— Очень вкусно.
— Но что же там было, в вашем бочонке? — спрашивали его с ожесточением.
— Ах, я не знаю... Это было очень вкусно.
Коквилль буквально сгорал от любопытства. Все совали нос в лодку и сопели во всю мочь. По единодушному мнению, пахло водкой, — но какой — никто не знал. Император, который хвалился, что пивал все, что только может пить человек, заявил: «Надо посмотреть», — и с важным видом зачерпнул в пригоршню немного жидкости со дна лодки. Толпа моментально притихла. Все ждали. Но Император отхлебнул глоток и покачал головой, словно не вполне распробовав. Глотнул еще раз-другой, и на лице его появилось смущение, беспокойство, удивление. Он был вынужден заявить:
— Не знаю... Вот потеха, право... Не будь морской воды, я, конечно, узнал бы... Честное слово, забавно!
Все переглянулись. Их поразило то, в чем Император не рискнул сознаться даже себе самому.
Коквилльцы с уважением посматривали на пустой бочонок.
— Очень вкусно, — еще раз повторил Дельфин, словно издеваясь.
Потом, указав широким жестом на море, он прибавил:
— Если вам хочется, там есть еще... Я видел... Маленькие бочонки... маленькие бочонки... маленькие бочонки...
Он как будто баюкал себя, повторяя эти слова нараспев, а сам кротко смотрел на Марго, которую только сейчас заметил. Она в бешенстве замахнулась рукой, будто собираясь дать ему пощечину; но он даже не мигнул и, с нежностью глядя на нее, ждал удара.
Аббат Радиге, заинтригованный неведомым ему лакомством, тоже опустил палец на дно лодки и пососал его. Но так же, как Император, только покачал головой: нет, нет, он совсем не знает, что это такое!.. Что-то очень странное. Все сошлись на одном: бочонок, несомненно, с того судна, которое, попав в беду, подавало сигналы в воскресенье вечером. Английские суда часто провозили в таком виде груз вин и водок в Гранпорт.
Постепенно день начал бледнеть, и народ мало-помалу разошелся. Остался только Хвост; он был весь во власти какой-то тайной мысли, терзавшей его. Он остановился в последний раз послушать Дельфина, который, пока его уносили, все повторял своим певучим голосом:
— Маленькие бочонки... маленькие бочонки... маленькие бочонки... Если хотите, там есть еще!
III
За ночь погода совершенно переменилась. Когда на другой день Коквилль пробудился, солнце ярко светило, а море расстилалось без единой морщинки, как огромный кусок зеленого атласа. И было тепло, все золотилось, как бывает в жаркие осенние дни.
Первым в деревне поднялся Хвост, еще весь под впечатлением ночных видений. Вид у него был угрюмый. Он заявил, что надо все-таки удовлетворить г-на Мушеля, и немедленно вместе с Тюпеном и Бризмотом ушел в море, не забыв пригрозить Марго, что пересчитает ей ребра, если она не будет вести себя как следует. Когда «Зефир» выходил из бухты, «Кит» еще тяжело покачивался на своей стоянке, и рыбаки слегка потешались на его счет:
— Ну, а нынче ничего не выйдет, шалишь!.. Спят пьянчужки мертвецким сном!
Как только «Зефир» вышел в открытое море, Хвост закинул сеть, затем отправился взглянуть на свои «плетенки». Плетенки — это верши, похожие на обычные, только подлиннее. В них ловятся преимущественно лангусты и барвена. Но, хотя море было спокойно, он тщетно осматривал плетенки одну за другой — они были пусты. Только на дне последней, словно в насмешку, он нашел небольшую макрель и с яростью выбросил ее обратно в море. Прямо рок какой-то: по целым неделям рыба обходила Коквилль, и именно тогда, когда г-н Мушель выражал желание ее получить. Час спустя Хвост вытянул сеть обратно, но в ней оказался только пучок водорослей. Хвост сжал кулаки и выругался. На море царила безмятежная тишина; ленивое, сонное, оно раскинулось под синим небом, словно огромный парчовый покров; и это еще больше злило мэра. «Зефир» скользил лениво и мягко, без малейшей качки. Хвост еще раз закинул сеть и решил вернуться домой. После полудня надо еще раз заглянуть сюда, и он разразился грозными проклятьями по адресу господа бога и всех его святых.
Тем временем Рыжий, Фуасс и Дельфин продолжали спать. Их удалось поднять только к завтраку. Они ничего не помнили, но были уверены, что угостились чем-то необыкновенным и совершенно им неведомым. После полудня все трое собрались у бухты. Теперь, когда они снова обрели здравый рассудок, Император сделал попытку расспросить их как следует. Может быть, это было похоже на водку с лакрицей? Или на подслащенный и пережженный ром? Они говорили то «да», то «нет». Судя по их ответам, Император заподозрил, что то была вишневая наливка, но поклясться, что это именно так, он бы не решился. В тот день у Рыжего и его людей слишком еще болели бока, чтобы отправиться на рыбную ловлю. К тому же они узнали, что поутру Хвост напрасно выходил в море, и потому поговаривали, что осмотр верш следует отложить до завтра. Все трое сидели на камнях, глядя на возраставший прилив. У них не разгибалась спина, вкус во рту был скверный, и все время клонило ко сну.
Вдруг Дельфин очнулся. Он вскочил на камень и, устремив глаза вдаль, воскликнул:
— Взгляните-ка, хозяин!.. Вон туда!
— Что там еще? — спросил Рыжий, потягиваясь.
— Бочонок.
Рыжий и Фуасс тоже сразу очнулись и горящими глазами стали шарить вдоль горизонта.
— Где ты видишь, мальчуган? Где он, бочонок? — бормотал взволнованный хозяин.
— Там... налево... Вон та черная точка. Но остальные ничего не видели. Наконец у Рыжего вырвалось:
— Клянусь богом!
Он только теперь заметил бочонок — круглый, как иллюминатор, в прозрачной воде, под косыми лучами заходящего солнца. И он бросился к лодке, а за ним Дельфин и Фуасс, которые бежали так, что пятками задевали себя по заду и камни катились у них из-под ног.
«Кит» уже вышел из бухты, когда весть о том, что в море показался бочонок, разнеслась по Коквиллю. Дети и женщины помчались к берегу с криком:
— Бочонок! Бочонок!
— Видите? Его несет течением к Гранпорту.
— Ах, да!.. налево... Бочонок! Идите же скорее!
И мужчины кубарем летели со скалы, дети катились колесом, а женщины, чтобы не отстать, подбирали на ходу юбки обеими руками. Вскоре, как и накануне, вся деревня собралась на берегу.
Марго появилась на минуту и со всех ног кинулась к дому предупредить отца, спорившего с Императором по поводу какого-то протокола. Наконец вышел и Хвост. Он был бледен и говорил полевому сторожу:
— Оставьте меня в покое!.. Это Рыжий на смех подослал вас ко мне. Ну, так он ничего и не получит! Увидите.
Заметив «Кита», который ушел уже на триста метров вперед и греб по направлению к черной точке, колыхавшейся вдали, Хвост разозлился еще больше. Он пихнул Тюпена и Бризмота в лодку и вышел из бухты, не переставая повторять:
— Нет, они его не получат! Сдохну, а не дам!
И вот перед коквилльцами предстало захватывающее зрелище яростного состязания между «Зефиром» и «Китом».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127