод и его дружок убивали ирландца.
Я вскочил на ноги. На кухне билась вдребезги посуда. Жан-Клод обогнул буфет. В правой руке он держал острозаточенный длинный кухонный нож для потрошения и усмехался своей скверной неврастеничной ухмылкой. Я ощутил слабость и холодок в желудке.
— Я сделаю это не спеша, — сказал Жан-Клод по-английски. — Фрэнки предпочитает потрошить медленно. Я обойдусь с папашей в той же манере.
Холодок в желудке исчез. Напротив, теперь возникло ощущение, будто кто-то развел там костер. Рядом со мной оказался диван. Я схватил диванную подушку и швырнул в Жан-Клода. Он стоял и ухмылялся на это. Я уже мог нормально дышать, и нога, по которой он нанес удар, наконец-то обрела свой вес. Я швырнул еще одну подушку и ухватился за шторы. Выставив вперед нож и, словно краб, волоча ноги, Жан-Клод направился ко мне. Я с силой рванул шторы — они упали вместе с карнизом. Я швырнул их в Жан-Клода.
Это были дешевые нейлоновые занавески с рисунком из оранжевых цветов. Они накрыли его с головой. Жан-Клод угрожающе рявкнул и, полосуя ткань ножом, подался в сторону. Теперь за его спиной было окно: зеркальное стекло от пола до потолка. За окном находился балкон. А за ним простирались к синему пространству моря дома и башни Ла-Рошели. Я ухватился за кожаную куртку Жан-Клода, сжал запястье его руки и швырнул его в оконный проем.
Стекло обрушилось со страшным грохотом. Жан-Клод перелетел через раму, выронил нож и с такой силой врезался в балконные перила, что здание содрогнулось. Ноги его повисли в воздухе. Нож упал вниз, во двор. Я сиганул через дыру в окне и схватил Жан-Клода за воротник его кожаной куртки. Он висел на перилах, перегнувшись через них. Я оттягивал Жан-Клода наружу за воротник до тех пор, пока центр его тяжести не миновал точку опоры.
Во дворе гуляло уже больше детей, они играли в футбол. Стук упавшего ножа привлек их внимание. Лица детей изменились, когда они взглянули наверх: что, если он упадет?
— Где документы? — спросил я.
— Какие документы?
Он мог видеть под собой семьдесят футов, которые вели в никуда. Внизу, в желтом гравии, сверкали осколки битого стекла.
Я резко дернул его за воротник. Жан-Клод еще дальше съехал с перил, упираясь теперь в них бедрами.
— Те, что ты стащил в квартире Фрэнки. Говори, не то я разожму руки.
Жан-Клод быстро принял решение.
— В ящике для мусора.
Я подтащил его обратно на пару дюймов: но не настолько, чтобы он почувствовал себя в безопасности.
— Кто приказал тебе украсть их?
— Артур.
— Кто он, этот Артур?
Ответа не последовало. Я снова его немного оттолкнул. Жан-Клод качнулся над пропастью.
— Кто такой Артур?
Он не ответил, лишь дернулся в сторону, пытаясь высвободиться из моих тисков, но просчитался. Вырываясь, Жан-Клод слишком сильно качнулся вперед. Я ощутил, как центр его тяжести сосредоточился в воротничке куртки. Ноги Жан-Клода взлетели вверх. Блеснули в солнечных лучах, переваливаясь через перила, его подкованные ботинки. Он повис за балконом на воротничке своей куртки, зажатой в моей руке. Маленькие футболисты завизжали. Пронзительно закричал Жан-Клод.
Пальцы мои разжимались.
«О нет, только не это, — подумал я. — Мне удастся уберечь себя от ножевых ранений, я вовсе не хочу убивать кого бы то ни было».
Я протянул вниз другую руку, желая удержать его. Жан-Клод крутился, надеясь зацепиться за край балкона. Но стоило ему поднять руку, как она выскользнула из рукава куртки и Жан-Клод повис уже только на одном рукаве, другой рукой пытаясь дотянуться до балкона. Ему не удалось обрести опору. Раздался треск разрываемой ткани, рукав, на котором я удерживал его, лопнул и разошелся по всему шву.
Жан-Клод полетел вниз.
Футболисты вновь завопили. Жан-Клод просвистел в воздухе, ударился о балконное ограждение этажом ниже, отлетел, попытался зацепиться пальцами за перила, но промахнулся и полетел дальше ногами вниз. И, как в ловушку, угодил в балкон двумя этажами ниже.
Жан-Клод приземлился на балкон.
Раздался треск бьющегося стекла. Футболисты вопили «ура!». Кто-то кричал. Я почувствовал себя разбитым. «Господи, не дай ему умереть!» — мысленно взмолился я.
За моей спиной хрустнуло под чьей-то ногой битое стекло.
Я обернулся.
В балконной двери стоял на полусогнутых ногах дружок Жан-Клода, пристально глядя на меня через слипшиеся от крови ресницы. В правой руке он сжимал большой осколок стекла.
— Я сейчас отсеку тебе голову, — пообещал он.
И шагнул навстречу.
Я все еще чувствовал себя разбитым. Колени дрожали. Я отступил назад. Он снова шагнул навстречу. Моя поясница уперлась в балконное ограждение, спиной я ощутил пустоту. У него были белоснежные зубы и смуглое лицо. Он держал дистанцию, выставив вперед руку осколком стекла. Друзья моей дочери определенно знали, как орудовать своими лезвиями.
Разум подсказывал: устремись вперед, набрасывайся на него. Но тело, уже немало претерпевшее в борьбе, не повиновалось разуму.
Струйка крови сбежала со лба и попала в глаз. Он мигнул.
Я пригнул голову и бросился на него.
По стандартам наступательной уличной драки это было ничтожное движение. Но его глаз затек кровью, и он не был готов к отпору. Я нанес ему удар под ложечку, под тринадцатую косточку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85