Быстро раненых погрузили. Пора взлетать, а тут откуда ни возьмись появились немецкие автоматчики, открыли стрельбу.
Но тут ввязались в бой красноармейцы из охраны штаба, оттеснили автоматчиков, стрельба поутихла. А Марьяна так и не узнала, что этими бойцами командовал Олег Кружилин. Она думала о нем, надеялась, что сумеет проститься, сказать об ожидаемом ребенке, но, видимо, не судьба. Марьяна занялась ранеными летчиками — пора уже было подниматься в воздух.
Тут, запыхавшись, прибежал санитар Сабиров и протянул записку качсандива. Тот приказывал ей срочно вернуться в медсанбат,
«И верно, — подумала Марьяна, — что место мне, здоровой, в самолете занимать… Можно еще одного ранбольного поднять».
— Прощай, миленький, — сказала она пилоту. — Остаюсь я… Возьми кого-нибудь из раненых. До скорого свиданья.
— А кого же брать? — удивился летчик. — Других раненых не доставили…
— Чего вы медлите? — послышался голос комиссара Зуева. — Почему не летите?
— Начсандив распорядился вернуться в часть, — ответила Марьяна.
— Выполняйте мое приказание! — строгим тоном сказал Иван Васильевич. — Где пакет?
— Летчику отдала…
— Вам надлежит передать его лично товарищу Запорожцу. Быстро в самолет!
— Можно, я два слова напишу? — попросила Марьяна. — Одному человеку…
— Пиши, — улыбнулся Зуев.
На обороте записки начсандива она вывела четыре слова: «Нас уже трое. Люблю». Проставить имя уже не было времени, ну да ладно, Олег и так все поймет.
— Сабиров, голубчик, — попросила Марьяна санитара, — ты ведь помнишь того старшего лейтенанта? Если меня спрашивать будет, отдай ему эту записку.
…Летели от облака к облаку, прятались в них от ночных истребителей. Они, как псы, выслеживали их самолет, а тот все нырял и нырял в темную пелену, прижимался к земле, норовя пролететь эти сто восемьдесят километров незамеченным.
Летчик еще на земле объяснил Марьяне: «Как увидишь, что заходят „мессеры“ справа, то за правое плечо меня тронь, а ежели слева, то соответственно… Сзади увидишь — по спине кулаком». Вот и вертела Марьяна головой, следила за стервятниками, давала знать про обстановку пилоту, а тот уж собственный маневр совершал, ускользал от неминуемой смерти.
Когда долетели, Караваева от усталости и слабости из кабины вылезти не могла. Вынули ее, поставили на землю. Удержалась на ногах, еще и на самолет посмотрела, как разодрали его пули, беднягу.
— На чем же вы летели? — спросил летчика начальник, прибывший их встречать.
— На патриотизме, — улыбнулся тот.
Санитарная машина привезла пассажиров в медчасть авиаполка. Раненых унесли на перевязку, а Марьяну повели в баню, первую за удивительные по своей жестокости полгода. Ведь то, как они под лапами елки мылись, баней не назовешь.
Пожилой солдат-банщик жалостливо посмотрел на лядащую девку, в гроб краше кладут, участливо предложил:
— Давай помогу раздеться. Силов ведь у тебя кот наплакал.
— Ничего, — застеснялась Марьяна. — Сама управлюсь.
Не спала она как следует вот уже восьмые сутки. Присела на лавку, блаженное тепло принялось обволакивать ее. «Отдохну немного, разденусь и начну мыться», — подумала Марьяна. Туман сгустился, и все для нее исчезло. Очнулась и понять не может, где она и что с нею. Сырые волосы разметались по подушке, белье чистое на ней, рубаха и кальсоны, простыни белые. «Померла, наверно, я на фронте, — подумала Марьяна, — и это в рай меня определили».
Подошел к ней военврач.
— Летчики твои спрашивают: где наша сестричка, — сказал он. — Отсыпается, говорю, потерпите. Они в соседней палате. А Вторая ударная ваша прорвалась, — продолжал врач. — Слух был: начали выходить из окружения.
«Слава богу, — подумала Марьяна. — Скоро увижу Олега».
— Одежду твою сожгли… Новое обмундирование получишь. В кармане гимнастерки бумага была, помимо красноармейской книжки. Я сохранил.
Это был листок, который вручил ей на прощанье комбат Ососков. Марьяна развернула его и медленно прочла:
БОЕВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
на хирургическую сестру 322-го отдельного медсанбата старшину медицинской службы КАРАВАЕВУ Марьяну…
Тов. Караваева участница Отечественной войны с июня 1941 года. В 322 омсб работала в должности хирургической послешоковой сестры. Как медицинская сестра подготовлена хорошо. К работе относится серьезно. Всегда проявляет заботу о раненых и больных красноармейцах и командирах, от которых получила много писем и благодарностей. Дисциплинирована, выдержана, принимает участие в партийно-массовой работе. Является агитатором. Политически грамотна, морально устойчива.
Партии Ленина — Сталина предана.
Подпись командира медсанбата и печать… Все, мол, правильно, так оно и есть на самом деле.
46
Доктор в медчасти летчиков был прав, когда сказал Марьяне, что 2-я ударная армия прорвалась. Но правота была, увы, относительной… 19 июня красноармейцы 24-й стрелковой бригады и 3,74-й стрелковой дивизии полковника Витошкина, усиленные танками 29-й бригады, после жестоких боев взломали оборону врага на восточном берегу реки Полнеть и вышли на соединение с частями армии Власова, наступавшей с запада.
На острие прорыва шли танки. Именно с ними и встретились бойцы 314-го полка 46-й стрелковой дивизии, в которой служила Марьяна. Но выход танков на западный берег Полисти еще не означал, что коммуникации 2-й ударной восстановлены. Ситуация сложилась такая: танкисты проломили оборонительные сооружения, которые немцы спешным порядком возвели внутри захваченного ими коридора. Затем вдоль узкоколейной дороги, построенной с таким трудом полтора месяца назад, ко 2-й ударной прорвалось одиннадцать танков Т-34 во главе с командиром роты лейтенантом Азаренком.
Танки буквально утюжили узкую полосу вдоль узкоколейки. Они давили дзоты и блиндажи, уничтожали пулеметные гнезда. Но коридор не расчистили, выходить окруженцам было негде. Едва танки прошли, гитлеровцы вновь полезли на дорогу, лихорадочно закреплялись, закрывая прорыв.
Бои принимали скоротечный и острый характер. Следом за ударными танками, например, шла сформированная по указанию командарма Коровникова танко-десантная рота лейтенанта Антонюка. На броне танков сидели десантом саперы. Если боевая машина получала повреждение, они занимали круговую оборону, и держали до тех пор, пока их товарищи вводят танк в строй. Десант этот уберег танкистов от многих бед. Они, как и танки Азаренка, все же добрались до первых цепей 2-й ударной.
…Едва началась танковая атака — не повезло машине воентехника Сироты. Снаряд разорвал гусеницу, и тридцатьчетверка беспомощно замерла на месте.
— Надо выходить, ребята, — сказал Сирота.
Механик-водитель Буров выбрался первым, за ним — другие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240