Гозден сел за стол, взял в руки карандаш и постучал им по металлической подставке для бумаг. Шеферд посмотрел на Гоздена. Этот человек командовал учреждением, где порядок поддерживала не охрана, а сами заключенные, где арестанты выполняли работу надзирателей и богатый наркоторговец спокойно устраивал свои делишки.
— Я выполнял свое задание, только и всего.
— Сомневаюсь, что тебе дали полномочия калечить заключенных! — бросил Гозден.
Шеферд выдержал паузу. Он не мог объяснить коменданту, что напал на Юржака для того, чтобы получить место в бригаде уборщиков. Или что его атака на Дикобраза и Волосатого явилась упреждающим ударом, а не вынужденной самозащитой. Гозден — гражданский служащий, и если раньше ему приходилось напрямую сталкиваться с заключенными, теперь он следил за ними только из-за своего стола. Он прочитал досье на Джералда Карпентера, но не знал его и не понимал, что он собой представляет. Не понимал он и того, что иногда возникают ситуации, когда цель оправдывает средства.
— Только не надо мне говорить, что нельзя приготовить яичницу, не разбив пару черепов, — добавил Гозден.
— Даю вам слово, что все мои действия были строго продуманы и не выходили за рамки необходимого.
— Юржак лежит в больнице со сломанной ногой.
— Да, но это торговец наркотиками, пытавшийся убить сотрудника иммиграционной службы, — напомнил Шеферд. — Он получил по заслугам.
— Не забывай, что это блок предварительного заключения. Существует презумпция невиновности. Но даже если бы его осудили и приговорили к сроку, кто ты такой, чтобы ломать ему ноги?
Шеферд с трудом подавил вспышку гнева. Он хотел возразить Гоздену, что Юржак не просто так получил свое место в бригаде уборщиков, а заплатил за него. Что жизнь в секции насквозь коррумпирована, заключенные легко покупают себе дополнительные привилегии и блага и что все это было бы невозможно, если хотя бы один надзиратель не брал взятки. Но Шеферд сознавал, что сначала надо разобраться с Карпентером и лишь потом посвящать Гоздена в масштабы коррупции в тюрьме.
— Я даю вам слово. Я не имею никакого отношения к тому, что случилось с Юржаком или другими заключенными.
Все, что ему оставалось, — полностью отрицать свою вину. Камеры не зафиксировали никаких правонарушений, свидетелей тоже не было. Надо стоять на своем, и начальник тюрьмы не сможет ничего доказать.
— Значит, то, что вскоре после твоего прибытия трое заключенных попали в больницу, — чистое совпадение? — усмехнулся Гозден.
— В тюрьме много насилия.
Он несколько секунд сверлил взглядом Шеферда.
— Я могу вышвырнуть тебя из блока, — произнес он после паузы.
— Сомневаюсь, что дело обстоит так просто, сэр, — спокойно промолвил Шеферд. — Мой босс напрямую подчиняется министерству. Пусть я самый обычный детектив, но эта операция санкционирована на высоком уровне, и у вас нет полномочий для ее отмены.
— Из-за тебя в тюрьме может начаться бунт. Если заключенные узнают, что среди них тайный агент, ситуация выйдет из-под контроля.
— А как они об этом узнают, сэр?
Некоторое время они в упор смотрели друг на друга.
— Насколько я понимаю, вы здесь единственный человек, которому известно, кто я такой, — сказал Шеферд. — И я надеюсь на вашу поддержку. Если меня раскроют, мое начальство очень сильно вами заинтересуется.
— Похоже на угрозу, — заметил Гозден.
— Так же, как и ваше замечание о том, что заключенные могут узнать обо мне правду, — возразил Шеферд. — Угрозы вряд ли нам помогут.
— Дайте мне слово, что больше никто не пострадает.
— Сделаю, что могу, — сказал Шеферд.
Гозден потер ладонью шею.
— Я поговорю с вашим боссом. У меня нет выбора. Если что-нибудь случится, я не хочу за это отвечать.
— Понимаю вас, сэр. Вы должны себя оправдать. На вашем месте я поступил бы точно так же.
— У вас уже есть догадки, кто из офицеров помогает Карпентеру?
— Пока нет, сэр, — солгал Шеферд. — Как только что-нибудь узнаю, немедленно вам сообщу.
— Очень надеюсь, детектив Шеферд, — произнес Гозден. — Очень надеюсь.
* * *
Ночь Шеферд провел без сна. Он лежал на спине и смотрел на потолок. Крутившиеся в голове мысли не давали ему покоя. О том, как погибла Сью, он знал со слов Харгроува: «Пыталась проскочить на красный свет. Врезалась в грузовик. Это был несчастный случай». Воображение рисовало ему эту сцену в самых разных вариантах. Тысяча грузовиков. Бесконечная вереница катастроф. Но конец был всегда один и тот же. Сью лежит в искореженной машине, залитая кровью, с широко раскрытыми глазами. На заднем сиденье кричит Лайам.
В половине восьмого проснулся Ли, съел овсянку и посмотрел утренние телепередачи. Без двадцати восемь в двери мигнул и закрылся «глазок», а ровно в восемь камеру открыли. Наверное, Ли почувствовал что-то неладное: с тех пор как Шеферда вызывали к кабинке, он не сказал ему ни слова.
Через двадцать минут на пороге появилась Амелия Хартфилд в черной форменной куртке и черных брюках, слишком тесных для ее фигуры.
— Что случилось, Боб? — спросила надзирательница.
— Ничего. Просто хочу, чтобы меня оставили в покое, — ответил Шеферд.
Он знал, что выходит из роли. Боб Макдоналд не стал бы хандрить и валяться на койке. Это был человек действия. Всю свою ярость он бы выплеснул словесно и физически, вымещая страдания на ком-нибудь другом.
— Я не стану есть, смотреть телевизор, мыть полы или плести ваши чертовы корзины. Я хочу побыть один.
— Если ты будешь ругаться, мне придется написать на тебя рапорт, — почти извиняющимся тоном промолвила надзирательница. — Ни к чему меня провоцировать.
— Я не знал, что слово «чертовый» считается ругательством. Прошу вас, оставьте меня в покое.
— У тебя посетители, — сообщила Амелия. — Полиция.
— Откуда?
— Из Глазго.
Шеферд спустил ноги с койки. Очевидно, таким способом Харгроув решил вытащить его на время из тюрьмы.
— Что им нужно?
— Полицейские, Боб, смотрят на нас как на червяков. Но я думаю, тебя собираются отвезти на опознание.
Шеферду хотелось сломя голову мчаться вниз, чтобы скорее увидеть сына, но он помнил: ему нельзя выходить из роли.
Боб Макдоналд вряд ли бы пришел в восторг от визита шотландских полицейских.
— Вот дьявол! — поморщился он.
— Плохие новости?
— Бывали и лучше.
— Адвокат что-нибудь говорил тебе об этом?
— Ни слова.
— Если тебя повезут на опознание, ты можешь требовать его присутствия. Имей в виду.
Шеферд удивился, что она так заботится о его интересах, но ответил благодарной улыбкой.
— Спасибо.
Амелия кивнула на дверь:
— Пойдем, не будем их задерживать.
Они двинулись по площадке и спустились на первый этаж. Ли играл в бильярд с латиноамериканцем.
— В чем дело, Боб? — спросил он, когда Шеферд проходил мимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101