Возможно, если бы Соловьёв делал все это СОЗНАТЕЛЬНО, то его имя на Олимпе русской философии вообще блистало бы в гордом одиночестве. Ходил бы юноша под бронзовым монументом, ждал бы свою девушку и в это время думал:
– Да, Соловьёв. Вот, поставили теперь памятник. Жалеют. Сволочи, какого мыслителя задушили. И ведь осталось почти ничего. Письма, несколько статей. И грандиозные обломки 50-тысячестраничной «Конкретной критики». Задушили. А он мог бы подняться. Вон одна нога как тумба афишная. Но родился в бездарной стране… Не дали…
И что самое интересное, от такой соловьёвской хитрости русская философия только бы выиграла.
734
Примечание к №640
Им мыслила Россия.
«Записки из подполья» это рождение русского индивидуального сознания. Рождение монстра. С ужасом, визгливым криком. Пушкин и Гоголь это форма, это сознание, но не самосознание, не рефлексия. Их произведения – это инструмент для рефлексии. И Гоголь ближе. Пушкин – мироощущение (755), Гоголь – мировосприятие. Достоевский – миросозерцание. (776) Соответственно: радостное слияние многого (мира) – злобная монотонность – мрачный распад.
Розанов хотел вернуться к Пушкину. То же – Набоков. Первый хотел вернуться через Достоевского, второй – через Гоголя. Путь порождения личности и порождения абстракции, мира.
735
Примечание к №717
«Вот вблизи ещё кто-то заплакал, потом дальше кто-то другой, потом ещё и ещё, и мало-помалу церковь наполнилась тихим плачем».
(А.Чехов)
В России существовала культура плача. Читаешь художественные произведения, воспоминания, письма – и везде тема плача. Очень просто, обыденно: «Вчера провожали Иванова на вокзале и расплакались». И сколько оттенков: плакали от горя, от радости, от умиления, плакали при расставании и при встрече, плакали от сочувствия и сострадания, да и просто захмелев… Плачущая нация. На Западе ничего подобного. Там плачут лишь при каких-то чудовищных катастрофах, это реакция явно ненормальная, патологическая. Или же сентиментальная стилизация: одна слезинка по щеке под арфу или клавесин. А русские «в три ручья».
Вот где максимальный сдвиг национального типа поведения после революции. «Плачущего большевика не увидишь и в века». Тоже только одна скупая слеза на похоронах какого-нибудь уж совсем необыкновенного ленина.
Русские не плачут больше. Я ни разу не видел плачущих. Только отца. Значит, или комок в горле, или дома по углам сидят и хнычут (749).
Ненависть к плачу это подростковый инфантилизм: «Эх вы, слабаки» и «А мне не холодно». Ну и, конечно, тема «надо дело делать», «сговорились». Но не только. В чисто историческом смысле тут и восточная, грузинско-еврейская ненависть к русскому типу поведения. «Настоящий джигит не плачет».
736
Примечание к №694
«Весь Кремль теперь, говорят, швейными машинками завален».
Революция была Апокалипсисом. Это так понятно. Надо тома и тома написать, чтобы хотя бы чуточку поставить это под сомнение. Всё ясно становится. События легко предсказываются, сами нанизываются одно на другое… А без этого всё на уровне «жене Ленина нужна машинка» получается.
Серафим Саровский в последний год своей жизни стал рыть канал вокруг Дивеевской обители. Копали и лютой зимой, рубя землю топором. И как только кончили копать, Серафим умер. Он предсказал:
"Когда век-то кончится, Антихрист придёт (742), то станет с храмов кресты снимать да монастыри разорять и все монастыри разорит. А к вашему-то подойдёт, а канавка-то и станет от земли до неба; ему и нельзя к вам взойти-то, нигде не допустит канавка – так прочь и уйдёт … К концу-то века будет у вас на диво собор. Подойдёт к нему Антихрист-то, а он весь на воздух и подымется. Достойные, которые взойдут в него, останутся в нём, а другие, хотя и взойдут, но будут падать на землю".
Сказано очень просто, ясно. Никакого хаоса, никакого сумбура.
737
Примечание к №696
Отрабатывая кусок хлеба, он глумился над Леонтьевым
Привожу полностью текст этой заметки, вполне характеризующей не только уровень миропонимания молодого Чехова, но и «ндравы» тогдашней читающей публики:
«Знающих людей в Москве очень мало; их можно по пальцам пересчитать, но зато философов, мыслителей и новаторов не оберёшься – чёртова пропасть… Их так много, и так быстро они плодятся, что не сочтёшь их никакими логарифмами, никакими статистиками. Бросишь камень – в философа попадёшь; срывается на Кузнецком вывеска – мыслителя убивает. Философия их чисто московская, топорная, топорна, мутна, как Москва-река, белокаменного пошиба и в общем яйца выеденного не стоит. Их не слушают, не читают и знать не хотят. Надоели, претенциозны и до безобразия скучны. Печать игнорирует их, но… увы! печать не всегда тактична. Один из наших доморощенных мыслителей, некий г. Леонтьев, сочинил сочинение „Новые христиане“. В этом глубокомысленном трактате он силится задать Л.Толстому и Достоевскому и, отвергая любовь, взывает к страху и палке как к истинно русским и христианским идеалам. Вы читаете и чувствуете, что эта топорная, нескладная галиматья написана человеком вдохновенным (москвичи вообще все вдохновенны), но жутким, необразованным (как и Чехов, Леонтьев окончил медицинский факультет Московского университета – О.), грубым, глубоко прочувствовавшим палку… Что-то животное сквозит между строк в этой несчастной брошюрке. Редко кто читал, да и читать незачем этот продукт недомыслия. Напечатал г. Леонтьев, послал узаконенное число экземпляров и застыл. Он продаёт, и никто у него не покупает. Так бы и заглохла в достойном бесславии эта галиматья, засохла бы и исчезла, утопая в Лете, если бы не усердие… печати. Первый заговорил о ней В.Соловьёв в „Руси“. Эта популяризация тем более удивительна, что г. Леонтьев сильно нелюбим „Русью“. На философию г. В.Соловьёва двумя большими фельетонами откликнулся в „Новостях“ г. Лесков… Нетактично, господа! Зачем давать жить тому, что по вашему же мнению мертворожденно? Теперь г. Леонтьев ломается: бурю поднял! Ах, господа, господа!»
На брошюре Леонтьева было написано: «В пользу слепых города Москвы».
В это же время Антон Павлович собирался удивить публику серьёзным философским трудом собственного изготовления. В письме к брату Александру он вкратце излагает свой замысел, по-моему, идеально отражающий интеллектуальный и духовный уровень российского интеллигента. Этот перл тоже стоит привести в подробностях. Чехов писал брату следующее:
"Теперь о деле. Не хочешь ли войти в компанию? Дело слишком солидное и прибыльное (не денежно, впрочем). Не хочешь ли науками позаниматься? Я разрабатываю теперь и в будущем разрабатывать буду один маленький вопрос: женский. Но, прежде всего, не смейся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394