Шеферд не говорил с женой уже четыре дня и не знал, когда Харгроув устроит ей посещение. Он сглотнул слюну: в горле пересохло.
— Звоните, — предложил Гозден, — но нам надо поторапливаться. Я и так провел с вами гораздо больше времени, чем с обычным заключенным.
Шеферд быстро соображал. Ему хотелось поговорить с Сью, сказать, что он ее любит, с ним все в порядке. Однако звонить ей из тюрьмы, даже по выделенной линии, значило идти на риск. Если кто-нибудь отследит звонок, операция кончится. Потом он отбросил эту мысль. Никому не известно, кто он такой. Для заключенных он — Боб Макдоналд, неудавшийся грабитель. Только Гозден будет в курсе, что он звонил домой. Выгода перевешивала риск. Шеферд кивнул.
— Я не могу оставить вас одного, — извинился Гозден.
— Все в порядке.
Шеферд подошел к телефону и набрал номер Сью. Когда он подносил трубку к уху, его рука дрожала. Начальник тюрьмы склонился над аквариумом.
Она ответила после четвертого сигнала.
— Алло?
Шеферд закрыл глаза, пытаясь представить ее внешность. Светлые волосы до плеч, скорее всего стянутые в узел. Зеленые глаза. Веснушки вокруг носа. Сью ненавидела эти веснушки и всегда маскировала их косметикой. Шеферд их обожал.
— Сью. Это я.
Даже в разговоре с женой Шеферд редко называл себя.
— О Господи! Ты где?
— Сэм тебе не сообщил?
— Он сказал, что ты в тюрьме, но не назвал, в какой. Говорит, что это оперативная информация и ее нельзя разглашать.
— Прости, любимая. Не понимаю, к чему эти секреты, все равно он должен устроить посещение для тебя и Лайама. Я в Лондоне, совсем недалеко. Сэм объяснил, почему я здесь?
— Он говорит, ты за кем-то следишь. И это очень важно.
— Так оно и есть, любимая, поверь мне.
— Когда ты вернешься? Лайам без тебя совсем от рук отбился. Сэм предупредил, чтобы я ничего ему не говорила, только объяснила, что тебя не будет некоторое время.
— Он сейчас в школе?
— Конечно. Пока тебя нет, жизнь не стоит на месте.
В ее голосе прозвучала нотка горечи. Шеферд понимал, как жена расстроена. Она ждала его домой два дня назад, а теперь ей объявили, что он получил новое задание, которое будет отнимать у него двадцать четыре часа в сутки и неизвестно когда закончится.
— Прости.
— Почему они сразу не сказали, что ты уедешь?
— Все решилось в последнюю минуту. Для меня это стало таким же сюрпризом, как и для тебя, любимая. Я проторчал тут целый день, пока мне не объяснили, что к чему.
Сью вздохнула.
— Извини, я не хотела жаловаться. Сэм говорит, что это очень важно. Он рассказал мне про того полицейского. — Она имела в виду Джонатана Элиота. — Будь осторожен, ладно?
— Хорошо.
— Там ужасно?
— Нет, не так уж плохо.
— Правда?
— Телевизор в камере, нормальная еда, есть спортзал, каждый день водят на прогулку. Надо будет как-нибудь привезти сюда вас с Лайамом на недельку.
— После этого ты будешь нам должен как минимум две недели на Майорке.
Она замолчала. Шеферду хотелось обнять жену за плечи и поцеловать, вдохнуть запах ее духов, погладить по волосам. Телефон был плохим посредником.
— Мне жаль, что все так получилось, — промолвил он.
— Это твоя работа, — отозвалась она. — Твоя жизнь.
— Передай Лайаму, что я звонил, ладно? Скажи, что я его люблю и скоро приеду.
— Когда?
Хороший вопрос.
— Не знаю, любимая.
— Скорее дни, чем недели? — спросила она с надеждой.
— Да, если повезет.
— Я люблю тебя.
Сью произнесла это с нежностью, и внезапно Шеферд ощутил стыд. Его место было там, рядом с ней и сыном.
— Я тебя тоже люблю, — прошептал он. — Когда все закончится, я докажу тебе это.
— Не хвастай.
— Вот увидишь.
— Ладно.
— Мне надо идти.
Гозден выпрямился и взглянул на настенные часы.
— Понимаю.
— Прости.
— Перестань извиняться. Я давно с тобой живу и знаю, чего можно ждать.
— Я тебя не заслуживаю.
— Это верно.
Она рассмеялась.
— Я люблю тебя, Сью. Как жаль, что сейчас ты не можешь быть со мной.
— В тюрьме, среди сотни мужчин, у которых уже давно не было секса?
— Ты понимаешь, что я хочу сказать.
— Да.
— Мне пора идти.
— Да.
— Я люблю тебя.
— Я люблю тебя.
Шеферд закрыл глаза. Он сознавал, что ведет себя как влюбленный подросток, но не мог повесить трубку. Он даже не знал, когда ему снова удастся поговорить с женой.
— Заканчивай первым, — произнесла она, словно прочитав его мысли.
— Не хочу.
— Позвонишь мне позже, когда вернется Лайам?
— Боюсь, что не сумею, любимая.
— Постарайся, прошу тебя.
— Ладно.
Ему не хотелось ей лгать, но у него не было времени объяснять, почему он не сможет с ней связаться. В тюрьме никому нельзя доверять. Любой — от соседа по камере до офицера — мог оказаться подручным Карпентера. Шеферд и так рисковал, позвонив по личному телефону начальника тюрьмы.
— Мне пора идти, любимая. Прости.
Шеферд положил трубку и тут же выругал себя за то, что не закончил разговор на более теплой ноте. Зачем он сказал «прости»? Надо было повторить, что он ее любит. Если это последняя фраза, которую жена от него услышала, «я люблю тебя» прозвучало бы гораздо лучше, чем «прости».
— Вам надо идти, — сказал Гозден.
Шеферд протянул ему руку.
— Спасибо, — поблагодарил он.
— Самая скверная вещь в тюрьме — это когда не можешь общаться с близкими, — заметил Гозден, пожав руку Шеферду. У него была крепкая мозолистая хватка. — Об этом забывают те, кто кричит о телевизорах в камерах и образовательных программах. Разлука с семьей — наказание. А вам будет в сто раз тяжелее, чем другим.
— Да, но я здесь не задержусь, — промолвил Шеферд. — Если повезет.
* * *
Гамилтон повел Шеферда назад в блок предварительного заключения.
— Чего он хотел? — спросил охранник, отпирая дверь в коридор.
— Узнать мое мнение о персонале.
— Что?
— Министерство составляет список тюремных офицеров, которые не справляются со своей работой. Начальник тюрьмы должен опросить заключенных по случайному выбору. В их число попал и я.
Он отступил в сторону, чтобы Гамилтон мог снова запереть дверь.
— Опрос? — нахмурился надзиратель.
— По приказу министерства.
Шеферд направился по коридору к своему блоку.
— Ну, а ты что? — спросил Гамилтон. — Что ты сообщил ему?
— Это конфиденциальная информация, — ответит Шеферд. — Извините.
Оставшуюся часть пути они миновали в молчании. Гамилтон открыл дверь в блок предварительного заключения.
— Не морочь мне голову, придурок, — буркнул он, когда Шеферд вошел внутрь.
Два заключенных надраивали швабрами пол. Они работали медленно и методично, низко опустив головы. Гамилтон отвел Шеферда в его камеру. Она была пуста.
— Мне что, опять сидеть взаперти?
— Да, раз ты не учишься и не работаешь в мастерских.
— А в спортзал можно сходить?
Гамилтон покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101