Например, вождю очень нравилось место в Нагорной проповеди, где Иисус Христос произносит, обращаясь к ученикам: «Не думайте, что я пришел ниспровергнуть закон или пророков: я пришел не ниспровергнуть, но исполнить. Истинно говорю вам, пока не прейдет небо и земля, ни одна йота или одна черта не перейдет из закона, пока все не свершится». Как были бы к месту эти слова в те времена, когда товарищу Сталину приходилось отбивать нападки тех, кто, надев на себя двойную личину, пытался помешать ему, вождю советского народа, в утверждении в стране социализма! Но цитировать Христа всенародно было бы политически неверным, вождя-атеиста неправильно бы понял народ.
Сегодня Сталин раскрыл Библию на Книге Руфи, занимавшей в ветхозаветном разделе Писаний особое место. Увидев знакомые страницы, Сталин вздохнул, ибо ему показалось многозначительным случайное совпадение с теми мыслями, какие пришли незадолго. И вождь прочитал: «Не проси меня покинуть тебя, чтобы возвратиться от тебя, ибо куда ты пойдешь, я пойду, и где ты будешь жить, я буду, твой народ — мой народ, и твой бог — мой бог! Где ты умрешь, я умру, и там буду похоронена. Так пусть сделает Яхве мне и так добавит, что только смерть разлучит нас».
Жестокий смысл этих слов вновь вывел вождя из душевного равновесия. Он принялся прихлебывать горячий еще чай мелкими глотками и, прикрыв набрякшими веками желтые с крапинками тигриные глаза, постепенно вытеснял из сознания запоздалое сожаление о том, что рядом с ним нет такой женщины, как библейская Руфь.
Это давалось ему нелегко. Товарищ Сталин должен и может отказаться от любимой. Иосиф Джугашвили — нет.
30
Орден Красного Знамени комиссар Лебедев получил 22 июля, через месяц после начала войны. Он встретил ее секретарем парткомиссий политотдела армии, которой командовал генерал Курочкин, и показал себя настоящим воином в кровавой неразберихе тех дней. Когда армия оказалась под Смоленском в тяжелейшем положении, а на переправе через Днепр, где скопилось множество техники, при налете «юнкерсов» возникла паника, Лебедев под разрывами бомб бросился к мосту и железной рукой навел порядок. Попав в окружение, сколотил боевой отряд из разрозненных бойцов и командиров и вывел к своим более трехсот человек. В сентябре бросили Лебедева военкомом управления тыла, но в этом качестве он пробыл недолго. В октябре Николай Алексеевич был уже в 52-й армии генерала Клыкова на посту комиссара армейского тыла. Заведование, прямо скажем, не из легких. А когда на все, от продуктов питания до снарядов, крайняя нехватка, то хлопотливее работы на фронте вообще не сыскать.
Но и в таких условиях Лебедев ухитрялся добиваться четкого взаимодействия тыловых частей, без успешной деятельности которых невозможен боевой успех. Так Николай Алексеевич и провоевал до мая сорок второго. Когда же генерал Хозин принял решение об отводе 2-й ударной на волховский плацдарм, член Военного совета фронта Запорожец вызвал Лебедева в штаб.
— Поедешь во Вторую ударную, — сказал он, — будешь там Власову с Зуевым помогать. Армия голодает. Боеприпасы на исходе. Мы приняли решение укрепить их тобой.
— Может быть, лучше армию укрепить боеприпасами и продуктами? — осторожно подсказал Лебедев. — Наладить снабжение с этой стороны, решить транспортную проблему…
— Много разговариваешь, Лебедев, — проворчал Александр Иванович. — Разве ты забыл, что кадры решают все? Вот мы тебя и того, значит… Как лучшего комиссара тыловой службы направляем на горячий участок.
Снова не сдержался Лебедев, когда Запорожец сказал:
— Там для тебя два мешка листовок приготовили. Возьмешь в самолет для раздачи бойцам.
— Может быть, лучше сухарей?
Запорожец наставительно поднял палец. Поначалу он хотел поставить на место белокурого красавца. Но Александр Иванович был в добром настроении, он уже подписал шифровку в Главпур — тыл 2-й ударной укрепили опытным работником, потому снисходительно разъяснил:
— Двумя мешками сухарей армию не накормишь, Лебедев. А несколько тысяч листовок поднимут дух красноармейцев. Слыхал о том, что не хлебом единым жив человек? То-то…
«Предлагать голодным людям пропагандистские листовки значит оскорблять их человеческое достоинство», — упрямо подумал Лебедев. Вслух он этого, конечно, не сказал, поскольку понимал бессмысленность и опасность подобных заявлений. Но до вылета к месту назначения обошел подразделения, которые снабжали армию генерала Власова, и, пребывая уже в новом качестве, подкрутил развинтившиеся гайки в интендантском механизме. Это было не так-то просто сделать, ибо повсюду распространился слух: 2-ю ударную выводят из мешка. А коли так, чего ради гнать туда в таком количестве припасы, рискуя людьми и техникой.
При этом Лебедев еще раз убедился, что был прав, когда предлагал отсюда заниматься снабжением армии. Что он сможет там организовать, среди болот и разоренных деревень, где нет никаких возможностей для прокормления тысяч изнуренных уже голодом людей?
От Вишневского, главного хирурга фронта, Лебедев узнал: в мешке находятся тысячи тяжелораненых.
— Сколько тысяч? — спросил бригадный комиссар.
— Точных данных нет, — пожал плечами Вишневский. — Связи, сами понимаете, никакой… Может, восемь тысяч, а возможно, и все десять — двенадцать. Если не больше…
«Дела! — мысленно воскликнул Николай Алексеевич. — Как же их вывозить оттуда?»
Он немедленно отправился к Грачеву, начальнику тыла фронта, договорился о бензовозах, так как знал, что грузовики и санитарные машины армии стоят из-за нехватки бензина. Можно было и еще кое-какие вопросы решить, но полагалось лететь к новому месту службы.
Едва Лебедев появился в штабе 2-й ударной, Зуев предложил собраться узким кругом и обговорить, что может предложить им свежий человек. Были, кроме командарма, начальник штаба Виноградов, Шашков, недавно назначенный глава политотдела Гарус. Лебедев рассказал о том, что он стронул из Малой Вишеры к Мясному Бору. Но все понимали: дело не в том, сколько отправили к ним припасов, а в том, сколько немцы дадут доставить сюда.
— Есть еще один источник пропитанья, — сказал Виноградов, когда перебрали возможности для снабжения. — Отбивать продукты у врага…
— А что? — оживился Зуев. — Это неплохая идея… Образуем специальные группы. Разведчиков занарядим — ведь ходят они за «языками». Заодно и продукты прихватят.
Идея Лебедеву понравилась, но промолчал — человек он здесь новый, необходимо осмотреться, прежде чем высказываться.
Теперь все смотрели на Власова, ожидая, что скажет командарм. Андрей Андреевич снял большие очки в роговой оправе и близоруко посмотрел на подчиненных. Так он всегда поступал, когда нужно было принять решение на людях, а некие сомнения смущали его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240