У генерала не было любимчиков, он заботился обо всех офицерах, вышвырнутых из Комитета раньше времени. Человек, который начинал свою карьеру при Ежове, когда кругом были только враги, не мог кого-то любить. Времена изменились. Теперь хмурый старик имел свою личную картотеку, архив, компромат и груду уникальных документов.
Начало коллекции положил секретный архив Берии, который Скворцов сумел вывезти с его дачи в день ареста своего шефа.
Теперь бывший генерал имел большое доверие среди самых богатых и влиятельных людей страны. Это Скворцов сумел организовать свыше сорока оперативных групп, подобных команде Фила, и всех обеспечивал заработком. Старик принимал у себя одного из крупных коммерсантов или политиков, вникал в трудности щекотливого характера его дела и обещал помочь за определенное вознаграждение. Гонорар получали ребята из группы, которая занималась расследованием. Старику перепадало десять процентов за посредничество. Но любой посетитель не подозревал, что тут же попадал под «колпак» старика, и его карточка появлялась в море других бумажек с компроматами.
Просьбы и работа были разными — от слежки за неверными женами до расследования убийств, когда трупы хоронили без гробов в лесу, а не на кладбище.
Фил прошел пешком двести метров и свернул в арку. В тихом дворе сегодня было странное оживление. В углу возле гаражных ворот стоял обгоревший «мерседес». На мокром снегу валялись осколки стекол, группы дворовых старух судачили о чем-то, размахивали руками и заговорщически шептались.
Фил не интересовался тайными историями, терактами, обгоревшими машинами и сплетнями. Он миновал кучку стекол и вошел в один из подъездов левого крыла здания.
Без приглашения и предварительной договоренности здесь никого не принимали. Дверь открывал Герасим. Так хозяин звал своего немого слугу. Ходили слухи, будто Герасим, чье настоящее имя оставалось тайной, когда-то вел допросы в застенках Лубянки, и язык ему отрезали, чтобы не болтал лишнего. Здоровяк и вправду походил на тургеневского героя с тоскливым жалостливым взглядом и крутыми плечами.
Герасим проводил Фила в кабинет. Генерал сидел у окна и читал какую-то бумагу из папки, которая лежала у него на коленях. Рядом на старинном резном столе стоял длинный узкий ящик с карточками, временно выдвинутый из дубового бюро. Любой архив спецслужб мог бы позавидовать коллекции бывшего генерала НКВД и КГБ. Любая бумажка из сотен тысяч, хранившихся здесь, имела гриф «совершенно секретно».
Увидев Трошина, Скворцов улыбнулся и с гордостью школьника, получившего пятерку, сказал:
— Вчера я сделал одного периферийного политикана крупной фигурой.
И все лишь из-за того, что я отснял четыре бумажки из моей коллекции на ксероксе и передал копии в нужные руки. Когда эти листочки увидели в аппарате, вопрос был решен положительно. Политический шантаж делает одного человека королем, а короля червем. Сегодня нет смысла в дипломах и партийных билетах.
Образование вышло из моды. Достаточно владеть нужной информацией, и вы из дворника превращаетесь в министра, а из министра идете в грузчики. Нет смысла в знаниях, таланте, уме, опыте. Все значительно проще. Одно слово, одна бумажка.
Наше общество и его верхушка настолько криминальны и коррумпированы, что все стало доступным. Раньше роль фильтра играла партия. Сволочи! Но в стране был порядок. Сейчас настал час анархии и беспредела. При Сталине фокусы с тусовкой высоких персон мог делать только Сталин, а не Вольф Мессинг с его силой внушения. Сегодня главную роль играет нужная информация. Во всем. Ты остаешься жить только в том случае, если знаешь кто, где и когда намерен выстрелить тебе в спину. Возможность опередить соперника тебе дает информация. Да… Стрелять стали много и часто. Сегодня утром под моими окнами взорвали машину моего соседа. К счастью, парень остался живым. Повезло. Но как бы на это отреагировали власти десять лет назад?! В центре Москвы в пяти минутах ходьбы до Кремля!
Генерал многозначительно вздохнул и, повернув голову к Трошину, спросил:
— Нуте-с?
Кустистые седые брови нависли над строгими черными глазами.
Мужественное лицо, орлиный нос и пронизывающий взгляд. Фил не боялся старика, он знал его с детства. Его покойный отец дружил со Скворцовым, и их дачи находились рядом. Когда у Скворцова отнялись ноги, его дачу продали, и старик уже не выходил из своей квартиры.
Сидя в кресле-каталке в темно-синей вельветовой куртке, которая облегала на сухопарой фигуре старика, как подогнанный мундир, Скворцов с любопытством разглядывал своего гостя, будто знал, что тот скажет, и желал быстрее убедиться в этом.
— Нуте-с? — повторил он.
— Наша команда на мели, Никанор Евдокимыч.
— Вот тебе на! Это как же так? Я думал, вы в Сочах деньги прожигаете, а он говорит: «На мели!» Шевцов — это золотая жила, Я отдал тебе лучшего клиента.
Звонкий старческий голос трещал в ушах гостя, как скрипучая дверь, которую трепал сквозняк.
— Задание — ловушка. Оно невыполнимо. Шевцов дает ложную информацию, будто ему не нужны пропавшие деньги. Это задержало меня на сутки, что позволило грабителю выйти из зоны досягаемости и лечь на дно в сибирском остроге. Там нам его не достать.
— Ты не успел его перехватить? С твоими, орлами?
— Дело не в орлах. Кража была обычной инсценировкой. Люди Шевцова наняли урок и обчистили партнера Шевцова, и тот лишился возможности внести пай в общее дело. Шевцов выиграл позицию на доске и взял вожжи в свои руки.
— Это не твое дело, Филя. Тебя не для того нанимали. Денег нет, нет гонорара и нет престижа. Получишь работу, но только придется с грязью повозиться. Проштрафился, теперь пеняй на себя.
— Мы готовы на любую работу.
— Увидим, на что вы готовы.
Старик достал папиросу из коробки «Казбек», закурил и строго посмотрел на нерадивого ученика, который продолжал стоять в дверях и мять лисью шапку в руках.
— Где-то в Москве работает лаборатория по изготовлению чистого героина и кокаина. Наркотик высочайшей пробы, а значит, делают его в заводских условиях. Судя по тому, что партии невелики и ходят по рукам в московском бомонде, можно предположить, что делает готовую продукцию очень незначительная бригада профессионалов. Самые дорогие клиенты пользуются этой кормушкой. Азики и хачики очень огорчены, что их товаром пользуются студенты и подростки, а не серьезные клиенты. Не та прибыль. Конкуренция. Наш клиент хочет выйти на лабораторию и предложить долевое участие. Это благородно!
— Возможно. Но на кой черт лаборанту нужно благородство азика? Он очень хорошо живет без посторонней помощи.
— Лаборанту?
— Ну если говорить условным языком.
— Хорошо. Постараюсь вдолбить в твою куриную голову, дорогой майор в отставке, что нам на сей расклад наплевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
Начало коллекции положил секретный архив Берии, который Скворцов сумел вывезти с его дачи в день ареста своего шефа.
Теперь бывший генерал имел большое доверие среди самых богатых и влиятельных людей страны. Это Скворцов сумел организовать свыше сорока оперативных групп, подобных команде Фила, и всех обеспечивал заработком. Старик принимал у себя одного из крупных коммерсантов или политиков, вникал в трудности щекотливого характера его дела и обещал помочь за определенное вознаграждение. Гонорар получали ребята из группы, которая занималась расследованием. Старику перепадало десять процентов за посредничество. Но любой посетитель не подозревал, что тут же попадал под «колпак» старика, и его карточка появлялась в море других бумажек с компроматами.
Просьбы и работа были разными — от слежки за неверными женами до расследования убийств, когда трупы хоронили без гробов в лесу, а не на кладбище.
Фил прошел пешком двести метров и свернул в арку. В тихом дворе сегодня было странное оживление. В углу возле гаражных ворот стоял обгоревший «мерседес». На мокром снегу валялись осколки стекол, группы дворовых старух судачили о чем-то, размахивали руками и заговорщически шептались.
Фил не интересовался тайными историями, терактами, обгоревшими машинами и сплетнями. Он миновал кучку стекол и вошел в один из подъездов левого крыла здания.
Без приглашения и предварительной договоренности здесь никого не принимали. Дверь открывал Герасим. Так хозяин звал своего немого слугу. Ходили слухи, будто Герасим, чье настоящее имя оставалось тайной, когда-то вел допросы в застенках Лубянки, и язык ему отрезали, чтобы не болтал лишнего. Здоровяк и вправду походил на тургеневского героя с тоскливым жалостливым взглядом и крутыми плечами.
Герасим проводил Фила в кабинет. Генерал сидел у окна и читал какую-то бумагу из папки, которая лежала у него на коленях. Рядом на старинном резном столе стоял длинный узкий ящик с карточками, временно выдвинутый из дубового бюро. Любой архив спецслужб мог бы позавидовать коллекции бывшего генерала НКВД и КГБ. Любая бумажка из сотен тысяч, хранившихся здесь, имела гриф «совершенно секретно».
Увидев Трошина, Скворцов улыбнулся и с гордостью школьника, получившего пятерку, сказал:
— Вчера я сделал одного периферийного политикана крупной фигурой.
И все лишь из-за того, что я отснял четыре бумажки из моей коллекции на ксероксе и передал копии в нужные руки. Когда эти листочки увидели в аппарате, вопрос был решен положительно. Политический шантаж делает одного человека королем, а короля червем. Сегодня нет смысла в дипломах и партийных билетах.
Образование вышло из моды. Достаточно владеть нужной информацией, и вы из дворника превращаетесь в министра, а из министра идете в грузчики. Нет смысла в знаниях, таланте, уме, опыте. Все значительно проще. Одно слово, одна бумажка.
Наше общество и его верхушка настолько криминальны и коррумпированы, что все стало доступным. Раньше роль фильтра играла партия. Сволочи! Но в стране был порядок. Сейчас настал час анархии и беспредела. При Сталине фокусы с тусовкой высоких персон мог делать только Сталин, а не Вольф Мессинг с его силой внушения. Сегодня главную роль играет нужная информация. Во всем. Ты остаешься жить только в том случае, если знаешь кто, где и когда намерен выстрелить тебе в спину. Возможность опередить соперника тебе дает информация. Да… Стрелять стали много и часто. Сегодня утром под моими окнами взорвали машину моего соседа. К счастью, парень остался живым. Повезло. Но как бы на это отреагировали власти десять лет назад?! В центре Москвы в пяти минутах ходьбы до Кремля!
Генерал многозначительно вздохнул и, повернув голову к Трошину, спросил:
— Нуте-с?
Кустистые седые брови нависли над строгими черными глазами.
Мужественное лицо, орлиный нос и пронизывающий взгляд. Фил не боялся старика, он знал его с детства. Его покойный отец дружил со Скворцовым, и их дачи находились рядом. Когда у Скворцова отнялись ноги, его дачу продали, и старик уже не выходил из своей квартиры.
Сидя в кресле-каталке в темно-синей вельветовой куртке, которая облегала на сухопарой фигуре старика, как подогнанный мундир, Скворцов с любопытством разглядывал своего гостя, будто знал, что тот скажет, и желал быстрее убедиться в этом.
— Нуте-с? — повторил он.
— Наша команда на мели, Никанор Евдокимыч.
— Вот тебе на! Это как же так? Я думал, вы в Сочах деньги прожигаете, а он говорит: «На мели!» Шевцов — это золотая жила, Я отдал тебе лучшего клиента.
Звонкий старческий голос трещал в ушах гостя, как скрипучая дверь, которую трепал сквозняк.
— Задание — ловушка. Оно невыполнимо. Шевцов дает ложную информацию, будто ему не нужны пропавшие деньги. Это задержало меня на сутки, что позволило грабителю выйти из зоны досягаемости и лечь на дно в сибирском остроге. Там нам его не достать.
— Ты не успел его перехватить? С твоими, орлами?
— Дело не в орлах. Кража была обычной инсценировкой. Люди Шевцова наняли урок и обчистили партнера Шевцова, и тот лишился возможности внести пай в общее дело. Шевцов выиграл позицию на доске и взял вожжи в свои руки.
— Это не твое дело, Филя. Тебя не для того нанимали. Денег нет, нет гонорара и нет престижа. Получишь работу, но только придется с грязью повозиться. Проштрафился, теперь пеняй на себя.
— Мы готовы на любую работу.
— Увидим, на что вы готовы.
Старик достал папиросу из коробки «Казбек», закурил и строго посмотрел на нерадивого ученика, который продолжал стоять в дверях и мять лисью шапку в руках.
— Где-то в Москве работает лаборатория по изготовлению чистого героина и кокаина. Наркотик высочайшей пробы, а значит, делают его в заводских условиях. Судя по тому, что партии невелики и ходят по рукам в московском бомонде, можно предположить, что делает готовую продукцию очень незначительная бригада профессионалов. Самые дорогие клиенты пользуются этой кормушкой. Азики и хачики очень огорчены, что их товаром пользуются студенты и подростки, а не серьезные клиенты. Не та прибыль. Конкуренция. Наш клиент хочет выйти на лабораторию и предложить долевое участие. Это благородно!
— Возможно. Но на кой черт лаборанту нужно благородство азика? Он очень хорошо живет без посторонней помощи.
— Лаборанту?
— Ну если говорить условным языком.
— Хорошо. Постараюсь вдолбить в твою куриную голову, дорогой майор в отставке, что нам на сей расклад наплевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132