И решили воспользоваться хотя бы молодой княжной.
Ксению изнасиловали все пятеро, а потом сбросили со второго этажа. Стариков убили до этого, чтобы не мешали своими воплями получать удовольствие. Не тронули только годовалую Линочку, то ли пожалели, то ли решили, что сама умрет от голода.
К счастью, малышку нашли на следующий день. Один деревенский пьяница, забредший в барскую усадьбу, дабы скрыться в ней от гнева жены, услышал детский плач, вошел в дом и обнаружил надрывающуюся от голода девчушку, лежащую в куче одеял на полу в соседстве с засиженными мухами трупами.
Спустя три дня Лину вернули отцу.
Георгий понимал, что вырастить девочку в одиночку он не сможет — на это у него просто нет времени, по этому он быстро женился, взяв в жены первую попавшуюся женщину, ее оказалась Серафима Отрадова, его секретарша. Надо сказать, что отец не прогадал, потому что Сима была не только хозяйственной, преданной женой, но и любящей матерью приемной дочери. Более того, она согласилась повременить с рождением своего ребенка до тех пор, пока девочка не подрастет — Георгий боялся, как бы Линочку не обделили вниманием и заботой… И повременила (угробив абортами свое здоровье), по этому Сергей родила поздно, почти в тридцать семь лет.
Тогда Элеоноре исполнилось четырнадцать.
— Ты родился, когда Элеоноре исполнилось четырнадцать? — спросила Лена, будто прочитав мысли Сергея.
Он не ответил, посчитав вопрос риторическим, но задал свой:
— Какое твое самое первое воспоминание?
— Как я порезала ногу стекляшкой, и как из раны хлестала кровь… Мне тогда было три, и я впервые по-настоящему испугалась…
— А, знаешь, какое мое? Как я увидел ангела…
— Тебя водили в церковь? — не поняла Лена.
— Нет, ангел спустился ко мне… — Сергей устремил свой взгляд вдаль, глаза его увлажнились. — Он присел на мою кровать, поцеловал меня в лоб… Ангела звали Элеонора…
— Ты говоришь о сестре?
— Это я после узнал, что она моя сестра… Вернее, мне сразу сказали, но я не верил. Лет до восьми не верил… — Голос его дрогнул. — Она была необыкновенно красива, нежна… Это потом она стала жесткой, непоколебимой, а в семнадцать походила на ангела…
— Она говорила, что в семнадцать была толстой и неуклюжей, — почему-то раздраженно проговорила Лена.
— Нет, толстой она никогда не была, скорее упитанной, фигуристой, это потом, выбрав имидж роковой стервы Лина истязала себя диетами, а в юности любила покушать… А какой она была смешливой! Постоянно хохотала, и на щеках у нее появлялись милые ямочки… За них ее Глеб Антонов и полюбил.
— Глеб, это ее первый муж?
— Да, она выскочила за него замуж в семнадцать. Он был гораздо старше ее, лет, кажется, на двадцать, имел какую-то высокую должность, был богат, вот она и пошла за него… Они прожили года три, разошлись без скандала, потом долгое время дружили… — Сергей облизнул губы. — Ты, наверное, недоумеваешь, к чему я тебе это рассказываю…
— Да, мне не понятно, какое отношение…
— Я любил ее, Лена!
— Кого? — переспросила она.
— Лиину, свою сестру.
— Это понятно. Я тоже Эдика в свое время обожала…
— Я любил ее не как сестру, а как женщину! — сипло выдохнул Сергей — ком в горле мешал говорить нормально. — С детства! Я так радовался, когда она ушла от мужа. И мечтал, что она вернется в наш дом… Она не вернулась. А через пару лет опять пошла под венец. Супруг ее был известным Ленинградским хирургом — Лина выбирала себе в спутники жизни только успешных мужчин — он погиб в первый год войны: госпиталь, в котором он работал, разбомбили немцы… Она осталась одна в блокадном Ленинграде… Бедная, что ей пришлось пережить! Когда ее в сорок третьем вывезли из города, и переправили в Москву, она была чуть живой. Я даже не узнал ее. Помню, вносят в квартиру старушку, изможденную, лысую, с ввалившимися глазами, а я понять не могу, почему отец ее дочкой называет… Она долго выздоравливала. Я ухаживал за ней. Подносил судно, мыл ее, менял бинты (у нее все тело было в фурункулах), в голову какую-то траву втирал, чтобы волосы, вылезшие от нехватки витаминов, опять отросли… Она гнала меня, говорила, что мне должно быть противно прикасаться к такой уродине. Она не знала, что я ее любил! Мне было все равно, красивая она или страшная, вернее, даже лысая и худая Лина была для меня самой прекрасной женщиной на свете… Мне было тринадцать, ей двадцать семь. Она относилась ко мне, как к младшему брату, я к ней, как к своей любимой и единственной…
Сергей замолчал, он не мог больше говорить, ком в горле стал таким огромным, что слова не могли прорваться через него — только всхлипы. Лена подала ему фужер с вином, заставила выпить. Немного полегчало: то ли от «Кокура», то ли от ее ласкового прикосновения.
Посидев немного с закрытыми глазами, Сергей продолжил.
— Я знаю, это противоестественно, любить сестру. Но я ничего не мог с собой поделать. Мы не росли вместе: когда я стал себя осознавать, она уже переехала к мужу, может, по этому я не воспринимал ее, как близкую родственницу… — Он глотнул еще вина, и на сей раз не для того, чтобы прочистить горло, просто захотелось ощутить во рту знакомую сладость вина: значит, начал успокаиваться. — Я выходил ее. И она опять ускользнула. Выскочила замуж сразу после войны. За генерала Новицкого. Родила сына. И опять ее замужество не продлилось долго — генерал застрелился, когда на него завели дело, не хотел жить с клеймом «враг народа» и подставлять свою семью… Лина очень страдала!
— По этому через год вышла замуж? — с сарказмом проговорила Лена.
— Она не могла без мужчин, уж такая она… Тем более, одна с ребенком на руках, жить не на что… Родители наши к тому времени умерли: мама от рака матки, отец от горя — его арестовали, осудили, сослали, на этапе он и скончался. Я был еще слишком юн, чтоб ей помочь, да и не приняла бы она помощи от младшего брата… Лина вышла замуж за твоего отца академика. И приняла тебя, грудную, как моя мать когда-то приняла ее… Она очень тебя любила!
— Я тоже так по началу думала. До тех пор, пока она не разрушила наши с тобой отношения! Теперь я понимаю, что она никогда меня не любила, просто ей нравилось строить из себя благородную женщину…
— Нет, ты не права, Лина обожала тебя. Даже больше, чем Эдика, потому что ты в чем-то повторила ее судьбу.
— Давай не будем спорить, — отрезала Лена, — рассказывай дальше. Я, правда, до сих пор не понимаю, каким образом твой рассказ может оправдать Элеонору…
— Сейчас поймешь, — заверил он. — Это случилось в пятьдесят восьмом. Мне двадцать девять, ей сорок три, я только перевелся с Дальнего Востока, где служил, в Москву. Я давно ее не видел, думал — разлюбил. Пришел к ней с визитом вежливости, увидел, обнял, понял — люблю, как прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Ксению изнасиловали все пятеро, а потом сбросили со второго этажа. Стариков убили до этого, чтобы не мешали своими воплями получать удовольствие. Не тронули только годовалую Линочку, то ли пожалели, то ли решили, что сама умрет от голода.
К счастью, малышку нашли на следующий день. Один деревенский пьяница, забредший в барскую усадьбу, дабы скрыться в ней от гнева жены, услышал детский плач, вошел в дом и обнаружил надрывающуюся от голода девчушку, лежащую в куче одеял на полу в соседстве с засиженными мухами трупами.
Спустя три дня Лину вернули отцу.
Георгий понимал, что вырастить девочку в одиночку он не сможет — на это у него просто нет времени, по этому он быстро женился, взяв в жены первую попавшуюся женщину, ее оказалась Серафима Отрадова, его секретарша. Надо сказать, что отец не прогадал, потому что Сима была не только хозяйственной, преданной женой, но и любящей матерью приемной дочери. Более того, она согласилась повременить с рождением своего ребенка до тех пор, пока девочка не подрастет — Георгий боялся, как бы Линочку не обделили вниманием и заботой… И повременила (угробив абортами свое здоровье), по этому Сергей родила поздно, почти в тридцать семь лет.
Тогда Элеоноре исполнилось четырнадцать.
— Ты родился, когда Элеоноре исполнилось четырнадцать? — спросила Лена, будто прочитав мысли Сергея.
Он не ответил, посчитав вопрос риторическим, но задал свой:
— Какое твое самое первое воспоминание?
— Как я порезала ногу стекляшкой, и как из раны хлестала кровь… Мне тогда было три, и я впервые по-настоящему испугалась…
— А, знаешь, какое мое? Как я увидел ангела…
— Тебя водили в церковь? — не поняла Лена.
— Нет, ангел спустился ко мне… — Сергей устремил свой взгляд вдаль, глаза его увлажнились. — Он присел на мою кровать, поцеловал меня в лоб… Ангела звали Элеонора…
— Ты говоришь о сестре?
— Это я после узнал, что она моя сестра… Вернее, мне сразу сказали, но я не верил. Лет до восьми не верил… — Голос его дрогнул. — Она была необыкновенно красива, нежна… Это потом она стала жесткой, непоколебимой, а в семнадцать походила на ангела…
— Она говорила, что в семнадцать была толстой и неуклюжей, — почему-то раздраженно проговорила Лена.
— Нет, толстой она никогда не была, скорее упитанной, фигуристой, это потом, выбрав имидж роковой стервы Лина истязала себя диетами, а в юности любила покушать… А какой она была смешливой! Постоянно хохотала, и на щеках у нее появлялись милые ямочки… За них ее Глеб Антонов и полюбил.
— Глеб, это ее первый муж?
— Да, она выскочила за него замуж в семнадцать. Он был гораздо старше ее, лет, кажется, на двадцать, имел какую-то высокую должность, был богат, вот она и пошла за него… Они прожили года три, разошлись без скандала, потом долгое время дружили… — Сергей облизнул губы. — Ты, наверное, недоумеваешь, к чему я тебе это рассказываю…
— Да, мне не понятно, какое отношение…
— Я любил ее, Лена!
— Кого? — переспросила она.
— Лиину, свою сестру.
— Это понятно. Я тоже Эдика в свое время обожала…
— Я любил ее не как сестру, а как женщину! — сипло выдохнул Сергей — ком в горле мешал говорить нормально. — С детства! Я так радовался, когда она ушла от мужа. И мечтал, что она вернется в наш дом… Она не вернулась. А через пару лет опять пошла под венец. Супруг ее был известным Ленинградским хирургом — Лина выбирала себе в спутники жизни только успешных мужчин — он погиб в первый год войны: госпиталь, в котором он работал, разбомбили немцы… Она осталась одна в блокадном Ленинграде… Бедная, что ей пришлось пережить! Когда ее в сорок третьем вывезли из города, и переправили в Москву, она была чуть живой. Я даже не узнал ее. Помню, вносят в квартиру старушку, изможденную, лысую, с ввалившимися глазами, а я понять не могу, почему отец ее дочкой называет… Она долго выздоравливала. Я ухаживал за ней. Подносил судно, мыл ее, менял бинты (у нее все тело было в фурункулах), в голову какую-то траву втирал, чтобы волосы, вылезшие от нехватки витаминов, опять отросли… Она гнала меня, говорила, что мне должно быть противно прикасаться к такой уродине. Она не знала, что я ее любил! Мне было все равно, красивая она или страшная, вернее, даже лысая и худая Лина была для меня самой прекрасной женщиной на свете… Мне было тринадцать, ей двадцать семь. Она относилась ко мне, как к младшему брату, я к ней, как к своей любимой и единственной…
Сергей замолчал, он не мог больше говорить, ком в горле стал таким огромным, что слова не могли прорваться через него — только всхлипы. Лена подала ему фужер с вином, заставила выпить. Немного полегчало: то ли от «Кокура», то ли от ее ласкового прикосновения.
Посидев немного с закрытыми глазами, Сергей продолжил.
— Я знаю, это противоестественно, любить сестру. Но я ничего не мог с собой поделать. Мы не росли вместе: когда я стал себя осознавать, она уже переехала к мужу, может, по этому я не воспринимал ее, как близкую родственницу… — Он глотнул еще вина, и на сей раз не для того, чтобы прочистить горло, просто захотелось ощутить во рту знакомую сладость вина: значит, начал успокаиваться. — Я выходил ее. И она опять ускользнула. Выскочила замуж сразу после войны. За генерала Новицкого. Родила сына. И опять ее замужество не продлилось долго — генерал застрелился, когда на него завели дело, не хотел жить с клеймом «враг народа» и подставлять свою семью… Лина очень страдала!
— По этому через год вышла замуж? — с сарказмом проговорила Лена.
— Она не могла без мужчин, уж такая она… Тем более, одна с ребенком на руках, жить не на что… Родители наши к тому времени умерли: мама от рака матки, отец от горя — его арестовали, осудили, сослали, на этапе он и скончался. Я был еще слишком юн, чтоб ей помочь, да и не приняла бы она помощи от младшего брата… Лина вышла замуж за твоего отца академика. И приняла тебя, грудную, как моя мать когда-то приняла ее… Она очень тебя любила!
— Я тоже так по началу думала. До тех пор, пока она не разрушила наши с тобой отношения! Теперь я понимаю, что она никогда меня не любила, просто ей нравилось строить из себя благородную женщину…
— Нет, ты не права, Лина обожала тебя. Даже больше, чем Эдика, потому что ты в чем-то повторила ее судьбу.
— Давай не будем спорить, — отрезала Лена, — рассказывай дальше. Я, правда, до сих пор не понимаю, каким образом твой рассказ может оправдать Элеонору…
— Сейчас поймешь, — заверил он. — Это случилось в пятьдесят восьмом. Мне двадцать девять, ей сорок три, я только перевелся с Дальнего Востока, где служил, в Москву. Я давно ее не видел, думал — разлюбил. Пришел к ней с визитом вежливости, увидел, обнял, понял — люблю, как прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71