Что ж придется вскрывать все семь. Хлопотно это, конечно, и небезопасно, но зато введет ментов в заблуждение — они решат, что сараи «выставили» обычные пьяницы, позарившиеся на дармовую закусь.
С такими мыслями, Дусик направился к далеким, тонущим во мраке, сараям.
Петр
Вернувшись к машине, Петр не сразу забрался в салон, он еще немного постоял, заглядывая в окна Аниной квартиры, но потом все же сел за руль — его ждали срочные дела.
Сначала надо вернуться в контору, он сорвался по Аниному звонку, не закончив чтение протоколов допроса одного из своих клиентов, более того, он даже не успел их прихватить с собой, так что придется возвращаться в офис, быть может, он там и заночует.
Пока ехал, о многом думал. Но все мысли сводились к одному, вернее, одной — к Ане. Не то, чтобы она был от нее без ума, нет, он всю жизнь любил более ярких, раскрепощенных, интеллектуальных дам, но Анна его привлекала, привлекала не как самка, а как неопознанный объект. Таких, как она, Петр еще не встречал. Она другая, так не похожая на всегдашних Петиных любовниц: невинная, робкая, бесхитростная, беззащитная. Последнее особенно привлекало, потому что те, с кем он встречался до сих пор, в его защите не нуждались — сами могли за себя постоять не хуже мужика. Адвокаты, маркетологи, промоуторы, вот контингент его пассий. Все они были абсолютно разными внешне, но имели одну общую черту — целеустремленность на грани мании. То есть, желали добиться успеха любой ценой. Поначалу Петру это очень нравилось, приятно видеть рядом с собой успешного человека, но в последнее время ему стало казаться, что он попал в какой-то порочный круг, ибо все дамы его сердца думали и говорили совершенно одинаково. Карьера, имидж, престиж — вот о чем они думали и говори, остальные вещи их не особо интересовали. Даже театр, кино, музыка, прием пищи, наконец, для них было не столько приятным времяпрепровождением, сколько той же работой на имидж, так как посещали его барышни исключительно модные спектакли, смотрели культовые картины, слушали продвинутых исполнителей, кушали суши и мюсли, пили «Мадам Клико» и «Эвиан»! И ни одна не призналась бы даже под пыткой, что тащится от бразильских сериалов, фильмов Рязанова, песен Пугачевой, картин Шишкина, детективов Марининой, салата «Оливье» и живого пива «Русич».
Ко всему прочему, признавали они только гражданский брак без взаимных обязательств, но с обязательным безопасный сексом. И до поры до времени это Петра устраивало, но пришла пора, настало время, когда ему захотелось полноценной семьи с выводком детей (двух мальчиков и девочку, как минимум) и домашних животных (и не каких-то там рюмочных чей-хуа, а настоящих барбосов и вороватых котов). Несколько раз он даже делился своими мечтами с самыми достойными из вереницы подруг, но слышал в ответ одно и тоже: «Подожди, милый, пока я не стану „Зав“ („Нач“, „И.О.“, „Ген“ и проч.)».
А на шерсть животных у них вообще была модная нынче аллергия.
Вот и выходило, что завидный жених Петр Алексеевич Моисеев в свои полные тридцать так и оставался холостяком. Особенно по этому поводу переживала его матушка Тамара Григорьевна, так что постоянно пыталась познакомить его с дочками, внучками приятельниц и давала глупейшие советы. Например, она была уверена, что только в провинции женщины сохранили природную чистоту, честность, домовитость, и науськивала сына отправиться за поиском невесты на периферию. В чем-то Петр был с матерью согласен, но по роду деятельности сталкивался с такими провинциальными акулами, по сравнению с которыми москвички просто тургеневские барышни. Он-то знал, что многие деревенские девчонки идут на обман, подлость, шантаж, а порой и на убийство, лишь бы зацепиться в столице, и он был уверен, что среди москвичек тоже есть скромные, милые девушки, мечтающие о полноценной семье…
Например, Аня. Да, она плохо образована, не очень красива, чересчур стеснительна, но не глупа, миловидна, скромна. К тому же, порядочна, а это в наше время редкий дар. Ей бы мужа хорошего: понимающего, доброго, работящего, а главное любящего, она бы расцвела — таких женщин любовь преображает, делает просто неотразимыми… Еще ей бы очень пошел изысканный гардероб, хороший макияж, стильная прическа, бедная девочка даже не догадывается, как ей не идет ее новая шапочка, как уродует фигуру пуховик, да еще эти неухоженные волосы, это бледное лицо с обкусанными губами… Нет, Анюте просто необходимо привести себя в порядок, и первым делом состричь патлы, соорудив на голове аккуратную стрижку, подобрать правильный макияж и, черт побери, подчеркнуть фигуру! Как он успел заметить (подглядел, когда она выбиралась из машины), попка у нее просто напрашивается на то, чтобы ее подчеркнули джинсами-стрейч…
Пока он размышлял об этом, путь до конторы был преодолен.
Петр аккуратно припарковался рядом со знаком, разрешающим стоянку, вышел из машины и с неудовольствием отметил, что вход в здание перегораживает мощный черный внедорожник. Куда, интересно, смотрит, охранник? Почему позволил какому-то козлу тут хозяйничать? Одно из двух: либо уснул, либо к Петру заявился в неурочный час один из клиентов, с которыми ни один охранник, желающий дожить до старости, связываться не будет.
— Сейчас же уберите машину, — прикрикнул Петр на водителя джипа, силуэт которого слабо просвечивал чрез темные стекла. — Неужели не видите знака?
Тонированное стекло плавно опустилось, и в проеме окна Петр увидел насмешливое лицо Ефросиньи Новицкой.
— Поздненько возвращаетесь, Петр Алексеич, — промурлыкала девушка, грациозно стряхнув пепел с длинной черной сигареты. — Я вас заждалась.
— Ефросинья Эдуардовна… — раздраженно начал он, но Новицкая не дала ему договорить:
— Меня зовут Ева.
— Как вам будет угодно, — быстро согласился Петр, ему не хотелось препираться с этой взбалмошной особой, тем более в столь поздний час. — Так вот, Ева, я попросил бы вас поставить машину на положенное место.
— Хорошо, — кротко кивнула она и завела мотор.
Не прошло и минуты, как джип стоял рядом с адвокатским «Пежо», а сама Ева с адвокатом.
— Скромненькая у вас тачка, — заметила она, кивая головой на машину стоимостью тридцать четыре тысячи долларов. — Специально прибедняетесь?
— Она меня вполне устраивает, — сухо проговорил он. — Я же не суперзвезда, чтобы раскатывать на лимузинах.
— Вы суперзвезда юриспруденции, не скромничайте, Петр… Могу я вас так называть?
Он проигнорировал ее вопрос, зато задал свой:
— Как вы узнали, что я тут появлюсь?
— Ваша секретарша сказала, что вы обещали вернуться, вот я и жду…
— У вас ко мне дело?
— В некотором роде. — Она обезоруживающе улыбнулась, взяла его под руку, тесно прижалась к его предплечью — настолько тесно, что он через кожу своей куртки и мех ее шубки ощутил прикосновение мягкой женской груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
С такими мыслями, Дусик направился к далеким, тонущим во мраке, сараям.
Петр
Вернувшись к машине, Петр не сразу забрался в салон, он еще немного постоял, заглядывая в окна Аниной квартиры, но потом все же сел за руль — его ждали срочные дела.
Сначала надо вернуться в контору, он сорвался по Аниному звонку, не закончив чтение протоколов допроса одного из своих клиентов, более того, он даже не успел их прихватить с собой, так что придется возвращаться в офис, быть может, он там и заночует.
Пока ехал, о многом думал. Но все мысли сводились к одному, вернее, одной — к Ане. Не то, чтобы она был от нее без ума, нет, он всю жизнь любил более ярких, раскрепощенных, интеллектуальных дам, но Анна его привлекала, привлекала не как самка, а как неопознанный объект. Таких, как она, Петр еще не встречал. Она другая, так не похожая на всегдашних Петиных любовниц: невинная, робкая, бесхитростная, беззащитная. Последнее особенно привлекало, потому что те, с кем он встречался до сих пор, в его защите не нуждались — сами могли за себя постоять не хуже мужика. Адвокаты, маркетологи, промоуторы, вот контингент его пассий. Все они были абсолютно разными внешне, но имели одну общую черту — целеустремленность на грани мании. То есть, желали добиться успеха любой ценой. Поначалу Петру это очень нравилось, приятно видеть рядом с собой успешного человека, но в последнее время ему стало казаться, что он попал в какой-то порочный круг, ибо все дамы его сердца думали и говорили совершенно одинаково. Карьера, имидж, престиж — вот о чем они думали и говори, остальные вещи их не особо интересовали. Даже театр, кино, музыка, прием пищи, наконец, для них было не столько приятным времяпрепровождением, сколько той же работой на имидж, так как посещали его барышни исключительно модные спектакли, смотрели культовые картины, слушали продвинутых исполнителей, кушали суши и мюсли, пили «Мадам Клико» и «Эвиан»! И ни одна не призналась бы даже под пыткой, что тащится от бразильских сериалов, фильмов Рязанова, песен Пугачевой, картин Шишкина, детективов Марининой, салата «Оливье» и живого пива «Русич».
Ко всему прочему, признавали они только гражданский брак без взаимных обязательств, но с обязательным безопасный сексом. И до поры до времени это Петра устраивало, но пришла пора, настало время, когда ему захотелось полноценной семьи с выводком детей (двух мальчиков и девочку, как минимум) и домашних животных (и не каких-то там рюмочных чей-хуа, а настоящих барбосов и вороватых котов). Несколько раз он даже делился своими мечтами с самыми достойными из вереницы подруг, но слышал в ответ одно и тоже: «Подожди, милый, пока я не стану „Зав“ („Нач“, „И.О.“, „Ген“ и проч.)».
А на шерсть животных у них вообще была модная нынче аллергия.
Вот и выходило, что завидный жених Петр Алексеевич Моисеев в свои полные тридцать так и оставался холостяком. Особенно по этому поводу переживала его матушка Тамара Григорьевна, так что постоянно пыталась познакомить его с дочками, внучками приятельниц и давала глупейшие советы. Например, она была уверена, что только в провинции женщины сохранили природную чистоту, честность, домовитость, и науськивала сына отправиться за поиском невесты на периферию. В чем-то Петр был с матерью согласен, но по роду деятельности сталкивался с такими провинциальными акулами, по сравнению с которыми москвички просто тургеневские барышни. Он-то знал, что многие деревенские девчонки идут на обман, подлость, шантаж, а порой и на убийство, лишь бы зацепиться в столице, и он был уверен, что среди москвичек тоже есть скромные, милые девушки, мечтающие о полноценной семье…
Например, Аня. Да, она плохо образована, не очень красива, чересчур стеснительна, но не глупа, миловидна, скромна. К тому же, порядочна, а это в наше время редкий дар. Ей бы мужа хорошего: понимающего, доброго, работящего, а главное любящего, она бы расцвела — таких женщин любовь преображает, делает просто неотразимыми… Еще ей бы очень пошел изысканный гардероб, хороший макияж, стильная прическа, бедная девочка даже не догадывается, как ей не идет ее новая шапочка, как уродует фигуру пуховик, да еще эти неухоженные волосы, это бледное лицо с обкусанными губами… Нет, Анюте просто необходимо привести себя в порядок, и первым делом состричь патлы, соорудив на голове аккуратную стрижку, подобрать правильный макияж и, черт побери, подчеркнуть фигуру! Как он успел заметить (подглядел, когда она выбиралась из машины), попка у нее просто напрашивается на то, чтобы ее подчеркнули джинсами-стрейч…
Пока он размышлял об этом, путь до конторы был преодолен.
Петр аккуратно припарковался рядом со знаком, разрешающим стоянку, вышел из машины и с неудовольствием отметил, что вход в здание перегораживает мощный черный внедорожник. Куда, интересно, смотрит, охранник? Почему позволил какому-то козлу тут хозяйничать? Одно из двух: либо уснул, либо к Петру заявился в неурочный час один из клиентов, с которыми ни один охранник, желающий дожить до старости, связываться не будет.
— Сейчас же уберите машину, — прикрикнул Петр на водителя джипа, силуэт которого слабо просвечивал чрез темные стекла. — Неужели не видите знака?
Тонированное стекло плавно опустилось, и в проеме окна Петр увидел насмешливое лицо Ефросиньи Новицкой.
— Поздненько возвращаетесь, Петр Алексеич, — промурлыкала девушка, грациозно стряхнув пепел с длинной черной сигареты. — Я вас заждалась.
— Ефросинья Эдуардовна… — раздраженно начал он, но Новицкая не дала ему договорить:
— Меня зовут Ева.
— Как вам будет угодно, — быстро согласился Петр, ему не хотелось препираться с этой взбалмошной особой, тем более в столь поздний час. — Так вот, Ева, я попросил бы вас поставить машину на положенное место.
— Хорошо, — кротко кивнула она и завела мотор.
Не прошло и минуты, как джип стоял рядом с адвокатским «Пежо», а сама Ева с адвокатом.
— Скромненькая у вас тачка, — заметила она, кивая головой на машину стоимостью тридцать четыре тысячи долларов. — Специально прибедняетесь?
— Она меня вполне устраивает, — сухо проговорил он. — Я же не суперзвезда, чтобы раскатывать на лимузинах.
— Вы суперзвезда юриспруденции, не скромничайте, Петр… Могу я вас так называть?
Он проигнорировал ее вопрос, зато задал свой:
— Как вы узнали, что я тут появлюсь?
— Ваша секретарша сказала, что вы обещали вернуться, вот я и жду…
— У вас ко мне дело?
— В некотором роде. — Она обезоруживающе улыбнулась, взяла его под руку, тесно прижалась к его предплечью — настолько тесно, что он через кожу своей куртки и мех ее шубки ощутил прикосновение мягкой женской груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71