Черномырдин бросился отбиваться, и, кстати, ему удалось получить поддержку в Совете Федерации: большинство губернаторов проголосовали за него.
Поддаться неприкрытому давлению коммунистов (тем более вопреки воле большинства губернаторов) и предложить Лужкова я не мог.
Повторное голосование по кандидатуре Черномырдина. «За» — 138 голосов. Вся титаническая работа дала мизерную прибавку.
Сразу же после голосования левая часть Думы заявила, что в случае внесения в третий раз кандидатуры Черномырдина проголосует за начало процедуры импичмента президенту.
Ситуация предельно обострилась.
Теперь, через два года, причины неуступчивости коммунистов стали достаточно очевидны. Такой шанс, такой счастливый билет, какой выпал им в августе-сентябре, они упустить не хотели. Власть буквально сама падала им в руки. И оставалось только пошире расставить эти руки.
На волне огромного недовольства правительством, обвала рубля, потери сбережений среднего класса и разорения бизнесменов, на фоне паники, скачка инфляции можно было идти в прямую атаку на Кремль.
Юридические предпосылки были к этому следующие. Если Дума трижды не утверждает Черномырдина — следуют её роспуск и назначение новых выборов. Это по Конституции. Здесь была юридическая ловушка: президент, который вступил в процедуру импичмента, не имеет права распустить Думу. Конституция не давала ответа на вопрос, что делать в такой ситуации. Роспуск Думы в момент острейшего социального кризиса — вещь сама по себе крайне взрывоопасная. Но в данных условиях она опасна вдвойне или втройне.
В стране, где нет ни парламента, ни легитимного правительства и президент подвешен на ниточке процедуры импичмента, мог наступить полный политический хаос.
… Ловушка, грозившая вакуумом власти, взрывом недовольства, чрезвычайными мерами.
Но дело было даже не только в этом. Коммунисты после всего, что произойдёт после роспуска Думы, обязательно получат давно вожделенное абсолютное большинство! Им этот кризис давал огромную политическую фору… И тогда роспуск Думы обернётся мощнейшим откатом назад, полным крахом демократических реформ, катастрофой для страны.
Теперь мне предстояло одновременно делать три дела. Давить на Думу («У меня нет другой кандидатуры, это вопрос решённый, с вами или без вас, премьером будет Черномырдин»). Убеждать Черномырдина не настаивать на своей кандидатуре («Виктор Степанович, нельзя вносить вашу кандидатуру в третий раз, в сегодняшней политической ситуации мы не имеем права распускать Думу»). И через Юмашева, в обстановке строгой секретности, уговаривать единственного реального кандидата — Примакова!
Все это я и делал. Делал, потому что упорно верил: выход я найду.
Тем не менее после второго тура голосования я вызвал несколько человек из своей администрации, чтобы выслушать абсолютно все аргументы «за» и «против» Лужкова.
Надо отдать должное Юрию Михайловичу, его энергии и воле к победе — гонцы от мэра приходили в Кремль практически ежедневно. А вернее, практически не уходили оттуда. Сторонниками Лужкова быстро стали: секретарь Совета безопасности Андрей Кокошин, заместители главы администрации Сергей Ястржембский и Евгений Савостьянов.
Ко мне на дачу приехали Юмашев, Ястржембский и Кокошин. Я попросил их как можно более тщательно изложить обе позиции.
«Лужков всегда был за президента. На всех этапах своего пути, при всех сложных ситуациях, — сказал Сергей Ястржембский. — Говорят, что сейчас он против вас. По-моему, это наговор. Я лично разговаривал с Юрием Михайловичем. Он просил передать, что Ельцин для него — святое понятие. Но дело не только в этом. Лужков — реальный кандидат в президенты. Он крепкий хозяйственник, он быстро выстроит нормальную властную вертикаль. Это надёжный человек, который продолжит в стране и экономические, и демократические реформы. Нельзя дать коммунистам шанс раскачать ситуацию, пользуясь кризисом».
Примерно ту же самую позицию изложил и Кокошин.
Я посмотрел на Юмашева: «Ваши аргументы, Валентин Борисович». — «Сегодня кандидат в премьеры должен быть объединяющей, примиряющей фигурой. Лужков же рвётся к власти, со своим грубым напором, не брезгуя никаким скандалом. Кроме того, если Лужков станет премьером, неужели он удержится от попыток захвата власти до выборов 2000 года? Конечно, нет. Это может окончательно дестабилизировать обстановку в стране». «Спасибо, — сказал я. — Я выслушал оба мнения, теперь дайте мне подумать».
Буквально через несколько минут я позвонил Валентину Юмашеву (он уже ехал в машине) и сказал всего два слова: «Уговаривайте Примакова».
Положение продолжало оставаться критическим.
Я сделал последние шаги. Во-первых, продолжал давить на Думу изо всех сил. Ситуация ещё находилась в достаточно подвешенном состоянии. Несмотря на провал с двумя первыми турами голосования, можно было надеяться на внезапный перелом, и я использовал все имеющиеся средства. Попросил подготовить письмо в Думу на третье голосование с фамилией Черномырдина. Для депутатов это означало одно — роспуск Думы.
Тем временем я решил встретиться с Юрием Маслюковым, бывшим председателем Госплана, ещё одним кандидатом от коммунистов. Его срочно привёз ко мне Юмашев, буквально вытащил из отпуска. Это было 10 сентября, в семь тридцать утра. Маслюков сказал: «Я готов работать, но только под руководством Примакова. Уговаривайте Евгения Максимовича. Он самый лучший. Я пойду только вместе с ним».
В девять утра того же дня я приехал в Кремль. Там меня уже ждал Примаков. Затем приехали Черномырдин и Маслюков. Я собрал их втроём, чтобы принять окончательное, последнее решение. Тянуть дальше было нельзя.
…Первый разговор с Примаковым состоялся у меня незадолго до этого на даче, ещё в начале сентября, между первым и вторым турами голосования по Черномырдину. «Евгений Максимович, — сказал я ему. — Вы меня знаете, я вас знаю… Вы единственный на данный момент кандидат, который всех устраивает».
Разговаривали долго, обстоятельно. Я почувствовал, что Примаков искренне не хочет идти в премьеры. Надевать на себя тяжёлый хомут власти, громадной ответственности ему очень не хотелось. Он привык к своей удобной нише министра иностранных дел.
«Борис Николаевич, буду с вами тоже полностью откровенен. Такие нагрузки не для моего возраста. Вы должны меня понять в этом вопросе. Хочу доработать нормально, спокойно до конца. Уйдём вместе на пенсию в 2000 году».
После первого голосования по Черномырдину Юмашев вновь провёл несколько встреч с Примаковым. «Евгений Максимович, какие ваши предложения, что будем делать?» Примаков отвечал: «Давайте предлагать Юрия Дмитриевича Маслюкова, это хороший экономист».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109