Чавез попытался сохранить ночное зрение, закрыв — как его учили — один глаз, и тут же понял, что это бесполезно. По всему лесу мелькали цилиндрические языки пламени, вырывающегося из стволов, которое освещало двигающихся людей подобно множеству фонарей-мигалок. Трассирующие пули позволяли пулемётчикам направлять огонь в живых людей. А вот для автоматчиков они значили иное — в каждом магазине три последних патрона имели трассирующие пули, давая знать стрелку, что пора выбрасывать пустой магазин и вставлять новый. Никогда раньше Чавезу не приходилось слышать такой шум боя — стрекот американских М-16, более медленный и громкий грохот АК-47, крики отдаваемых приказов, вопли боли и ярости, стоны умирающих.
— Отходим! — скомандовал капитан Рамирес по-испански. И снова они отступали парами — или по крайней мере попытались. Двое солдат оказались ранены. Чавез споткнулся об одного, пытающегося ползти. Сержант поднял его на плечи и побежал вверх по склону, стараясь не обращать внимания на боль в ногах.
Раненый — им оказался Ингелес — умер на месте сбора. Для печали не было времени; неиспользованные магазины погибшего тут же распределили среди остальных. Пока капитан Рамирес старался навести какой-то порядок, со стороны другой группы донеслись звуки выстрелов, крики, стоны и проклятья. Сборного пункта не достиг ещё один солдат. Теперь у группы «Кинжал» погибли двое и один был серьёзно ранен. Им занялся сержант Оливеро, который отвёл раненого к вершине холма, к походному госпиталю у посадочной площадки. За пятнадцать минут ещё двадцать вражеских боевиков были выведены из строя, но и отделение потеряло тридцать процентов своего состава. Если бы у капитана Рамиреса нашлось время подумать, он сразу понял бы, что при всём его искусстве гибель солдат неизбежна. Но времени для размышлений не было.
Группа «Флаг» отбросила наступающего противника несколькими очередями, но во время отхода потеряла одного из своих. Следующая линия обороны находилась в четырехстах метрах. Она была плотнее предыдущих, но в непосредственной близости к последней оборонительной позиции. Наступило время пустить в ход оставшийся козырь.
Противник снова захватил покинутые позиции. Боевики по-прежнему не имели представления о том, какие потери им удалось нанести злым духам, которые появлялись, убивали и снова исчезали, словно демоны из ночного кошмара. Двоих боевиков, являвшихся чем-то вроде командиров, вывели из строя — один был убит, второй тяжело ранен, — и теперь, пока оставшиеся в живых командиры совещались, боевики остановились, чтобы перегруппировать свои силы.
У американских солдат ситуация была схожей. Как только закончился подсчёт потерь, Рамирес перегруппировал солдат, чтобы уравновесить оборону. Он испытывал какое-то смутное чувство благодарности судьбе за то, что у него нет времени скорбеть о павших, что обстановка заставляет в первую очередь заботиться о живых. Вертолёт не прилетит вовремя. Или прилетит? А это имеет значение? Что вообще имеет сейчас значение?
Прежде всего следовало ещё больше сократить численность противника, чтобы попытка ускользнуть от него имела хоть какие-то шансы на успех. Им нужно скрыться, но прежде придётся снова убивать. До сих пор капитан не пускал в ход гранаты и мины. И оборонительная позиция, которую они сейчас занимали, была защищена оставшимися противопехотными минами «клеймор», установленными перед окопами стрелков.
— Чего вы ждёте? — крикнул капитан Рамирес боевикам, расположившимся ниже по склону. — Наступайте, мы ведь ещё не покончили с вами! Сначала поубиваем вас, затем изнасилуем ваших женщин!
— У них нет женщин, — послышался издевательский ответ сержанта Веги. — Они трахаются друг с другом. Давайте, педерасты, идите сюда. Пришло время умирать!
И боевики кинулись в атаку. Подобно тому как уличный драчун кидается на боксёра, выведенные из себя яростью, не обращая внимания на понесённые потери, взбешённые насмешками, проклиная врага, боевики двинулись вперёд. Но теперь они были куда осторожнее: солдаты преподали им жестокие уроки, перебегая от одного дерева к другому, прикрывая наступление непрерывным огнём, чтобы не дать врагу поднять голову.
* * *
— Что-то происходит на юге, вон там. Видишь вспышки? — заметил Ларсон. — В направлении на два часа, на горном склоне.
— Вижу. — Они потратили больше часа, пытаясь установить связь с группой «Флаг», пролетая над всеми тремя посадочными площадками, снова и снова посылая кодированные радиосигналы, — и все безуспешно.
Кларку не хотелось покидать этот район, но у них не было выбора. Если там идёт бой, нужно подлететь поближе. Даже в зоне прямой видимости эти маленькие трансиверы имели дальность действия меньше десяти миль. — Вот что, приятель, обратился он к пилоту. — Полетели в ту сторону — и побыстрее.
Ларсон убрал закрылки и открыл до отказа дроссельные клапаны.
Это называлось «огневой мешок» — термин, позаимствованный у Советской Армии и в точности соответствующий своему назначению. Отделение расположилось широкой дугой, каждый солдат в своём окопе, хотя четыре окопа были заняты одним солдатом вместо двух и ещё в одном не было никого. Перед каждым окопом установлены противопехотные мины «клеймор» — одна или две — выпуклой стороной в сторону противника. Оборонительная позиция находилась внутри рощи, в нескольких метрах от места, по которому прошёл небольшой оползень, создавший открытое пространство метров семидесяти шириной. Здесь лежали поваленные деревья и уже начали расти молодые деревца. Судя по шуму и вспышкам выстрелов, противник подошёл к открытому пространству и остановился, хотя стрельба продолжалась.
— Ну, парни, приготовились, — послышался в трансиверах голос капитана Рамиреса. — По моей команде быстро выходим к посадочной площадке и оттуда двигаемся по трассе Х-2. Но сначала придётся основательно их потрепать.
Боевики тоже переговаривались и теперь, наконец, делали это разумно. Они больше не говорили открыто и прибегали к примитивному шифру, достаточному, чтобы скрыть свои намерения. В храбрости им не откажешь, подумал Рамирес; кем бы они ни были, опасность их не пугала. Им бы немного подготовки и одного-двух хороших командиров — и битва давно закончилась бы.
Чавез занимался другим. Его автомат был не только почти бесшумным, но при стрельбе не выдавал себя вспышками, поэтому Динг с помощью очков ночного видения выбирал цели и уничтожал их без малейшего сожаления. Ему уже удалось ликвидировать одного командира. Порученное задание казалось даже слишком простым. Грохот автоматных очередей, доносившийся со стороны противника, заглушал металлическое клацанье затвора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261
— Отходим! — скомандовал капитан Рамирес по-испански. И снова они отступали парами — или по крайней мере попытались. Двое солдат оказались ранены. Чавез споткнулся об одного, пытающегося ползти. Сержант поднял его на плечи и побежал вверх по склону, стараясь не обращать внимания на боль в ногах.
Раненый — им оказался Ингелес — умер на месте сбора. Для печали не было времени; неиспользованные магазины погибшего тут же распределили среди остальных. Пока капитан Рамирес старался навести какой-то порядок, со стороны другой группы донеслись звуки выстрелов, крики, стоны и проклятья. Сборного пункта не достиг ещё один солдат. Теперь у группы «Кинжал» погибли двое и один был серьёзно ранен. Им занялся сержант Оливеро, который отвёл раненого к вершине холма, к походному госпиталю у посадочной площадки. За пятнадцать минут ещё двадцать вражеских боевиков были выведены из строя, но и отделение потеряло тридцать процентов своего состава. Если бы у капитана Рамиреса нашлось время подумать, он сразу понял бы, что при всём его искусстве гибель солдат неизбежна. Но времени для размышлений не было.
Группа «Флаг» отбросила наступающего противника несколькими очередями, но во время отхода потеряла одного из своих. Следующая линия обороны находилась в четырехстах метрах. Она была плотнее предыдущих, но в непосредственной близости к последней оборонительной позиции. Наступило время пустить в ход оставшийся козырь.
Противник снова захватил покинутые позиции. Боевики по-прежнему не имели представления о том, какие потери им удалось нанести злым духам, которые появлялись, убивали и снова исчезали, словно демоны из ночного кошмара. Двоих боевиков, являвшихся чем-то вроде командиров, вывели из строя — один был убит, второй тяжело ранен, — и теперь, пока оставшиеся в живых командиры совещались, боевики остановились, чтобы перегруппировать свои силы.
У американских солдат ситуация была схожей. Как только закончился подсчёт потерь, Рамирес перегруппировал солдат, чтобы уравновесить оборону. Он испытывал какое-то смутное чувство благодарности судьбе за то, что у него нет времени скорбеть о павших, что обстановка заставляет в первую очередь заботиться о живых. Вертолёт не прилетит вовремя. Или прилетит? А это имеет значение? Что вообще имеет сейчас значение?
Прежде всего следовало ещё больше сократить численность противника, чтобы попытка ускользнуть от него имела хоть какие-то шансы на успех. Им нужно скрыться, но прежде придётся снова убивать. До сих пор капитан не пускал в ход гранаты и мины. И оборонительная позиция, которую они сейчас занимали, была защищена оставшимися противопехотными минами «клеймор», установленными перед окопами стрелков.
— Чего вы ждёте? — крикнул капитан Рамирес боевикам, расположившимся ниже по склону. — Наступайте, мы ведь ещё не покончили с вами! Сначала поубиваем вас, затем изнасилуем ваших женщин!
— У них нет женщин, — послышался издевательский ответ сержанта Веги. — Они трахаются друг с другом. Давайте, педерасты, идите сюда. Пришло время умирать!
И боевики кинулись в атаку. Подобно тому как уличный драчун кидается на боксёра, выведенные из себя яростью, не обращая внимания на понесённые потери, взбешённые насмешками, проклиная врага, боевики двинулись вперёд. Но теперь они были куда осторожнее: солдаты преподали им жестокие уроки, перебегая от одного дерева к другому, прикрывая наступление непрерывным огнём, чтобы не дать врагу поднять голову.
* * *
— Что-то происходит на юге, вон там. Видишь вспышки? — заметил Ларсон. — В направлении на два часа, на горном склоне.
— Вижу. — Они потратили больше часа, пытаясь установить связь с группой «Флаг», пролетая над всеми тремя посадочными площадками, снова и снова посылая кодированные радиосигналы, — и все безуспешно.
Кларку не хотелось покидать этот район, но у них не было выбора. Если там идёт бой, нужно подлететь поближе. Даже в зоне прямой видимости эти маленькие трансиверы имели дальность действия меньше десяти миль. — Вот что, приятель, обратился он к пилоту. — Полетели в ту сторону — и побыстрее.
Ларсон убрал закрылки и открыл до отказа дроссельные клапаны.
Это называлось «огневой мешок» — термин, позаимствованный у Советской Армии и в точности соответствующий своему назначению. Отделение расположилось широкой дугой, каждый солдат в своём окопе, хотя четыре окопа были заняты одним солдатом вместо двух и ещё в одном не было никого. Перед каждым окопом установлены противопехотные мины «клеймор» — одна или две — выпуклой стороной в сторону противника. Оборонительная позиция находилась внутри рощи, в нескольких метрах от места, по которому прошёл небольшой оползень, создавший открытое пространство метров семидесяти шириной. Здесь лежали поваленные деревья и уже начали расти молодые деревца. Судя по шуму и вспышкам выстрелов, противник подошёл к открытому пространству и остановился, хотя стрельба продолжалась.
— Ну, парни, приготовились, — послышался в трансиверах голос капитана Рамиреса. — По моей команде быстро выходим к посадочной площадке и оттуда двигаемся по трассе Х-2. Но сначала придётся основательно их потрепать.
Боевики тоже переговаривались и теперь, наконец, делали это разумно. Они больше не говорили открыто и прибегали к примитивному шифру, достаточному, чтобы скрыть свои намерения. В храбрости им не откажешь, подумал Рамирес; кем бы они ни были, опасность их не пугала. Им бы немного подготовки и одного-двух хороших командиров — и битва давно закончилась бы.
Чавез занимался другим. Его автомат был не только почти бесшумным, но при стрельбе не выдавал себя вспышками, поэтому Динг с помощью очков ночного видения выбирал цели и уничтожал их без малейшего сожаления. Ему уже удалось ликвидировать одного командира. Порученное задание казалось даже слишком простым. Грохот автоматных очередей, доносившийся со стороны противника, заглушал металлическое клацанье затвора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261