Русской по рецептам, хочу я сказать, потому что продукты — увы — местные…
— Одну минутку! — перебил Полунин. — Если уж на то пошло, у меня есть один не местный продукт, без которого, я чувствую, нам сегодня просто не обойтись…
Он вышел на кухню и принес заиндевелую бутылку.
— Это знаменитая русская водка, о которой вы, черти, столько слышали и которую никогда не пробовали. Думал оставить на потом, — он подмигнул Дино и Филиппу, — но это, говорят, плохая примета, так что разопьем ее сейчас… тем более что поводов к этому, насколько я понимаю, больше чем достаточно. А потом, когда все кончится, шеф экспедиции поставит нам бутылку лучшего французского коньяка.
— Слово скаута, — поклялся Филипп, подняв два пальца. — Она, кстати, уже у меня в чемодане. Но скорее, скорее, мы жаждем попробовать русской водки, — я уже заранее чувствую себя этаким Распутиным. Подать сюда великую княжну!
— О-ля-ля, вы опасный человек, мсье Филипп, — рассмеялась Дуняша, — что же будет дальше? Наливай, Мишель, и начинайте закусывать, а то борщ перестоится…
— А, боржче, — радостно закричал Дино, — это я ел в России! Я рассказывал вашему мужу, как одна старая женщина-казак варила нам боржче из дохлого петуха, помнишь, Микеле? Это было в развалинах Тормосино, мы бежали от Сталинграда, а петуха нашли в канаве. Но какой там был холод, мамма миа!
— Бог мой, — изумилась Дуняша, — что вы там делали, под Сталинградом?
— Главным образом, пытался попасть в плен, но из этого ничего не получилось. С румынами у нас было полное взаимопонимание, но боши нам почему-то не доверяли — фельджандармерия шла просто по пятам. Позже, уже на Украине, они нас разоружили как изменников. А тут еще Бадольо, черт его побери, со своим путчем! Тогда-то нас и стали рассылать по лагерям — кого в Германию, кого во Францию…
— Уймись, — сказал Полунин, наливая его рюмку, — сегодня можно без фронтовых воспоминаний. Итак, друзья, за встречу — и за успех! Предупреждаю: пить нужно до дна, сразу, одним глотком…
Водка всем понравилась и еще больше подняла настроение. Понравился и борщ, и пельмени, которые Дино нашел похожими на итальянские равиоли, но вкуснее. Одолеть пирожки уже не смогли, — Филипп сказал извиняющимся тоном, что русская кухня божественна, но тяжеловата, вроде фламандской. Действительно, к концу обеда все немного осоловели и приутихли.
— Ничего, — сказал Полунин, — пирожки мы прикончим позже, а сейчас, я думаю, без моциона не обойтись. Давайте-ка сходим в мои апартаменты, устрою вас с ночлегом, и заодно обсудим наши экспедиционные дела.
— Да, — подхватил Филипп, — было бы бессовестно утомлять мадам разговором о скучных материях.
— Мадам все равно займется посудой, так что можете не искать оправданий, — засмеялась Дуняша. — Ступайте, а вечером приходите пить чай, вы еще не все попробовали.
Они отправились на Талькауано. Свенсона дома не было, но Дино на всякий случай заглянул в его комнату. Потом он пошел принимать душ. Филипп с облегчением стащил пиджак и растянулся на койке.
— Если тебя, старина, так кормят каждый день, то можно только удивляться, почему ты такой тощий…
— Не беспокойся, — крикнул из ванной Дино, — моя Маддалена тоже знает, как кормить мужа и как принимать гостей!
— Если бы она знала, чем ты занимался в Парагвае, она бы тебя вообще не кормила, старый ты павиан. Давай скорее, что ты там возишься…
— Иду, иду…
Когда Дино вышел из ванной, расчесывая мокрые волосы. Полунин достал карту Аргентины и развернул на столе.
— Итак, — сказал он, — Дитмара будем брать в эту субботу. По субботам он ездит к своей любовнице, шофер оставляет ему машину и уходит. Других вариантов я не вижу. Любовница Дитмара живет на окраине Кордовы, в глухом районе. Это, конечно, имеет и свои неудобства — на безлюдной улице труднее организовать слежку. Но выбирать не приходится. Он выходит от нее обычно после полуночи, иногда в час, иногда в два. Там его и нужно накрыть — когда пойдет к машине. Согласны?
Филипп кивнул, Дино тоже сказал, что считает этот вариант разумным.
— Так, с этим ясно, — продолжал Полунин. — Взяв Дитмара, мы везем его в заранее подготовленное место, — нужно что-то найти, снять какой-нибудь пустой домишко. Что угодно, хотя бы заброшенное ранчо. Там он должен написать свои показания…
— На кой черт? — спросил Филипп. — Показания он будет давать перед судом.
— Где? В Руане? До Руана его еще нужно довезти, — возразил Полунин. — А это будет не так просто.
— Микеле прав, — сказал Дино. — Дитмар должен дать показания в письменном виде, сразу. Мы заверим его подпись как свидетели. И это должно быть сделано немедленно.
— Ну, допустим, — согласился Филипп. — Давайте дальше.
— Дальше его придется где-то держать до прихода «Лярошели». Вот это и есть самая сложная часть плана. Будь Морено на месте, мы могли бы попросить самолет…
— Какой самолет?
— Его, личный. Лагартиха говорил, у Морено небольшой спортивный самолет. Мы бы сразу вывезли Дитмара в Уругвай, а там у Морено достаточно эстансий в глуши, чтобы можно было его держать под замком сколько угодно. Но Морено нет — я звонил в пятницу, он будет только после двадцатого. А до двадцатого мы в Кордове оставаться не можем.
— Из-за прогнозов Лагартихи? — спросил Филипп. — Не знаю, мне они представляются несерьезными. Даже если допустить, что дата восстания действительно намечена, то неужели он станет выбалтывать ее каждому постороннему?
— Во-первых, я для него не совсем посторонний, — возразил Полунин. — Я для него — человек, который предоставил ему убежище, ни о чем не спрашивая, и это убежище оказалось безопасным. У него были достаточные основания мне доверять…
— О том, что убежище окажется безопасным, он в первый вечер еще не знал, — заметил Дино.
— Верно. Ну, значит, поверил заранее. Может такое быть? Может. А во-вторых — не забывайте, речь идет об аргентинце. Их конспиративные методы кажутся нам наивными, но для них это в порядке вещей. Не исключено, что такой Лагартиха стал бы молчать под пыткой, но в беседе с приятелем он может выболтать что угодно…
— Ну, хорошо, — сказал Филипп. — Короче говоря, ты считаешь, что через две недели в Кордове может вспыхнуть восстание?
— Я считаю, эту возможность нужно иметь в виду.
— В таком случае, увезем Дитмара оттуда, как только захватим.
— Да, но куда? Самое удобное место — Энтре-Риос, на границе с Уругваем… вот, смотрите…
Филипп встал и, подойдя к столу, склонился над картой.
— Сколько это километров от Кордовы?
— Около семисот…
— Одна ночь пути, — сказал Дино. — Если выедем в воскресенье вечером — утром в понедельник будем на месте. А до понедельника Дитмара не хватятся. Дороги хорошие?
— От Кордовы до Росарио — да, а вот как тут, не знаю…
Все трое долго молчали, разглядывая карту, потом Филипп сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
— Одну минутку! — перебил Полунин. — Если уж на то пошло, у меня есть один не местный продукт, без которого, я чувствую, нам сегодня просто не обойтись…
Он вышел на кухню и принес заиндевелую бутылку.
— Это знаменитая русская водка, о которой вы, черти, столько слышали и которую никогда не пробовали. Думал оставить на потом, — он подмигнул Дино и Филиппу, — но это, говорят, плохая примета, так что разопьем ее сейчас… тем более что поводов к этому, насколько я понимаю, больше чем достаточно. А потом, когда все кончится, шеф экспедиции поставит нам бутылку лучшего французского коньяка.
— Слово скаута, — поклялся Филипп, подняв два пальца. — Она, кстати, уже у меня в чемодане. Но скорее, скорее, мы жаждем попробовать русской водки, — я уже заранее чувствую себя этаким Распутиным. Подать сюда великую княжну!
— О-ля-ля, вы опасный человек, мсье Филипп, — рассмеялась Дуняша, — что же будет дальше? Наливай, Мишель, и начинайте закусывать, а то борщ перестоится…
— А, боржче, — радостно закричал Дино, — это я ел в России! Я рассказывал вашему мужу, как одна старая женщина-казак варила нам боржче из дохлого петуха, помнишь, Микеле? Это было в развалинах Тормосино, мы бежали от Сталинграда, а петуха нашли в канаве. Но какой там был холод, мамма миа!
— Бог мой, — изумилась Дуняша, — что вы там делали, под Сталинградом?
— Главным образом, пытался попасть в плен, но из этого ничего не получилось. С румынами у нас было полное взаимопонимание, но боши нам почему-то не доверяли — фельджандармерия шла просто по пятам. Позже, уже на Украине, они нас разоружили как изменников. А тут еще Бадольо, черт его побери, со своим путчем! Тогда-то нас и стали рассылать по лагерям — кого в Германию, кого во Францию…
— Уймись, — сказал Полунин, наливая его рюмку, — сегодня можно без фронтовых воспоминаний. Итак, друзья, за встречу — и за успех! Предупреждаю: пить нужно до дна, сразу, одним глотком…
Водка всем понравилась и еще больше подняла настроение. Понравился и борщ, и пельмени, которые Дино нашел похожими на итальянские равиоли, но вкуснее. Одолеть пирожки уже не смогли, — Филипп сказал извиняющимся тоном, что русская кухня божественна, но тяжеловата, вроде фламандской. Действительно, к концу обеда все немного осоловели и приутихли.
— Ничего, — сказал Полунин, — пирожки мы прикончим позже, а сейчас, я думаю, без моциона не обойтись. Давайте-ка сходим в мои апартаменты, устрою вас с ночлегом, и заодно обсудим наши экспедиционные дела.
— Да, — подхватил Филипп, — было бы бессовестно утомлять мадам разговором о скучных материях.
— Мадам все равно займется посудой, так что можете не искать оправданий, — засмеялась Дуняша. — Ступайте, а вечером приходите пить чай, вы еще не все попробовали.
Они отправились на Талькауано. Свенсона дома не было, но Дино на всякий случай заглянул в его комнату. Потом он пошел принимать душ. Филипп с облегчением стащил пиджак и растянулся на койке.
— Если тебя, старина, так кормят каждый день, то можно только удивляться, почему ты такой тощий…
— Не беспокойся, — крикнул из ванной Дино, — моя Маддалена тоже знает, как кормить мужа и как принимать гостей!
— Если бы она знала, чем ты занимался в Парагвае, она бы тебя вообще не кормила, старый ты павиан. Давай скорее, что ты там возишься…
— Иду, иду…
Когда Дино вышел из ванной, расчесывая мокрые волосы. Полунин достал карту Аргентины и развернул на столе.
— Итак, — сказал он, — Дитмара будем брать в эту субботу. По субботам он ездит к своей любовнице, шофер оставляет ему машину и уходит. Других вариантов я не вижу. Любовница Дитмара живет на окраине Кордовы, в глухом районе. Это, конечно, имеет и свои неудобства — на безлюдной улице труднее организовать слежку. Но выбирать не приходится. Он выходит от нее обычно после полуночи, иногда в час, иногда в два. Там его и нужно накрыть — когда пойдет к машине. Согласны?
Филипп кивнул, Дино тоже сказал, что считает этот вариант разумным.
— Так, с этим ясно, — продолжал Полунин. — Взяв Дитмара, мы везем его в заранее подготовленное место, — нужно что-то найти, снять какой-нибудь пустой домишко. Что угодно, хотя бы заброшенное ранчо. Там он должен написать свои показания…
— На кой черт? — спросил Филипп. — Показания он будет давать перед судом.
— Где? В Руане? До Руана его еще нужно довезти, — возразил Полунин. — А это будет не так просто.
— Микеле прав, — сказал Дино. — Дитмар должен дать показания в письменном виде, сразу. Мы заверим его подпись как свидетели. И это должно быть сделано немедленно.
— Ну, допустим, — согласился Филипп. — Давайте дальше.
— Дальше его придется где-то держать до прихода «Лярошели». Вот это и есть самая сложная часть плана. Будь Морено на месте, мы могли бы попросить самолет…
— Какой самолет?
— Его, личный. Лагартиха говорил, у Морено небольшой спортивный самолет. Мы бы сразу вывезли Дитмара в Уругвай, а там у Морено достаточно эстансий в глуши, чтобы можно было его держать под замком сколько угодно. Но Морено нет — я звонил в пятницу, он будет только после двадцатого. А до двадцатого мы в Кордове оставаться не можем.
— Из-за прогнозов Лагартихи? — спросил Филипп. — Не знаю, мне они представляются несерьезными. Даже если допустить, что дата восстания действительно намечена, то неужели он станет выбалтывать ее каждому постороннему?
— Во-первых, я для него не совсем посторонний, — возразил Полунин. — Я для него — человек, который предоставил ему убежище, ни о чем не спрашивая, и это убежище оказалось безопасным. У него были достаточные основания мне доверять…
— О том, что убежище окажется безопасным, он в первый вечер еще не знал, — заметил Дино.
— Верно. Ну, значит, поверил заранее. Может такое быть? Может. А во-вторых — не забывайте, речь идет об аргентинце. Их конспиративные методы кажутся нам наивными, но для них это в порядке вещей. Не исключено, что такой Лагартиха стал бы молчать под пыткой, но в беседе с приятелем он может выболтать что угодно…
— Ну, хорошо, — сказал Филипп. — Короче говоря, ты считаешь, что через две недели в Кордове может вспыхнуть восстание?
— Я считаю, эту возможность нужно иметь в виду.
— В таком случае, увезем Дитмара оттуда, как только захватим.
— Да, но куда? Самое удобное место — Энтре-Риос, на границе с Уругваем… вот, смотрите…
Филипп встал и, подойдя к столу, склонился над картой.
— Сколько это километров от Кордовы?
— Около семисот…
— Одна ночь пути, — сказал Дино. — Если выедем в воскресенье вечером — утром в понедельник будем на месте. А до понедельника Дитмара не хватятся. Дороги хорошие?
— От Кордовы до Росарио — да, а вот как тут, не знаю…
Все трое долго молчали, разглядывая карту, потом Филипп сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120