Теперь у Гектора всегда был предлог посетить Шабров. Приходя с корзиночкой и встречая Эстеллу, он неизменно повторял одну и ту же фразу:
— Я принес ракушки г-ну Шабру.
И оба лукаво улыбались, щуря глаза. Ракушки г-на Шабра их забавляли.
Теперь Эстелле очень нравилось в Пирьяке. Каждый день после купания она отправлялась с Гектором на прогулку. Супруг следовал за ними на некотором расстоянии, потому что ноги плохо его слушались, а молодые люди шли слишком быстрым для него шагом. Гектор показывал Эстелле великолепные памятники старины, остатки лепных украшений, наличники окон и дверей с искусно выполненным растительным орнаментом. Некогда город, Пирьяк был теперь глухой деревушкой, — тесные улочки, с навозными кучами, темные лачуги. Но зато здесь царил сладостный покой, и Эстелла, шагая через грязные лужи, с интересом рассматривала каждый камень в крепостной стене, с любопытством заглядывала в домишки, где на земляном полу валялся жалкий скарб. Гектор останавливал ее перед пышными смоковницами с широкими мохнатыми листьями, ими были засажены все сады, и ветки деревьев тянулись над низкой оградой. Эстелла и Гектор сворачивали в самые узкие переулки; склонялись над каменной кладкой колодцев, улыбаясь своим отражениям в прозрачной, холодной, как лед, воде. Тем временем г-н Шабр переваривал моллюсков, плетясь позади под зонтом на зеленой коленкоровой подкладке, с которым он не расставался.
Гуси и свиньи, стадами разгуливавшие по деревне, доставляли Эстелле много веселых минут. Первое время она пугалась свиней, она боялась, как бы эти груды сала, быстро передвигавшиеся на своих тонких ножках, не задели и не свалили ее; они такие грязнухи, брюхо черное, рыло все перепачкано, они хрюкают, роются в земле. Но Гектор клятвенно заверил ее, что свиньи — добрейшие существа. И теперь ее забавляла их озабоченная суетня в час кормежки; а после дождя ее восхищало их шелковистое розовое платье, свежее и нарядное, как бальный туалет. Гуси тоже ее занимали. К помойке в конце одной улочки часто сходились с разных сторон два стада гусей. Щелкая клювами, они точно здоровались друг с другом; сбившись в кучу, вместе выуживали овощные очистки. Иногда большой гусак забирался на верх мусорной кучи и, расставив лапы, вытянув шею, раскрыв свой желтый клюв и выпятив пушистое белое брюшко, величаво возвышался там в царственном спокойствии и взирал круглым глазом на остальных гусей, а те, выгнув шею, с хриплым гоготанием копались в земле. Затем, испустив внезапно крик, вожак сходил вниз, и все стадо следовало за ним; гуси вытягивали шеи в одну сторону и, переступая с лапы на лапу, тянулись за ним медленно, как хворые. Если мимо пробегала собака, они сердито шипели и еще больше вытягивали шеи. Эстелла, хлопая в ладоши, наблюдала за величественным шествием двух отрядов; гуси важно возвращались домой, словно их призывали серьезные занятия. После полудня свиньи и гуси, точно люди, отправлялись купаться на пляж, и это тоже было очень забавное зрелище.
В первое же воскресенье Эстелла решила пойти в церковь. В Париже она этого не делала. Но в деревне обедня была своего рода развлечением, предлогом людей посмотреть и себя показать. В церкви она увидела Гектора с огромным молитвенником в потрепанном переплете. Оторвав взгляд от книги, он смотрел на Эстеллу, лицо его оставалось серьезным, но в глазах сияла улыбка. На паперти он предложил ей руку, и они прошли по маленькому кладбищу, окружающему церковь. А во второй половине дня, когда кончилась вечерня, Эстеллу ждало еще одно развлечение: крестный ход к распятию в конце деревни. Впереди шел крестьянин, он нес затканную золотом шелковую фиолетовую хоругвь на красном древке. Затем двумя длинными вереницами тянулись женщины. В центре, распевая во весь голос, шли священнослужители, кюре, викарий и наставник из соседнего замка. И, наконец, за белой хоругвью, которую держала в загорелых руках рослая девица, плелась, громко топая деревянными башмаками, толпа прихожан, похожая на разбредшееся стадо. Когда крестный ход шел мимо гавани, хоругви и белые чепцы женщин выделялись на фоне ослепительно-голубого моря; и это неторопливое шествие с изумительной четкостью вырисовывалось на солнце.
Кладбище растрогало Эстеллу. Вообще она не любила ничего навевающего печаль. В день приезда она содрогнулась при виде могил под своим окном. Церковь находилась близ гавани и была окружена могильными крестами, протянувшими свои руки к водным и небесным просторам; а по ночам в непогоду ветер с открытого моря завывал в лесу почерневших крестов. Но этот уголок недолго вызывал у Зстеллы грусть, — маленькое кладбище было таким уютным и милым. Казалось, мертвые улыбаются там в близком соседстве с живыми. Кладбище, обнесенное низкой стеной, высотой по грудь, раскинулось в центре Пирьяка, на самой дороге, и поэтому люди без всякого стеснения перелезали через стену и шли по дорожкам, терявшимся в высокой траве. Дети играли на кладбище, весело прыгали через гранитные надгробия. Кошки, свернувшиеся клубком под кустами, внезапно выскакивали и принимались гоняться друг за дружкой. Часто там раздавалось любовное мяуканье и мелькали силуэты взъерошенных котов, помахивающих длинными хвостами. Кладбище было прелестным уголком, оно все заросло буйной травой, гигантским укропом с широкими желтыми зонтиками, который отличался таким резким запахом, что после жарких дней, когда ветром тянуло с могил, весь Пирьяк благоухал укропом. А ночью от кладбища веяло покоем, как от мирно спящей деревни; его можно было принять за тихую, уютную поляну. Во мраке терялись кресты, запоздавшие прохожие присаживались на гранитные скамьи у стены, а море перед ними катило свои волны, и ветерок приносил соленые брызги.
Однажды вечером, когда Эстелла возвращалась домой в сопровождении Гектора, ей захотелось пройти по этому пустынному полю. Г-н Шабр нашел ее затею романтичной и в знак протеста свернул на набережную. Дорожка была настолько узкой, что Эстелле пришлось оставить руку молодого человека. Ее юбка шуршала, задевая высокую траву. Укроп издавал одуряющий запах, и разомлевшие от любви кошки не спасались бегством при звуке шагов. Когда молодые люди вступили в тень, отбрасываемую церковью, Эстелла почувствовала у себя на талии руку Гектора и вскрикнула от испуга.
— Что за нелепость! — сказала она, когда они миновали церковь. — Мне почудилось, что меня уносит привидение.
Засмеявшись, Гектор попытался найти объяснение:
— Это ветка или зонтик укропа хлестнули вас по юбке.
Они остановились, разглядывая кресты на могилах; и затем, взволнованные, растроганные глубоким покоем смерти, пошли дальше, не обменявшись больше ни словом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127