— На каком еще митинге?
— На большом и очень важном. Герр фюрер собирается объявить о своих дальнейших планах. Он послал меня всех предупредить, — добавила она, указывая головой на микрофон местной радиосети, стоящий на столе.
Римо заколебался.
— Там будут все, — снова заговорила Илза. — И вы сможете задать свои вопросы.
— Что скажешь, папочка? — обратился Римо к Чиуну.
— Может, если все расисты соберутся в одной комнате, — грустно произнес Мастер Синанджу, — там вспыхнет пожар — и на земле больше не будет расистов. Лучше не спрашивай меня ни о чем. Я безутешен по случаю гибели металлурга.
— Хорошо, — сказал Римо Илзе. — Делай свое объявление, только без глупостей!
— Какие могут быть глупости! — отозвалась Илза, поднимая тяжелый микрофон и нажимая кнопку, благодаря которой ее голос донесется до каждого помещения в Крепости чистоты. — Разве можно обмануть такое высшее существо, как вы?!
— По крайней мере, попалась хоть одна, которую можно чему-то научить! — фыркнул Чиун.
Глава двадцать пятая
Конрад Блутштурц лежал, уставившись в потолок. Ему казалось, что он вновь очутился в 1950-м году, в зеленой комнате в Аргентине. Лишь заново переживая кошмары тех дней, он мог подготовить себя к тому, что предстояло сделать, к главной проверке на прочность.
Доктора сказали, что ему нужно как минимум неделю находиться в полном покое. Протезы были прикреплены с помощью имплантантов, вживленных в кость; они были съемными, с заменяемыми частями, но требовалось время для заживления костей. Ему было практически запрещено двигаться.
И вот Конрад Блутштурц лежал на кровати, чувствуя себя таким же беспомощным, как в те дни, когда был безруким, безногим обрубком, пытающимся спастись от погони в кошмарных снах.
Впрочем, сейчас его страшило не отсутствие конечностей, а вес протезов. Протезов из сияющего голубого титана.
Это было опасно, но, как и тогда, выбора не было. И он заставил себя поднять левую руку.
Она хотя и с трудом, но поднялась. Отлично. Тогда он попытался сесть — с помощью рук, здоровой и сильной правой и еще более мощной левой, из титана. Кровать заскрипела под его тяжестью.
Он скинул с себя простыню. Ноги подрагивали, блестя, словно крылышки саранчи.
С усилием, испытывая при этом жгучую боль, Конрад Блутштурц поднялся. Было непривычно после стольких лет вновь стать высоким. У него даже закружилась голова. Почти сорок лет он смотрел на мир с высоты маленького ребенка, и вот снова стал высоким, как любой нормальный мужчина. Настоящий мужчина.
В углу стояло инвалидное кресло. Теперь оно в прошлом. Он сдаст его в металлолом, но сейчас оно в последний раз ему послужит.
Конрад Блутштурц подошел к креслу. Протезы, работающие от вживленных в конечности батареек, двигались с бесшумностью марионетки.
Первый шаг дался легко. Второй — еще легче. Движение было плавным, как на настоящих ногах. Микрокомпьютеры контролировали темп ходьбы. Он слегка покачивался на ничего не чувствующих ногах, словно стоял на палубе корабля.
Сделанной из титана левой рукой Конрад Блутштурц без труда поднял тяжелое инвалидное кресло и вышел из комнаты, стараясь держаться прямо, чтобы не нарушить равновесия. Но даже тяжесть кресла не мешала ему идти! Он чувствовал, что ходьба дается ему все легче, по мере того как титановые детали притираются друг к другу. Его лицо расплылось в улыбке.
Проходя мимо зеркала, он впервые оглядел себя с ног до головы, но вместо того чтобы испытать гордость, почувствовал гнев — в зеркале отразился сверкающий монстр. Послав про себя проклятие Харолду Смиту, он двинулся дальше.
Конференц-зал Крепости чистоты был пуст. Складные стулья вынесли на время операции, но сейчас убрали и операционный стол. Здесь была только сцена, да на месте, где погиб Феррис ДОрр, виднелось темное пятно.
Конрад Блутштурц не думал о Феррисе ДОрре. Феррис ДОрр остался в прошлом. А Конрад Блутштурц принадлежал будущему.
Деревянный настил, по которому он поднимался на сцену, прогнулся под его весом. Опустив инвалидное кресло на пол, Конрад Блутштурц развернул его к залу. Сам фюрер был абсолютно наг, но это была не та, прежняя нагота. Из промежности у него свисала розоватая резинка, но, срывая со стены огромный нацистский флаг, он забыл и об этом. Он думал лишь об угрозе, которую представляли для него эти двое, пробравшиеся в Крепость чистоты. Обернувшись флагом, в который уже давно не верил, Конрад Блутштурц уселся в инвалидное кресло. Оно застонало под его тяжестью, а круглые колесики просто смялись. Его фигура, обернутая флагом, напоминала мумию на троне какого-нибудь древнего государства. Конрад Блутштурц принялся ждать.
Скоро прозвучит голос Илзы, и перед ним соберутся все члены Лиги белых арийцев Америки и Алабамы. И так же скоро они все падут, как трава под ножом газонокосилки.
* * *
Сначала зал заполнялся медленно, а затем — как в ускоренной съемке. Он смотрел на них глазами, помутившимися от боли. Но скоро боль тоже отойдет в прошлое. Скоро исполнятся два его самых заветных желания — он получит податливое тело Илзы л хладный труп Харолда Смита.
Лига белых арийцев в полном составе стояла перед ним, наполняя зал тихим гулом. Уже прошел слух, что их фюреру должны были сделать чудодейственную операцию, но он по-прежнему сидел в инвалидном кресле, бледный и больной. Так что же произошло?
Конрад Блутштурц оживился только тогда, когда в зал вошла Илза. Ее сопровождали те, от кого исходила главная опасность для его жизни, — мужчина по имени Римо и азиат. Увидев Блутштурца, они начали пробираться к нему, но толпа в зале была слишком плотной.
Конрад Блутштурц заметил, как Илза закрыла за собой массивную двустворчатую дверь. Отлично — она все поняла. Боковой выход был закрыт еще раньше. Теперь из этого лишенного окон зала не было выхода. Ни для кого из них.
Вот так должно быть и с Харолдами Смитами, подумал Конрад Блутштурц. Он хитростью заманит их в этот зал. Устроит какую-нибудь викторину или тотализатор. Всех Харолдов Смитов, среди которых может оказаться тот самый, которого он ищет. А когда все двери будут заперты... Двое его противников были уже на полпути к сцене. И тут Конрад Блутштурц заговорил:
— Я собрал всех вас, мужчины и женщины Лиги белых арийцев Америки и Алабамы, потому что страшная опасность угрожает чистоте наших рядов. Среди нас лазутчики, враги Лиги белых арийцев.
Толпа напряглась. Все в страхе смотрели друг на друга — они помнили, что было, когда однажды их фюрер уже произнес эти слова. Это закончилось гибелью одного из них.
— Эти враги среди нас! — продолжал Конрад Блутштурц. — В этом зале! Один из них белый, а другой — нет.
— Похоже, он имеет в виду нас, — объявил Чиун Римо, пробираясь сквозь толпу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63