— В том, что кто-то хочет тебя убить. И этот кто-то уж конечно не Петр Моисеев… — Он легонько щелкнул ее по носу. — Ты бы подумала, зачем ему это? Солидный столичный адвокат, богач, умница, состоявшийся человек пытается извести малознакомую девчонку по средствам отравленных конфеток. Не находишь это глупостью? Какая ему от твоей смерти выгода?
— Да, я, наверное, зря так на него подумала, — пролепетала она.
— Не забудь за это извиниться, — наставительно проговорил Сергей. — Он приедет ближе к вечеру вместе со следователем Головиным.
— Может, пусть прямо сейчас приезжают? Я хорошо себя чувствую…
— Полежи еще, отдохни. Пока отдыхаешь, припоминай все детали вчерашнего дня. Подумай над тем, кто может хотеть твоей смерти… — Он встал в кровати, расправил помятую простыню. — Захочешь есть, спустись в кухню, поройся в холодильнике. Прислуги в доме нет, так что у нас самообслуживание… Если что-то понадобиться, а найти не сможешь, звони, я вот на журнале номер записал.
— Вы куда-то уезжаете? — робко спросила она.
— Да, надо съездить в одно место по делам… — ответил Сергей, направляясь к двери.
— В какое место? — крикнула вслед Аня.
— В волчье логово, — бросил он, выходя за порог.
— В чье? — донеслось до него из-за прикрытой двери.
Он не ответил, все его мысли сосредоточились на предстоящей встрече с Вульфом.
Петр
Петр сидел в салоне задрипанной «копейки» майора Головина, пил кофе из пластикового стаканчика и с удовольствием слушал музыку — она в отличие от пахнувшей кислятиной бормотухи была прекрасна: Чайковский «Вальс цветов». «Щелкунчик» был любимым музыкальным произведением Петра Моисеева, и, помниться, за это он не раз удостаивался презрительного «фи». Например, его последняя пассия, коллега-адвокатша Мариночка, заявила, что в наше время «тащиться» от Петра Ильича могут только зачуханный домохозяйки и активные педики, причем последние «кайфуют» от него только потому, что их бог-отец Боря Моисеев использует в своих песнях отрывки из его произведений. Против домохозяек, активных педиков и своего однофамильца Бори Моисеева Петр ничего не имел, по этому влился в их ряды со спокойной душой, однако с Мариночкой в скором времени отношения порвал — он не терпел, когда кто-то пытался навязать ему свои вкусы.
Пока Петр размышлял об этом под волшебные звуки вальса, автомобильная дверка распахнулась, и в салон, бурча что-то себе под нос, влез майор Станислав Павлович Головин. Угнездившись на водительском сиденье, он положил локти на руль, подбородок на сжатые кулаки и задумался.
— Что показало вскрытие? — спросил Петр, внимательно вглядываясь в недовольное лицо майора.
— Цианид, как я и предполагал…
— А в конфетах?
— Он же. Отравитель взял обычные конфеты типа «ассорти» с коньячной начинкой, высосал из них шприцем жидкость и тем же шприцем закачал яд. Завернул их в фирменные фантики, положил на верхний ярус коробки. Короче, не перемудрил… Все просто, без затей… — Он пощипал свои бармалейские усы. — Если б бабка смотрела повнимательнее, то увидела бы, что конфетки с верхнего яруса подозрительные. Они явно из другой коробки, обернуты не профессионально, а на донышке каждой маленькое отверстие от иглы…
— Убийца был уверен, что получатель не станет рассматривать конфеты досконально…
— Это понятно, — задумчиво протянул Стас, потом спросил. — Как там ваша клиентка? Можно с ней побеседовать?
— К сожалению, она пока не в состоянии отвечать на вопросы. Вчера ей вкололи успокоительное, и сейчас она еще спит, по крайней мере, пол часа назад еще спала… Давайте к вечеру.
— Ну что ж ладно… Тем более картина более-менее ясна. Осталось уточнить кое-какие детали…
— Ясна?
— Да. Соседка покойной, гражданка Самарцева А.К. рассказала следствию кое-что полезное…
— Можно узнать, что именно? Или это тайна следствия?
— Да какая тайна, — фыркнул майор. — Все то же самое вам ваша клиентка расскажет. Короче так. Пришла Самарцева к покойной Богомоловой в гости (живет она через подъезд) и увидела на кухонном столе диковинную коробку. Стала спрашивать, старуха ей и рассказала, что конфеты прислал Нюрке Железновой какой-то хахаль (это она, конечно, сама придумала), а принес их посыльный… Ну вы знаете, наверное, фирмочки такие есть по доставке всякой ерунды на дом?
— Фирму нашли?
— А как же! ЧП «Пегас», владелец Пегов К.К.
— Кто принес конфеты, помнят?
— Очень хорошо помнят. Это был некто в длинном плаще, в шляпе, очках, шарфе до носа и кожаных перчатках. Человек-невидимка, короче. К тому же без голоса…
— То есть?
— То есть, сказал буквально пару слов сиплым шепотом: «Здрасьте» и «Простудился», остальные записал на бумаге. Так как был в перчатках, отпечатков, сами понимаете, не оставил…
— Движения, походка, осанка?
— Ничего. — Сокрушенно покачал головой майор. — Опрос уличных торговцев тоже результата не дал, но ребята работают…
— Кроме конфет было что-то еще?
— Открытка. Приемщица не разглядела, какая, а по словам Богомоловой порнографическая. С зоофилами что ли… Не очень я понял, это надо уточнить у Ани.
— Почему Богомолова вскрыла чужую коробку и как она оказалась у нее?
— Аня оставила. Курьер повстречал ее в подъезде, там же передал посылку. Чтоб не тащить на четвертый этаж, Аня оставила ее у соседки, пообещав, что когда вернется, конфеты попробуют вместе…
— И старуха не дождалась?
— Совершенно верно. Если верить Самарцевой, старуха умирала от нетерпения, ей очень хотелось полакомиться заморским шоколадом. А Аня все не шла. Тогда она решила подняться — вдруг девушка прошмыгнула мимо ее квартиры, позабыв и о конфетах, и о ней самой. Когда Самарцева отправилась восвояси, было это в пятнадцать тридцать, Богомолова вышла за ней в подъезд в обниму с шоколадом и зашагала по лестнице вверх…— Головин кисло улыбнулся. — Ани дома не было, но бабка больше не могла терпеть — она распаковала коробку, вынула самую верхнюю конфету, развернула, сунула целиком в рот …
— И умерла.
— Умерла, — повторил он. — Прямо на площадке. А потом еще два часа лежала, пока ее Аня не обнаружила… Во сколько, говорите, это произошло?
— Около семи. Я вошел в подъезд в пять минут восьмого, она уже бежала по лестнице…
Головин, не отрывая подбородка от кулаков, повернул голову в сторону Петра, остро посмотрел на него своими колючими зелеными глазами, сжал губы, из-за чего усы сразу встали дыбом, вытянул их трубочкой (усы тут же мирно полегли), скривил нижнюю, закусил верхнюю — все эти гримасы красноречиво говорили, о напряженной работе мысли.
— Вы хотите меня о чем-то спросить? — поинтересовался Петр, заворожено наблюдая за движением губ майора.
— Хочу, — ответил тот, закончив свою мимическую пантомиму кривой улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71