— Так он же их, раненых, уже не принимает!
— Знаю… А ты исхитрись и сдай. А главное — добудь хоть десять флаконов эфира. У нас скопилось двенадцать человек с ранениями в живот. Чем мне их усыплять прикажешь?.. Рискнешь?
— А что же, — ответила Марьяна, — попробую, все мы тут рискуем.
Госпиталь удален был от медсанбата километров на тридцать. Ехать предстояло по деревянному настилу, через проклятое место, которое простреливалось артиллерией фашистской с обеих сторон. Да еще их снайперы охотились за смельчаками, которые рисковали ездить по настилу в светлое время.
В кузов уложили раненых, травмы у них были сложные, только и могла их спасти черепная операция.
— Потерпите, — говорила Марьяна, стараясь уложить их аккуратнее. — Бог даст, доберемся… Там вас на самолет и в хороший госпиталь отправят. А сейчас потерпите…
Побитая, изношенная трехтонка запрыгала по лежневке, как горная коза. Чуть скорость добавишь — тряска душу вынимает. А когда добрались до опасного места, посыпались мины. Осколки расщепляли деревянные борта грузовика, кое-кого из раненых бойцов в кузове ранило повторно, они стонали и матерились. А шофер, вцепившись в баранку, гнал и гнал машину вперед, будто ее было кромешного ада, словно не пробивали ветровое стекло пули снайперов.
Марьяна влипла в спинку сиденья. Ей казалось, что пули свистят у нее и водителя перед грудью. А впрочем, так оно и было на самом деле.
Она лишь молила неизвестно кого: «Только бы не прямое попадание, только бы не в машину…»
Наконец минометный обстрел вроде прекратился. А тут новая беда: закипела вода в радиаторе, пар повалил.
— Ты сиди, девка, а я воды из болота наберу, — сказал пожилой водитель и достал брезентовое ведро.
Он уже и дверцу открыл, а Марьяна — хвать его за рукав.
— Стой! — закричала. — Снайперы кругом, кукушки… Если тебя убьют, кто машину с ранеными поведет?
Она выскочила на бревна лежневки, оступилась и едва не свалилась в подступавшую со всех сторон воду. Подняла капот — пар еще пуще повалил. Отошла метров на пять — пули дзинькают… По спине холодный пот, напряглась, в душе будто струна какая дрожит. Нагнулась на краю лежневки, зачерпнула воды брезентовым ведром, медленно выпрямилась и неторопливо двинулась к машине.
Вдруг пулей снесло шапку. Подняла ее, увидела дырку, повернулась в ту сторону, откуда стреляли, погрозила кулаком, быстрей шагнула к машине.
На этот раз пулями пробило дужку ведра, но вода не вылилась. Марьяна помянула черта, крепче ругаться не умела, взяла ведро за края, прижала к груди. И снова толкнулась пуля в ведро. Из пробитого чуть повыше середины отверстия побежала струйка.
— Забавляетесь? — громко спросила Марьяна, будто невидимые стрелки могли ее услышать. — Ну и черт с вами!.. А я все равно залью радиатор.
Больше не стреляли.
Когда она села в кабину, водитель восхищенно глянул на нее и молча покачал головой.
В деревню влетели с ходу. Марьяна знала, где размещена сортировка госпиталя, поэтому блуждать не пришлось. Подъехали к избе с высоким крыльцом, вокруг тихо, безлюдно, будто и войны нет. Марьяна знала: раз госпиталь закрыл прием раненых — умолять бесполезно. И решилась на крайность. Она выскочила на крыльцо и подперла дверь оказавшимся под рукой колом.
— Давай быстро, браток! — крикнула водителю.
Тот понял ее с полуслова, откинул продырявленные осколками мин борта машины, и, не мешкая, они перенесли раненых на крыльцо, уложили на спину. А документы на них Марьяна рядом пристроила.
Санитар в белом халате, видя эту картину, барабанил в окно, что делаете, кричал, такие и сякие… «Ничего, — думала Марьяна, садясь в машину, — вы уже, можно сказать, в глубоком тылу, приветите моих болезных. Некуда вам теперь деться! А ежели все по правилам делать, они поумирают, бедняга, пока на них бумаги изладят».
Тем временем санитар выскочил через окно с автоматом в руках.
— Стой! — закричал вслед и ударил очередью в воздух.
— Гони! — сказала Марьяна водителю. — Нас немцы не убили, а этот только пугает…
Теперь любой ценой раздобыть эфир, иначе те ребята, что ранены в живот, умрут у них в медсанбате. Надо разыскать склад медикаментов. Немного поплутали, но все-таки нашли. Марьяна проникла внутрь и увидела: за столом сидит старик-интендант, заведующий складом. И больше никого. Марьяна оглянулась, накинула на дверь крючок, вытащила пистолет. В левой руке расписка: «Медсестра МСБ-322 такая-то получила со склада госпиталя 10117 десять флаконов эфира».
Сунула бумажку интенданту. Он покосился на листок и спросил:
— А где резолюция начальника госпиталя?
Марьяна пистолет к нему поближе подвела.
— Вот резолюция. Или одной такой мало?
Завскладом молчал. То ли напугала его, то ли безразлично ему было. Марьяне не до того. Огляделась, нашла ящик с эфиром, положила в подол десять флаконов, им лишнего не надо, попятилась к двери. Интендант даже не шелохнулся. Марьяна толкнула задом дверь, потом ногой захлопнула ее. Увидела в петле замок, накинула петлю и просунула сверху дужку замка… Кто его знает, вдруг старикан выскочит на улицу, как тот санитар давеча с автоматом, и завопит: «Грабят!» Впрочем, расписку она ему оставила, пусть потом наказывают Марьяну, главное — раненых спасти.
— Теперь все, — сказала она водителю. — Вези обратно, авось не подстрелят по дороге.
Снайперы больше не беспокоили. Изредка постреливали минометы, справа и слева поднимались фонтаны грязи, но машина так дребезжала по бревнам лежневки, что даже и разрывов их счастливая Марьяна не слыхала.
Когда проскочили опасное место, вдруг вспомнила, что письмо ребятишкам и маме везет обратно.
«Вот дуреха! — обругала она себя. — Надо было и полевую почту разыскать. Ведь, по сути дела, за линией фронта побывала…»
37
Когда Вилли-баварец, от души забавляясь, стрелял по русской солдатке, так уморительно тащившей воду в ведре к машине, ему и в голову не могло прийти, что с нею уже встречался однажды Руди-саксонец. На войне и не такие случаются чудеса.
Убивать ее Вилли не собирался. Сегодня охота была удачной, двух иванов на тот свет он уже отправил. Мог бы добавить и третьего. Вот если б вышел на лежневку шофер. Но из кабины выскочила с ведром молодая женщина. В солдатской одежде она выглядела довольно несуразно. Вилли ухмыльнулся, но через оптический прицел рассмотрел миловидное лицо и решил: пусть едет дальше, ее счастье, что он добрый сегодня. Большого вреда эта русская девка рейху не принесет, а вот на будущей его, Вилли Земпера, ферме в России работница из нее получится неплохая. Можно такую и на кухню взять, а приучив к аккуратности и необходимости ладить с хозяином, сделать горничной.
Тут он вспомнил о Магде и решил, что дарит русской девчонке жизнь ради молодой хозяйки, потом он расскажет об этой забавной истории жене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240