Праву любил их слушать и даже записывал самое интересное.
Коравье рассказывал о древних войнах, которые вели чукчи против поработителей. Он описывал оружие, одеяние воинов, их щиты из толстой непробиваемой моржовой кожи… Рассказывал о знаменитых богатырях, таких сильных, что они запросто отламывали вершины гор, чтобы положить себе под голову вместо подушки. Двух-трех жен им было мало, и они имели их десятками…
Инэнли даже подскочил от мысли, которая при этих словах пришла ему в голову. Это так просто! Как он раньше не подумал! Древние законы давно предусмотрели такой случай, а он мучился. Выход единственный и правильный – взять себе второй женой Нину Ротваль!
Коравье повествовал о печальных событиях: толпы чукчей бежали, не имея сил сопротивляться огнестрельному оружию… А Инэнли улыбался.
Коравье неодобрительно покосился на друга. Тот продолжал улыбаться. Глаза его были не здесь, они глядели мимо Коравье.
Когда Коравье рассказывал, он строго следил, чтобы его хорошо слушали. Ему было дорого внимание, удовольствие, отражавшееся на лицах слушателей. И, если хоть один из них начинал зевать или равнодушно поддакивать, желая скрыть одолевающую скуку, Коравье не мог продолжать рассказ. Но сейчас происходило что-то необычное. Инэнли и не пытался скрывать, что ему неинтересен рассказ Коравье. Он откровенно смотрел мимо Коравье, как бы показывая: можешь сколько угодно надрывать свою глотку, а я тебя не слушаю. Это было в высшей степени оскорбительно.
Коравье умолк на середине слова и уставился на Инэнли.
– Что замолчал, Коравье? – спросил Праву.
– Пожалуй, на сегодня хватит, – ответил Коравье, не сводя глаз с Инэнли. – Некоторые уже устали слушать…
– Никто не устал, – стал уверять Праву. – Это так интересно, что ты рассказываешь. Видишь, я даже почти все записал.
– Инэнли уже устал, – упрямо сказал Коравье. – Он не слушает.
Упоминание его имени вернуло Инэнли к действительности. Он обвел взглядом сидящих и остановил взор на Коравье, который жестко смотрел на него.
– Не сердись на меня, Коравье, – кротко попросил прощения Инэнли. – У меня такая радость!
– Что случилось? – заинтересовался Коравье, забыв об обиде.
– Мне пришла в голову такая замечательная мысль! Я потом тебе все расскажу! Только обдумаю все как следует.
С этого вечера Инэнли словно подменили. Он и раньше не был ленивым, но теперь брался за работу других, шел на дежурство в стадо не в свою очередь.
Нину Ротваль он встречал спокойно и радостно, но пока не говорил ей о том, что радовало его больше весеннего солнца.
Коравье молча выслушал прерывающийся от волнения рассказ Инэнли и с сомнением покачал головой. Лицо Инэнли омрачилось, будто туча прошла, и он ощутил сладкую боль, словно грудь прошил солнечный луч.
Схватив за плечи Коравье, Инэнли начал его трясти, приговаривая:
– Почему ты ничего не говоришь? Почему нахмурился?
Коравье вырвался из цепких рук Инэнли.
– Подожди, дай подумать, – недовольно сказал он.
– Разве нельзя сделать так? – спросил Инэнли. Вид у него был жалкий. Он походил на человека, неожиданно потерявшего что-то очень ценное, дорогое…
– Послушай, Инэнли, – спокойно заговорил Коравье, сдерживая волнение. – Надо посоветоваться с Праву. Это самое разумное, что можно сейчас придумать. Ты пойми, друг… Как быть в этом случае, ума не приложу… Только я тебе должен сказать, что никогда я не видел, ни в Торвагыргыне, ни в Анадыре, мужчин, у которых было бы две жены… Даже у самых больших русских начальников по одной жене.
Инэнли сел на снег и опустил голову.
– Праву тебе поможет, – обнадеживающе сказал Коравье. – Не может быть, чтобы не было какого-нибудь выхода. Я верю в это, потому что жизнь людей идет к лучшему.
– Но твой Праву не может придумать новый обычай, раз нельзя иметь двух жен! – с отчаянием сказал Инэнли. – Он же не бог и не вождь!
– Да, он не бог и не вождь, – сказал Коравье. – Но он коммунист!
Неожиданно для Коравье это успокоило Инэнли, и он с новой надеждой потребовал:
– Пойдем сейчас к нему!
Праву не оказалось в тракторном домике. С трудом удалось найти его в стаде. Он сидел на корточках перед слабым, только что родившимся теленком. Опытным взглядом Коравье определил, что новорожденный не жилец на свете.
– Сдохнет, – сказал он опечаленному Праву.
– Неужели ничего нельзя сделать?
– А что сделаешь? – пожал плечами Коравье. – Это всегда так: какая-то часть телят родится слабыми и умирает. Таков закон жизни.
– Тяжелый закон, – сказал Праву, поднимаясь. – Не должно быть у жизни такого закона. – Только сейчас он заметил расстроенное лицо Коравье. – Что случилось?
– У Инэнли беда, – ответил коротко Коравье, кивая на друга, печально стоявшего рядом. – Вторую жену хочет взять.
Праву не разобрал, в чем дело, и шутливо спросил:
– Какая в этом беда, если человек хочет жениться? – но вдруг вспомнил, что у Инэнли есть жена, и понял всю серьезность положения.
Поначалу Праву растерялся.
Перед ним стоял Инэнли и ждал ответа.
А тут Коравье, чтобы как-то нарушить молчание, сказал:
– Я обещал, что ты поможешь ему. Ты же коммунист!
– Разумеется, поможем, – растерянно ответил Праву. – Немного подожди. Дело не простое.
Праву откровенно досадовал. Надо же было такому случиться именно теперь, когда идет отел. Это все равно, что уборка урожая. Может быть, гораздо труднее. Олени рождаются в открытой тундре, на снегу. На многие километры вокруг нет никакого жилья, кроме тесного тракторного домика. Если случится несчастье, новорожденных телят некуда девать, нечем укрыть от холодного ветра. Вблизи бродят ожившие от весеннего тепла волчьи стая, ловко таскающие оленей…
Праву не мог отлучиться из стада. Надо было разобраться на месте и принять решение. Еще и еще раз обдумывал Праву, как поступить, что посоветовать бедному влюбленному. Если бы брак Инэнли не был зарегистрирован… Но только недавно всем жителям стойбище Локэ выдали паспорта, семейным – брачные свидетельства, а детям – свидетельства о рождении.
Первым делом Праву решил поговорить с Ниной Ротваль. Если она ничего не знает о любви к ней Инэнли и равнодушна к нему, дело упрощается.
Праву рассказал Нине о своем разговоре с Инэнли. Девушка сидела перед ним и, опустив покрасневшее лицо, смущенно теребила платок.
– Ты любишь его? – спросил ее Праву.
– Да, – тихо ответила Нина и вдруг заплакала. – Посоветуйте, что делать? Никогда не думала, что любовь такая… В книгах про нее совсем другое пишется…
– Любовь, она всякая бывает, – заметил Праву тоном человека, изведавшего в жизни многое.
– Я пробовала его забыть, старалась о нем не думать, – всхлипывая, говорила Нина. – Но он не выходит у меня из головы, снится… Ой, что мне делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Коравье рассказывал о древних войнах, которые вели чукчи против поработителей. Он описывал оружие, одеяние воинов, их щиты из толстой непробиваемой моржовой кожи… Рассказывал о знаменитых богатырях, таких сильных, что они запросто отламывали вершины гор, чтобы положить себе под голову вместо подушки. Двух-трех жен им было мало, и они имели их десятками…
Инэнли даже подскочил от мысли, которая при этих словах пришла ему в голову. Это так просто! Как он раньше не подумал! Древние законы давно предусмотрели такой случай, а он мучился. Выход единственный и правильный – взять себе второй женой Нину Ротваль!
Коравье повествовал о печальных событиях: толпы чукчей бежали, не имея сил сопротивляться огнестрельному оружию… А Инэнли улыбался.
Коравье неодобрительно покосился на друга. Тот продолжал улыбаться. Глаза его были не здесь, они глядели мимо Коравье.
Когда Коравье рассказывал, он строго следил, чтобы его хорошо слушали. Ему было дорого внимание, удовольствие, отражавшееся на лицах слушателей. И, если хоть один из них начинал зевать или равнодушно поддакивать, желая скрыть одолевающую скуку, Коравье не мог продолжать рассказ. Но сейчас происходило что-то необычное. Инэнли и не пытался скрывать, что ему неинтересен рассказ Коравье. Он откровенно смотрел мимо Коравье, как бы показывая: можешь сколько угодно надрывать свою глотку, а я тебя не слушаю. Это было в высшей степени оскорбительно.
Коравье умолк на середине слова и уставился на Инэнли.
– Что замолчал, Коравье? – спросил Праву.
– Пожалуй, на сегодня хватит, – ответил Коравье, не сводя глаз с Инэнли. – Некоторые уже устали слушать…
– Никто не устал, – стал уверять Праву. – Это так интересно, что ты рассказываешь. Видишь, я даже почти все записал.
– Инэнли уже устал, – упрямо сказал Коравье. – Он не слушает.
Упоминание его имени вернуло Инэнли к действительности. Он обвел взглядом сидящих и остановил взор на Коравье, который жестко смотрел на него.
– Не сердись на меня, Коравье, – кротко попросил прощения Инэнли. – У меня такая радость!
– Что случилось? – заинтересовался Коравье, забыв об обиде.
– Мне пришла в голову такая замечательная мысль! Я потом тебе все расскажу! Только обдумаю все как следует.
С этого вечера Инэнли словно подменили. Он и раньше не был ленивым, но теперь брался за работу других, шел на дежурство в стадо не в свою очередь.
Нину Ротваль он встречал спокойно и радостно, но пока не говорил ей о том, что радовало его больше весеннего солнца.
Коравье молча выслушал прерывающийся от волнения рассказ Инэнли и с сомнением покачал головой. Лицо Инэнли омрачилось, будто туча прошла, и он ощутил сладкую боль, словно грудь прошил солнечный луч.
Схватив за плечи Коравье, Инэнли начал его трясти, приговаривая:
– Почему ты ничего не говоришь? Почему нахмурился?
Коравье вырвался из цепких рук Инэнли.
– Подожди, дай подумать, – недовольно сказал он.
– Разве нельзя сделать так? – спросил Инэнли. Вид у него был жалкий. Он походил на человека, неожиданно потерявшего что-то очень ценное, дорогое…
– Послушай, Инэнли, – спокойно заговорил Коравье, сдерживая волнение. – Надо посоветоваться с Праву. Это самое разумное, что можно сейчас придумать. Ты пойми, друг… Как быть в этом случае, ума не приложу… Только я тебе должен сказать, что никогда я не видел, ни в Торвагыргыне, ни в Анадыре, мужчин, у которых было бы две жены… Даже у самых больших русских начальников по одной жене.
Инэнли сел на снег и опустил голову.
– Праву тебе поможет, – обнадеживающе сказал Коравье. – Не может быть, чтобы не было какого-нибудь выхода. Я верю в это, потому что жизнь людей идет к лучшему.
– Но твой Праву не может придумать новый обычай, раз нельзя иметь двух жен! – с отчаянием сказал Инэнли. – Он же не бог и не вождь!
– Да, он не бог и не вождь, – сказал Коравье. – Но он коммунист!
Неожиданно для Коравье это успокоило Инэнли, и он с новой надеждой потребовал:
– Пойдем сейчас к нему!
Праву не оказалось в тракторном домике. С трудом удалось найти его в стаде. Он сидел на корточках перед слабым, только что родившимся теленком. Опытным взглядом Коравье определил, что новорожденный не жилец на свете.
– Сдохнет, – сказал он опечаленному Праву.
– Неужели ничего нельзя сделать?
– А что сделаешь? – пожал плечами Коравье. – Это всегда так: какая-то часть телят родится слабыми и умирает. Таков закон жизни.
– Тяжелый закон, – сказал Праву, поднимаясь. – Не должно быть у жизни такого закона. – Только сейчас он заметил расстроенное лицо Коравье. – Что случилось?
– У Инэнли беда, – ответил коротко Коравье, кивая на друга, печально стоявшего рядом. – Вторую жену хочет взять.
Праву не разобрал, в чем дело, и шутливо спросил:
– Какая в этом беда, если человек хочет жениться? – но вдруг вспомнил, что у Инэнли есть жена, и понял всю серьезность положения.
Поначалу Праву растерялся.
Перед ним стоял Инэнли и ждал ответа.
А тут Коравье, чтобы как-то нарушить молчание, сказал:
– Я обещал, что ты поможешь ему. Ты же коммунист!
– Разумеется, поможем, – растерянно ответил Праву. – Немного подожди. Дело не простое.
Праву откровенно досадовал. Надо же было такому случиться именно теперь, когда идет отел. Это все равно, что уборка урожая. Может быть, гораздо труднее. Олени рождаются в открытой тундре, на снегу. На многие километры вокруг нет никакого жилья, кроме тесного тракторного домика. Если случится несчастье, новорожденных телят некуда девать, нечем укрыть от холодного ветра. Вблизи бродят ожившие от весеннего тепла волчьи стая, ловко таскающие оленей…
Праву не мог отлучиться из стада. Надо было разобраться на месте и принять решение. Еще и еще раз обдумывал Праву, как поступить, что посоветовать бедному влюбленному. Если бы брак Инэнли не был зарегистрирован… Но только недавно всем жителям стойбище Локэ выдали паспорта, семейным – брачные свидетельства, а детям – свидетельства о рождении.
Первым делом Праву решил поговорить с Ниной Ротваль. Если она ничего не знает о любви к ней Инэнли и равнодушна к нему, дело упрощается.
Праву рассказал Нине о своем разговоре с Инэнли. Девушка сидела перед ним и, опустив покрасневшее лицо, смущенно теребила платок.
– Ты любишь его? – спросил ее Праву.
– Да, – тихо ответила Нина и вдруг заплакала. – Посоветуйте, что делать? Никогда не думала, что любовь такая… В книгах про нее совсем другое пишется…
– Любовь, она всякая бывает, – заметил Праву тоном человека, изведавшего в жизни многое.
– Я пробовала его забыть, старалась о нем не думать, – всхлипывая, говорила Нина. – Но он не выходит у меня из головы, снится… Ой, что мне делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86