Но Ринтыгегин видел, что у нее есть и другие причины для такого настроения: рядом с ней стоял Валентин Александрович. Высокий, с худым лицом и седыми висками, он больше походил на профессора, чем на директора начальной школы.
Коравье расхаживал в толпе и о чем-то громко говорил. Ринтытегин прислушался. Оказалось, Коравье продолжал объяснять назначение денег.
– Не обязательно, – со знанием дела говорил Коравье, – тратить их в один день. Есть такие люди, которые не имеют оленей, не охотятся на зверя. Они добывают пропитание только деньгами. Получат кучу бумажек и рассчитывают их до следующего получения платы за свою работу…
– А если откажутся за бумагу продавать еду? – спросил Эльгар.
– Такого не может быть, – твердо заявил Коравье.
– Как не может быть? – усомнился Эльгар. – Вот, к примеру, я не захочу брать бумажки – и все.
– Не о тебе речь, – строго ответил Коравье, избавившись разом от каверзного вопроса и необходимости на него отвечать.
Ринтытегин подошел ближе, чтобы выручить Коравье.
– Деньги – такое дело, – сказал он, – вы к ним легко привыкнете и научитесь ими пользоваться. Главное, чтобы их было достаточно. А для этого надо хорошо работать. Есть такой обычай социализма: кто больше и лучше трудится – тому и больше достается денег. Деньги – это возможность покупать необходимые вещи – одежду, пищу…
– А если я заработаю больше, чем мне нужно, как быть в таком случае? – спросил Валтыгыргын, пожилой мужчина в красивой кухлянке. – Зачем мне еды больше, чем я могу съесть, одежды, чем могу сносить?
– Не обязательно покупать себе одежду, если она у тебя есть, или еду, если ты сыт. Есть много вещей, которые можно купить за деньги, – ответил ему Ринтытегин.
– Едут! – закричали мальчишки, наблюдавшие за гонщиками.
– Впереди Рунмын!
– Правда, Рунмын!
В облаках пара и вихрей снега нарты неслись к школьному дому. Передняя далеко оторвалась от остальных и легко скользила по снегу. Вскоре уже можно было различить седока, сжавшегося в комочек на маленькой гоночной нарте.
Рунмын, не сбавляя скорости, промчался мимо толпы и на полном ходу выдернул из сугроба ружье.
– Какомэй, Рунмын! Йыккай! – пронеслось по толпе.
Рунмын сдержал оленей, затормозил ногами нарту и, не выпуская из рук ружья, спрыгнул на снег. К нему подбежали жена и детишки. Мальчики схватили ружье и понесли, как драгоценность, в ярангу.
Вторым был сын Эльгара. Он схватил с сугроба сверток материи и коробку с нитками и иголками.
Тем временем показались бегуны.
Они приближались растянутой цепочкой. Зрители замерли, вглядываясь, стараясь угадать, кто же станет обладателем двуствольного ружья.
– Не похож на Инэнли, – слышались голоса.
– Инэнли идет вторым – я хорошо вижу.
– Э! Это Праву! – крикнула Росмунта. – Посмотрите!
Праву некоторое время шел позади Инэнли. Потом стал его обходить. Инэнли бросил на Праву отчаянный взгляд, но продолжал отставать.
Все ближе становились яранги. Хорошо видны люди возле школы и призы, воткнутые в снег. Особенно ружье. Можно даже услышать отдаленный гул людских голосов, подбадривающих бегунов:
– Кита! Атав! Гок-кой!
– Праву! Праву! Ружье твое!
Откуда-то влилась новая сила в мускулы его ног, горло, хватающее воздух, будто расширилось. Глаза Праву видели только ружье. Он схватил его, сделал несколько шагов и остановился, опершись на ружье. Только теперь Праву взглянул на соперника. Понурый Инэнли устало уходил прочь. Вся его фигура выражала такое отчаяние, что Праву подивился выразительности человеческой спины.
– Инэнли, постой!
Парень остановился и медленно повернул голову.
– На, возьми! Это ружье твое. Я его тебе дарю, – сказал Праву.
Инэнли не нашелся, что ответить. Вмешался Ринтытегин:
– Не будь ребенком. Забирай ружье. Праву оно ни к чему. Сейчас начнем состязания по борьбе. Не задерживай людей, время уже позднее.
– Пусть Инэнли возьмет ружье! – закричали в толпе. – Не надо от подарка отказываться!
Невдалеке стояла жена Инэнли, немолодая уже женщина, доставшаяся ему от старшего брата. К ней прижался мальчуган – Инэнликэй, школьник.
– Друг Инэнли, – сказал Праву. – Неужели ты хочешь меня обидеть?
С лица Инэнли понемногу сходила хмурь. Он бережно взял ружье.
– Спасибо, Праву. Такой подарок – память на всю жизнь. – И он передал ружье Инэнликэю.
Мальчик важно положил ружье на плечо и понес домой.
Борцы уже скидывали кухлянки. Смуглые тела, несмотря на сильный мороз, блестели от лота и жира. Борьбу начали подростки. Они топтались на снегу, крепко вцепившись друг в друга. Зрители подбадривали их криками.
В круг вошли взрослые. Соперники долго примеривались, потом ухватили друг друга за края меховых штанов. Окутанные паром дыхания, они тяжело ходили, вскапывая торбазами снег. Одним из борцов был Коравье, другим – пастух Кытылькот. Коравье положил Кытылькота в снег, и тот, пряча глаза от зрителей, собрал в охапку свою одежду и вышел из круга, сопровождаемый насмешливыми возгласами:
– Должно быть, он ест только вареное мясо! Чего это Кытылькот вдруг заторопился домой?
Коравье, довольный победой, расхаживал по кругу, потряхивая кистями сильных рук.
– Кто еще хочет полежать на мягкой снежной постели? – вызывал он. – Ну, пусть докажут, что у них тоже, как и у меня, мясо красного цвета! Экикой! Выходите в круг!
– А ну, я попробую, – вдруг сказал Рунмын. – Авось поскользнется несдержанный на язык!
Рунмын решительно сбросил кухлянку и твердыми шагами двинулся навстречу Коравье, который ждал его, покачиваясь на полусогнутых ногах.
Но и Рунмына постигла та же участь, что Кытылькота. Сконфуженный, он вышел из круга.
Разгоряченная зрелищем Росмунта восторженно смотрела на мужа. Она высоко поднимала Мирона и показывала ему обнаженного по пояс отца, гордо расхаживающего вдоль ряда зрителей:
– Бери приз, Корав, раз нет достойных твоей силы мужчин! – крикнула Росмунта.
Коравье повторил клич, но никто не отозвался. Он уже сделал несколько шагов по направлению к призу, но тут послышался голос Праву:
– Постой!
Коравье остановился и вопросительно посмотрел на своего друга. Праву снимал кухлянку. Когда он остался в одних меховых штанах, по толпе прошел смешок:
– Видать, часто моется: побелел! Крови не видать! Вываляй его в снегу, Корав!
Коравье вернулся в круг и с любопытством наблюдал за приближающимся Праву.
Коравье был намного сильнее Праву – это видел всякий. Наташа, стоявшая среди зрителей, покраснела, и Праву, заметив это, догадался, что она боится за него.
Борцы сблизились. Коравье по-прежнему улыбался. Через секунду он лежал на снегу, удивленный и обескураженный.
– Я поскользнулся, – виновато сказал он.
– Давай еще раз попробуем, – предложил Праву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Коравье расхаживал в толпе и о чем-то громко говорил. Ринтытегин прислушался. Оказалось, Коравье продолжал объяснять назначение денег.
– Не обязательно, – со знанием дела говорил Коравье, – тратить их в один день. Есть такие люди, которые не имеют оленей, не охотятся на зверя. Они добывают пропитание только деньгами. Получат кучу бумажек и рассчитывают их до следующего получения платы за свою работу…
– А если откажутся за бумагу продавать еду? – спросил Эльгар.
– Такого не может быть, – твердо заявил Коравье.
– Как не может быть? – усомнился Эльгар. – Вот, к примеру, я не захочу брать бумажки – и все.
– Не о тебе речь, – строго ответил Коравье, избавившись разом от каверзного вопроса и необходимости на него отвечать.
Ринтытегин подошел ближе, чтобы выручить Коравье.
– Деньги – такое дело, – сказал он, – вы к ним легко привыкнете и научитесь ими пользоваться. Главное, чтобы их было достаточно. А для этого надо хорошо работать. Есть такой обычай социализма: кто больше и лучше трудится – тому и больше достается денег. Деньги – это возможность покупать необходимые вещи – одежду, пищу…
– А если я заработаю больше, чем мне нужно, как быть в таком случае? – спросил Валтыгыргын, пожилой мужчина в красивой кухлянке. – Зачем мне еды больше, чем я могу съесть, одежды, чем могу сносить?
– Не обязательно покупать себе одежду, если она у тебя есть, или еду, если ты сыт. Есть много вещей, которые можно купить за деньги, – ответил ему Ринтытегин.
– Едут! – закричали мальчишки, наблюдавшие за гонщиками.
– Впереди Рунмын!
– Правда, Рунмын!
В облаках пара и вихрей снега нарты неслись к школьному дому. Передняя далеко оторвалась от остальных и легко скользила по снегу. Вскоре уже можно было различить седока, сжавшегося в комочек на маленькой гоночной нарте.
Рунмын, не сбавляя скорости, промчался мимо толпы и на полном ходу выдернул из сугроба ружье.
– Какомэй, Рунмын! Йыккай! – пронеслось по толпе.
Рунмын сдержал оленей, затормозил ногами нарту и, не выпуская из рук ружья, спрыгнул на снег. К нему подбежали жена и детишки. Мальчики схватили ружье и понесли, как драгоценность, в ярангу.
Вторым был сын Эльгара. Он схватил с сугроба сверток материи и коробку с нитками и иголками.
Тем временем показались бегуны.
Они приближались растянутой цепочкой. Зрители замерли, вглядываясь, стараясь угадать, кто же станет обладателем двуствольного ружья.
– Не похож на Инэнли, – слышались голоса.
– Инэнли идет вторым – я хорошо вижу.
– Э! Это Праву! – крикнула Росмунта. – Посмотрите!
Праву некоторое время шел позади Инэнли. Потом стал его обходить. Инэнли бросил на Праву отчаянный взгляд, но продолжал отставать.
Все ближе становились яранги. Хорошо видны люди возле школы и призы, воткнутые в снег. Особенно ружье. Можно даже услышать отдаленный гул людских голосов, подбадривающих бегунов:
– Кита! Атав! Гок-кой!
– Праву! Праву! Ружье твое!
Откуда-то влилась новая сила в мускулы его ног, горло, хватающее воздух, будто расширилось. Глаза Праву видели только ружье. Он схватил его, сделал несколько шагов и остановился, опершись на ружье. Только теперь Праву взглянул на соперника. Понурый Инэнли устало уходил прочь. Вся его фигура выражала такое отчаяние, что Праву подивился выразительности человеческой спины.
– Инэнли, постой!
Парень остановился и медленно повернул голову.
– На, возьми! Это ружье твое. Я его тебе дарю, – сказал Праву.
Инэнли не нашелся, что ответить. Вмешался Ринтытегин:
– Не будь ребенком. Забирай ружье. Праву оно ни к чему. Сейчас начнем состязания по борьбе. Не задерживай людей, время уже позднее.
– Пусть Инэнли возьмет ружье! – закричали в толпе. – Не надо от подарка отказываться!
Невдалеке стояла жена Инэнли, немолодая уже женщина, доставшаяся ему от старшего брата. К ней прижался мальчуган – Инэнликэй, школьник.
– Друг Инэнли, – сказал Праву. – Неужели ты хочешь меня обидеть?
С лица Инэнли понемногу сходила хмурь. Он бережно взял ружье.
– Спасибо, Праву. Такой подарок – память на всю жизнь. – И он передал ружье Инэнликэю.
Мальчик важно положил ружье на плечо и понес домой.
Борцы уже скидывали кухлянки. Смуглые тела, несмотря на сильный мороз, блестели от лота и жира. Борьбу начали подростки. Они топтались на снегу, крепко вцепившись друг в друга. Зрители подбадривали их криками.
В круг вошли взрослые. Соперники долго примеривались, потом ухватили друг друга за края меховых штанов. Окутанные паром дыхания, они тяжело ходили, вскапывая торбазами снег. Одним из борцов был Коравье, другим – пастух Кытылькот. Коравье положил Кытылькота в снег, и тот, пряча глаза от зрителей, собрал в охапку свою одежду и вышел из круга, сопровождаемый насмешливыми возгласами:
– Должно быть, он ест только вареное мясо! Чего это Кытылькот вдруг заторопился домой?
Коравье, довольный победой, расхаживал по кругу, потряхивая кистями сильных рук.
– Кто еще хочет полежать на мягкой снежной постели? – вызывал он. – Ну, пусть докажут, что у них тоже, как и у меня, мясо красного цвета! Экикой! Выходите в круг!
– А ну, я попробую, – вдруг сказал Рунмын. – Авось поскользнется несдержанный на язык!
Рунмын решительно сбросил кухлянку и твердыми шагами двинулся навстречу Коравье, который ждал его, покачиваясь на полусогнутых ногах.
Но и Рунмына постигла та же участь, что Кытылькота. Сконфуженный, он вышел из круга.
Разгоряченная зрелищем Росмунта восторженно смотрела на мужа. Она высоко поднимала Мирона и показывала ему обнаженного по пояс отца, гордо расхаживающего вдоль ряда зрителей:
– Бери приз, Корав, раз нет достойных твоей силы мужчин! – крикнула Росмунта.
Коравье повторил клич, но никто не отозвался. Он уже сделал несколько шагов по направлению к призу, но тут послышался голос Праву:
– Постой!
Коравье остановился и вопросительно посмотрел на своего друга. Праву снимал кухлянку. Когда он остался в одних меховых штанах, по толпе прошел смешок:
– Видать, часто моется: побелел! Крови не видать! Вываляй его в снегу, Корав!
Коравье вернулся в круг и с любопытством наблюдал за приближающимся Праву.
Коравье был намного сильнее Праву – это видел всякий. Наташа, стоявшая среди зрителей, покраснела, и Праву, заметив это, догадался, что она боится за него.
Борцы сблизились. Коравье по-прежнему улыбался. Через секунду он лежал на снегу, удивленный и обескураженный.
– Я поскользнулся, – виновато сказал он.
– Давай еще раз попробуем, – предложил Праву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86