Гайдн махал ему издали на прощанье рукой – спешил обратно к Эстергази, – а Вольфганг так мечтал провести с другом хоть несколько минут. Но император был явно недоволен заминкой в его ответе. И Вольфганг с поклоном сказал:
– Ваше величество, я прежде всего вижу, что опера заслужила вашу похвалу, что самое важное.
– О, это достойное внимания произведение, но слишком уж фривольное, вряд ли его запомнят надолго.
«Свадьба Фигаро» по приказу императора была включена в репертуар Национальной итальянской оперы, но, как и предсказывал Иосиф, недолго пользовалась успехом у публики. Венские меломаны утверждали, что музыка оперы чересчур немецкая по духу и ей не хватает задора и живости итальянской оперы-буффа. Музыка Моцарта не возбуждает у слушателей бурных чувств, как им того хотелось.
Когда в ноябре состоялась премьера новой оперы Мартин-и-Солера «Редкая вещь», быстро ставшей гвоздем сезона, Орсини-Розенберг объявил, что «Свадьбу Фигаро» после девятого спектакля в декабре месяце снимут с репертуара. Публика сходила с ума от нового танца, впервые показанного в опере Солера, – вальса. Танец этот, мелодия которого была заимствована из австрийской народной пляски, покорял сердца плавностью и своеобразным ритмом движений, а также подчеркнуто театральной манерой, с какой главные герои оперы его исполняли. Вальс имел ошеломляющий успех, обеспечивая успех и опере Мартин-и-Солера.
Да Понте не разделял отвращения Вольфганга, находившего текст оперы Солера и ее партитуру банальными и посредственными. Незамысловатый рассказ о том, как испанский принц влюбился в красивую крестьянскую девушку и завоевал ее любовь, пользовался таким успехом, что да Понте мог сам теперь выбирать композитора по вкусу; даже Сальери снова мечтал с ним работать. Либретто к опере «Редкая вещь» написал да Понте, и Моцарт убедился, что либреттист порой играет более важную роль, нежели композитор.
79
В эти дни Вольфгангу трудно было сохранять обычную жизнерадостность – его сын, родившийся в октябре, умер через четыре недели от удушья.
Холодным, серым ноябрьским утром, на другой день после похорон Иоганна Леопольда, Вольфганг лежал в постели и думал о своих умерших детях: что бы из них получилось, не умри они в младенчестве. Он не спал почти всю ночь – больные почки снова давали себя знать, но лечение причиняло не меньше мук, чем сама болезнь. Каждый раз, бегая вниз в уборную, он промерзал насквозь, возвращался в постель с ломотой во всем теле и долго лежал в кровати, не в силах заснуть, со страхом думая, что болезнь может поразить и руки.
Констанца проснулась, и он предложил приготовить завтрак. Ей следует полежать в постели, сказал он, последние шесть недель были так мучительны для нее, что ей необходимо отдохнуть.
Но Констанца села на кровати – она спала не раздеваясь, лишь сняв туфли: как только в спальне переставали топить печь, комната моментально остывала. И к тому же Вольфганг, боясь угара, вечно держал окно настежь.
– Как я могу спать, – печально сказала Констанца, – когда Иоганн Леопольд лежит в могиле!
– Из трех детей похоронить двоих! За что такая несправедливость?
– Это судьба! – Она заплакала. Он пытался утешить жену:
– У нас будет еще ребенок, и еще…
– И все умрут, как и эти. Не надо больше детей. – Но, заметив уныние, отразившееся на его лице, добавила: – По крайней мере некоторое время. Пока мы не в силах о них лучше заботиться.
Вольфганг уставился в окно на Блютгассе: несколько минут ходьбы – и переулок приведет прямо к Орденскому дому, где его когда-то спустили с лестницы; успех «Фигаро», надеялся он, навеки изгладит этот позор из его памяти. И вот теперь нет больше заказов на оперы, а подписка на его концерты совсем прекратилась. Последние два концерта прошли при наполовину пустом зале, и Вольфганг потерял много денег. Потому он и сочинил всего два концерта для фортепьяно – спрос на его исполнение сильно упал. Возможно, в ближайшее время придется съехать с этой квартиры – плата становится не по карману. Нет, прочь грустные мысли! Вольфгангу вдруг захотелось обнять жену. Но Констанца испуганно отстранилась.
– Нет, не надо. Я не хочу больше детей.
За завтраком он завел разговор о другом волновавшем его вопросе.
– Станци, мне хочется пригласить О'Келли, Эттвуда и Сторейс. Сделай это.
– Почему ты сам не пригласишь? Ты знаком с ними гораздо ближе, чем я.
– Лучше, если приглашение будет исходить от хозяйки дома.
– Из-за Энн Сторейс? Думаешь, сплетни прекратятся?
– Причин для сплетен нет никаких. Мне просто хотелось, чтобы вы подружились.
– Раз уж нам приходится делить тебя, – ядовито заметила Констанца.
– Нет, потому что они приглашают нас в Англию.
– И меня тоже? – недоверчиво спросила она.
– Разумеется, Станци. Неужели я поехал бы без тебя? – Голубые глаза его сделались веселыми, щеки от волнения порозовели, а пальцы барабанили по кухонному столу, словно он сидел за фортепьяно. Вольфганг подхватил Констанцу и закружил по гостиной, и столько нежности и любви было в его движениях, что она уступила, позволила подвести себя к столу и написала приглашения.
Констанца оделась, как на бал, а на Энн было простенькое платье. Констанца думала, что примадонна будет держать себя с ней свысока, но Энн с искренней теплотой поблагодарила хозяйку за любезное приглашение. Они и раньше встречались, но то были мимолетные встречи, а сегодня состоялось их настоящее знакомство. Брата Энн Констанца знала лучше – Стефан Сторейс и Томас Эттвуд регулярно приходили к ним, оба брали у Вольфганга уроки композиции. А с Михаэлем О'Келли Вольфганг любил сразиться па бильярде и постоянно обыгрывал его, а тот не уставал превозносить мастерство своего противника. Констанцу пленили изящество и непринужденность манер Энн. В своем излишне парадном платье, с тесным, глубоко вырезанным лифом, Констанца чувствовала себя неловко – зачем она так вырядилась, но Вольфгангу нравилось. Он несколько раз с нескрываемым восхищением оглядел ее аккуратную, миниатюрную фигуру, пока они шли к столу, где служанка подавала обед.
После обеда была неизменная игра на бильярде – состязались Вольфганг и О'Келли, и окончилась игра неизменной победой Вольфганга. Тогда О'Келли, желая показать, что и он кое на что способен, стал имитировать да Понте. Делал он это весьма искусно: чем изящнее старался держаться поэт, тем более нелепое впечатление производил.
И вдруг Эттвуд, в отличие от О'Келли настроенный очень серьезно, спросил:
– Маэстро, вы подумали о поездке в Англию?
– Думал, и немало, Эттвуд. Надеюсь, вам удастся уговорить Констанцу.
– Госпожа Моцарт, маэстро будет пользоваться в Англии огромным успехом, – сказал Эттвуд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222
– Ваше величество, я прежде всего вижу, что опера заслужила вашу похвалу, что самое важное.
– О, это достойное внимания произведение, но слишком уж фривольное, вряд ли его запомнят надолго.
«Свадьба Фигаро» по приказу императора была включена в репертуар Национальной итальянской оперы, но, как и предсказывал Иосиф, недолго пользовалась успехом у публики. Венские меломаны утверждали, что музыка оперы чересчур немецкая по духу и ей не хватает задора и живости итальянской оперы-буффа. Музыка Моцарта не возбуждает у слушателей бурных чувств, как им того хотелось.
Когда в ноябре состоялась премьера новой оперы Мартин-и-Солера «Редкая вещь», быстро ставшей гвоздем сезона, Орсини-Розенберг объявил, что «Свадьбу Фигаро» после девятого спектакля в декабре месяце снимут с репертуара. Публика сходила с ума от нового танца, впервые показанного в опере Солера, – вальса. Танец этот, мелодия которого была заимствована из австрийской народной пляски, покорял сердца плавностью и своеобразным ритмом движений, а также подчеркнуто театральной манерой, с какой главные герои оперы его исполняли. Вальс имел ошеломляющий успех, обеспечивая успех и опере Мартин-и-Солера.
Да Понте не разделял отвращения Вольфганга, находившего текст оперы Солера и ее партитуру банальными и посредственными. Незамысловатый рассказ о том, как испанский принц влюбился в красивую крестьянскую девушку и завоевал ее любовь, пользовался таким успехом, что да Понте мог сам теперь выбирать композитора по вкусу; даже Сальери снова мечтал с ним работать. Либретто к опере «Редкая вещь» написал да Понте, и Моцарт убедился, что либреттист порой играет более важную роль, нежели композитор.
79
В эти дни Вольфгангу трудно было сохранять обычную жизнерадостность – его сын, родившийся в октябре, умер через четыре недели от удушья.
Холодным, серым ноябрьским утром, на другой день после похорон Иоганна Леопольда, Вольфганг лежал в постели и думал о своих умерших детях: что бы из них получилось, не умри они в младенчестве. Он не спал почти всю ночь – больные почки снова давали себя знать, но лечение причиняло не меньше мук, чем сама болезнь. Каждый раз, бегая вниз в уборную, он промерзал насквозь, возвращался в постель с ломотой во всем теле и долго лежал в кровати, не в силах заснуть, со страхом думая, что болезнь может поразить и руки.
Констанца проснулась, и он предложил приготовить завтрак. Ей следует полежать в постели, сказал он, последние шесть недель были так мучительны для нее, что ей необходимо отдохнуть.
Но Констанца села на кровати – она спала не раздеваясь, лишь сняв туфли: как только в спальне переставали топить печь, комната моментально остывала. И к тому же Вольфганг, боясь угара, вечно держал окно настежь.
– Как я могу спать, – печально сказала Констанца, – когда Иоганн Леопольд лежит в могиле!
– Из трех детей похоронить двоих! За что такая несправедливость?
– Это судьба! – Она заплакала. Он пытался утешить жену:
– У нас будет еще ребенок, и еще…
– И все умрут, как и эти. Не надо больше детей. – Но, заметив уныние, отразившееся на его лице, добавила: – По крайней мере некоторое время. Пока мы не в силах о них лучше заботиться.
Вольфганг уставился в окно на Блютгассе: несколько минут ходьбы – и переулок приведет прямо к Орденскому дому, где его когда-то спустили с лестницы; успех «Фигаро», надеялся он, навеки изгладит этот позор из его памяти. И вот теперь нет больше заказов на оперы, а подписка на его концерты совсем прекратилась. Последние два концерта прошли при наполовину пустом зале, и Вольфганг потерял много денег. Потому он и сочинил всего два концерта для фортепьяно – спрос на его исполнение сильно упал. Возможно, в ближайшее время придется съехать с этой квартиры – плата становится не по карману. Нет, прочь грустные мысли! Вольфгангу вдруг захотелось обнять жену. Но Констанца испуганно отстранилась.
– Нет, не надо. Я не хочу больше детей.
За завтраком он завел разговор о другом волновавшем его вопросе.
– Станци, мне хочется пригласить О'Келли, Эттвуда и Сторейс. Сделай это.
– Почему ты сам не пригласишь? Ты знаком с ними гораздо ближе, чем я.
– Лучше, если приглашение будет исходить от хозяйки дома.
– Из-за Энн Сторейс? Думаешь, сплетни прекратятся?
– Причин для сплетен нет никаких. Мне просто хотелось, чтобы вы подружились.
– Раз уж нам приходится делить тебя, – ядовито заметила Констанца.
– Нет, потому что они приглашают нас в Англию.
– И меня тоже? – недоверчиво спросила она.
– Разумеется, Станци. Неужели я поехал бы без тебя? – Голубые глаза его сделались веселыми, щеки от волнения порозовели, а пальцы барабанили по кухонному столу, словно он сидел за фортепьяно. Вольфганг подхватил Констанцу и закружил по гостиной, и столько нежности и любви было в его движениях, что она уступила, позволила подвести себя к столу и написала приглашения.
Констанца оделась, как на бал, а на Энн было простенькое платье. Констанца думала, что примадонна будет держать себя с ней свысока, но Энн с искренней теплотой поблагодарила хозяйку за любезное приглашение. Они и раньше встречались, но то были мимолетные встречи, а сегодня состоялось их настоящее знакомство. Брата Энн Констанца знала лучше – Стефан Сторейс и Томас Эттвуд регулярно приходили к ним, оба брали у Вольфганга уроки композиции. А с Михаэлем О'Келли Вольфганг любил сразиться па бильярде и постоянно обыгрывал его, а тот не уставал превозносить мастерство своего противника. Констанцу пленили изящество и непринужденность манер Энн. В своем излишне парадном платье, с тесным, глубоко вырезанным лифом, Констанца чувствовала себя неловко – зачем она так вырядилась, но Вольфгангу нравилось. Он несколько раз с нескрываемым восхищением оглядел ее аккуратную, миниатюрную фигуру, пока они шли к столу, где служанка подавала обед.
После обеда была неизменная игра на бильярде – состязались Вольфганг и О'Келли, и окончилась игра неизменной победой Вольфганга. Тогда О'Келли, желая показать, что и он кое на что способен, стал имитировать да Понте. Делал он это весьма искусно: чем изящнее старался держаться поэт, тем более нелепое впечатление производил.
И вдруг Эттвуд, в отличие от О'Келли настроенный очень серьезно, спросил:
– Маэстро, вы подумали о поездке в Англию?
– Думал, и немало, Эттвуд. Надеюсь, вам удастся уговорить Констанцу.
– Госпожа Моцарт, маэстро будет пользоваться в Англии огромным успехом, – сказал Эттвуд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222