Ленин это орущая пустота нашего языка. (484)
443
Примечание к №437
Другой возможный вариант – Волжский, псевдоним большевика и пролетарского поэта Александра Алексеевича Богданова.
Просьба не путать с Александром Александровичем Богдановым, тем самым, по крови который… Настоящая фамилия этого Богданова – Малиновский.
Александра Александровича Малиновского опять же не следует путать с Романом Вацловичем Малиновским, членом большевистского ЦК, депутатом Государственной Думы и агентом охранного отделения.
Роман Вацлович был любимчиком Ильича. Даже когда руководство охранки в 1914 году «по невыясненным обстоятельствам» выдало Малиновского, Ленин защищал его изо всех сил:
«Фактов у сплетников нет никаких … Кто видел хоть раз в жизни эту среду сплетничающих интеллигентских кумушек, тот наверное (если он сам не кумушка) сохранит на всю жизнь отвращение к этим мерзостным существам. Каждому своё. У каждого общественного слоя свои „манеры жизни“, свои привычки, свои склонности. У каждого насекомого своё оружие борьбы: есть насекомые, борющиеся выделением вонючей жидкости … Организованные рабочие-марксисты сразу по первым же статьям … узнали этих кумушек и сразу оценили их совершенно правильно: „грязная клевета“, „с презрением пройти мимо“».
В 1917 в руки социал-демократов попали документы охранки, окончательно изобличающие провокаторство, а в 1918 году большевики Малиновского расстреляли.
Ирония эаключалась в том, что в лице Малиновского Ленин впервые познакомился с «настоящим рабочим», образ которого был им частью усвоен из немецких агитброшюр, частью измыслен самостоятельно. Ильич восторгался: «особенно хорош Малиновский», «настоящий рабочий, настоящий народный трибун». Думалось: значит, бывает! значит, есть! На самом же деле не было и быть не могло. Был один – Малиновский. Собранный в охранном отделении по чертежам, составленным в том числе и из ленинских же «книжек».
Ленину изготовили Малиновского, а затем и целую партию, о которой он мечтал столько лет.
444
Примечание к №423
Соловьёв это неудавшийся Чернышевский
Соловьёв сказал, что «первый шаг к положительной эстетике» был сделан в России не каким-нибудь там Киреевским или московскими любомудрами, а «мудрым» Николаем Гавриловичем. В 1893 году он с гордостью пишет одному из своих адресатов:
«(В „Первом шаге к положительной эстетике“) я между прочим защищаю известный Вам, вероятно, трактат об эстетических отношениях искусства к действительности – это даёт некоторый интерес статье, если бы она и не имела другого».
По поводу эстетических воззрений Соловьёва (449) Е.Трубецкой не просто умиляется, и даже не плачет, а просто рыдает, стоя по струнке в кабинете Величайшего Гения:
«Именно здесь вдохновение этого философа-поэта разбросало самые дивные свои жемчужины. В эстетике Соловьёва мы имеем по преимуществу неумирающие создания его гения». (461)
Это о примерно таких «перлах»:
«Алмаз, то есть кристаллизированный углерод, по химическому составу своему есть то же самое, что обыкновенный уголь. Несомненно также, что пение соловья и неистовые крики влюблённого кота, по психо-физиологической основе своей суть одно и то же, именно, звуковое выражение усиленного полового инстинкта».
И т. д. и т. д. Далее Соловьёв поясняет, что у соловья есть «преображение полового инстинкта», а «крики влюблённого кота на крыше суть лишь прямое выражение физиологического аффекта».
Неудивительно, что сам Трубецкой, следуя писаревским заветам своего учителя, так начал свою работу о русской иконописи:
«Помнится, года четыре тому назад я посетил в Берлине синематограф, где демонстрировалось дно аквариума, показывались сцены из жизни хищного водяного жука. Перед нами проходили картины взаимного пожирания … И победителем в борьбе с рыбами, моллюсками, саламандрами неизменно оказывался водяной жук, благодаря техническому совершенству двух орудий истребления: могущественной челюсти, которой он сокрушал противника, и ядовитым веществам, которыми он отравлял его».
Статья Трубецкого полностью называлась так: «Умозрение в красках. Вопрос о смысле жизни в древне-русской религиозной живописи». Вот уж действительно «умозрение в красках».
445
Примечание к №424
Наконец, третий этап, начавшийся с 50-х годов. Чехов превращается в символ русской интеллигенции
Собственно, истоки этого явления тоже дореволюционные. Если в 60-70-е годы ХIХ века интеллигент мыслился в виде пьяного студента-дебошира, то в 80-90-е образ трансформировался в «жертву безвременья», скорее не пьяного, а пьяненького и очень-очень ранимого (ср. Надсон, Гаршин и др.). В 900– 10-е годы образ интеллигента расщепился на нового дебошира, но уже образованного, эротомана– ницшеанца, и на идеализированного «старого интеллигента», чрезвычайно доброго и неприспособленного. Вечно плачущего неудачника, не способного от собственной сентиментальности даже бомбу кинуть. Вот этот «старый сентиментальный интеллигент» (странный синтез Обломова с семинаристом) и пошёл в дело в 50-60-е годы нашего века. В это время жизнь интеллигентское хамьё уже обломала, но фантазии о «диких помещиках» и «цивили-зованных нигилистах» ещё из черепов не выбили. Тут Чехов опять пригодился. Чеховский болван.
О настоящем же Чехове Бунин писал ещё в 1914 году:
«Долго иначе не называли его, как „хмурым“ писателем, „певцом сумеречных настроений“, „больным талантом“, человеком, смотрящим на всё безнадёжно и равнодушно. Теперь гнут палку в другую сторону. „Чеховская нежность, грусть, теплота“, „чеховская любовь к человеку“. Воображаю, что чувствовал бы он сам, читая про свою „нежность“! Ещё более были бы противны ему „теплота“, „грусть“».
И всё же был ли Чехов хоть чем-то близок советской культуре? В метафизическом, метафилологическом смысле – это ясно. Но вот просто как личность, как «писатель»? Конечно. Бунин в том же очерке вспоминал:
"Раз возвращаемся с вечерней прогулки. Он очень устал, идёт через силу, – за последние дни много смочил платков кровью, – молчит, прикрывает глаза. Проходим мимо балкона, за парусиной которого свет и силуэты женщин. И вдруг он открывает глаза и очень громко говорит:
– А слышали? Какой ужас! Бунина убили! В Аутке, у одной татарки!
Я останавливаюсь от изумления, а он с радостными глазами быстро шепчет:
– Молчите! завтра вся Ялта будет говорить об убийстве Бунина!"
Только это и было понятно в 30-х. Идиотские розыгрыши. Позвонить ночью по телефону и сказать с грузинским акцентом:
– Что же эта ви, товарыщь Бульгаков, тыхай сапай пратаскиваэтэ мэлкобуржьуазную ыдэалогию?
«Свадьба», «Весёлые ребята». И платки, смоченные кровью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394
443
Примечание к №437
Другой возможный вариант – Волжский, псевдоним большевика и пролетарского поэта Александра Алексеевича Богданова.
Просьба не путать с Александром Александровичем Богдановым, тем самым, по крови который… Настоящая фамилия этого Богданова – Малиновский.
Александра Александровича Малиновского опять же не следует путать с Романом Вацловичем Малиновским, членом большевистского ЦК, депутатом Государственной Думы и агентом охранного отделения.
Роман Вацлович был любимчиком Ильича. Даже когда руководство охранки в 1914 году «по невыясненным обстоятельствам» выдало Малиновского, Ленин защищал его изо всех сил:
«Фактов у сплетников нет никаких … Кто видел хоть раз в жизни эту среду сплетничающих интеллигентских кумушек, тот наверное (если он сам не кумушка) сохранит на всю жизнь отвращение к этим мерзостным существам. Каждому своё. У каждого общественного слоя свои „манеры жизни“, свои привычки, свои склонности. У каждого насекомого своё оружие борьбы: есть насекомые, борющиеся выделением вонючей жидкости … Организованные рабочие-марксисты сразу по первым же статьям … узнали этих кумушек и сразу оценили их совершенно правильно: „грязная клевета“, „с презрением пройти мимо“».
В 1917 в руки социал-демократов попали документы охранки, окончательно изобличающие провокаторство, а в 1918 году большевики Малиновского расстреляли.
Ирония эаключалась в том, что в лице Малиновского Ленин впервые познакомился с «настоящим рабочим», образ которого был им частью усвоен из немецких агитброшюр, частью измыслен самостоятельно. Ильич восторгался: «особенно хорош Малиновский», «настоящий рабочий, настоящий народный трибун». Думалось: значит, бывает! значит, есть! На самом же деле не было и быть не могло. Был один – Малиновский. Собранный в охранном отделении по чертежам, составленным в том числе и из ленинских же «книжек».
Ленину изготовили Малиновского, а затем и целую партию, о которой он мечтал столько лет.
444
Примечание к №423
Соловьёв это неудавшийся Чернышевский
Соловьёв сказал, что «первый шаг к положительной эстетике» был сделан в России не каким-нибудь там Киреевским или московскими любомудрами, а «мудрым» Николаем Гавриловичем. В 1893 году он с гордостью пишет одному из своих адресатов:
«(В „Первом шаге к положительной эстетике“) я между прочим защищаю известный Вам, вероятно, трактат об эстетических отношениях искусства к действительности – это даёт некоторый интерес статье, если бы она и не имела другого».
По поводу эстетических воззрений Соловьёва (449) Е.Трубецкой не просто умиляется, и даже не плачет, а просто рыдает, стоя по струнке в кабинете Величайшего Гения:
«Именно здесь вдохновение этого философа-поэта разбросало самые дивные свои жемчужины. В эстетике Соловьёва мы имеем по преимуществу неумирающие создания его гения». (461)
Это о примерно таких «перлах»:
«Алмаз, то есть кристаллизированный углерод, по химическому составу своему есть то же самое, что обыкновенный уголь. Несомненно также, что пение соловья и неистовые крики влюблённого кота, по психо-физиологической основе своей суть одно и то же, именно, звуковое выражение усиленного полового инстинкта».
И т. д. и т. д. Далее Соловьёв поясняет, что у соловья есть «преображение полового инстинкта», а «крики влюблённого кота на крыше суть лишь прямое выражение физиологического аффекта».
Неудивительно, что сам Трубецкой, следуя писаревским заветам своего учителя, так начал свою работу о русской иконописи:
«Помнится, года четыре тому назад я посетил в Берлине синематограф, где демонстрировалось дно аквариума, показывались сцены из жизни хищного водяного жука. Перед нами проходили картины взаимного пожирания … И победителем в борьбе с рыбами, моллюсками, саламандрами неизменно оказывался водяной жук, благодаря техническому совершенству двух орудий истребления: могущественной челюсти, которой он сокрушал противника, и ядовитым веществам, которыми он отравлял его».
Статья Трубецкого полностью называлась так: «Умозрение в красках. Вопрос о смысле жизни в древне-русской религиозной живописи». Вот уж действительно «умозрение в красках».
445
Примечание к №424
Наконец, третий этап, начавшийся с 50-х годов. Чехов превращается в символ русской интеллигенции
Собственно, истоки этого явления тоже дореволюционные. Если в 60-70-е годы ХIХ века интеллигент мыслился в виде пьяного студента-дебошира, то в 80-90-е образ трансформировался в «жертву безвременья», скорее не пьяного, а пьяненького и очень-очень ранимого (ср. Надсон, Гаршин и др.). В 900– 10-е годы образ интеллигента расщепился на нового дебошира, но уже образованного, эротомана– ницшеанца, и на идеализированного «старого интеллигента», чрезвычайно доброго и неприспособленного. Вечно плачущего неудачника, не способного от собственной сентиментальности даже бомбу кинуть. Вот этот «старый сентиментальный интеллигент» (странный синтез Обломова с семинаристом) и пошёл в дело в 50-60-е годы нашего века. В это время жизнь интеллигентское хамьё уже обломала, но фантазии о «диких помещиках» и «цивили-зованных нигилистах» ещё из черепов не выбили. Тут Чехов опять пригодился. Чеховский болван.
О настоящем же Чехове Бунин писал ещё в 1914 году:
«Долго иначе не называли его, как „хмурым“ писателем, „певцом сумеречных настроений“, „больным талантом“, человеком, смотрящим на всё безнадёжно и равнодушно. Теперь гнут палку в другую сторону. „Чеховская нежность, грусть, теплота“, „чеховская любовь к человеку“. Воображаю, что чувствовал бы он сам, читая про свою „нежность“! Ещё более были бы противны ему „теплота“, „грусть“».
И всё же был ли Чехов хоть чем-то близок советской культуре? В метафизическом, метафилологическом смысле – это ясно. Но вот просто как личность, как «писатель»? Конечно. Бунин в том же очерке вспоминал:
"Раз возвращаемся с вечерней прогулки. Он очень устал, идёт через силу, – за последние дни много смочил платков кровью, – молчит, прикрывает глаза. Проходим мимо балкона, за парусиной которого свет и силуэты женщин. И вдруг он открывает глаза и очень громко говорит:
– А слышали? Какой ужас! Бунина убили! В Аутке, у одной татарки!
Я останавливаюсь от изумления, а он с радостными глазами быстро шепчет:
– Молчите! завтра вся Ялта будет говорить об убийстве Бунина!"
Только это и было понятно в 30-х. Идиотские розыгрыши. Позвонить ночью по телефону и сказать с грузинским акцентом:
– Что же эта ви, товарыщь Бульгаков, тыхай сапай пратаскиваэтэ мэлкобуржьуазную ыдэалогию?
«Свадьба», «Весёлые ребята». И платки, смоченные кровью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394