Она бросала ненавидящие взгляды то на Проспера, то снова на Нони и кричала: «Так что, мне сказать ей? Сказать?» Как видите, это была жуткая истерика. В конце концов Проспер попросил, чтобы ее увели со съемочной площадки.
– Нони. Это дочь Калеба Мистри. Истерика имела какое-то отношение к любовной связи Проспера с нею?
– Вы все это записываете? – Он наклонился, чтобы взглянуть на мой магнитофон. – В то время создавалось впечатление, что во всем этом есть какой-то больший смысл.
– А Шома Кумар? Она к этому какое-нибудь отношение имела?
– К тому времени милашка Шо уже окручивала мужа какой-то другой женщины.
– И потом Майю убили?
Бэзил отрицательно покачал своей массивной головой.
– Многие так думают, но лично я полагаю, что бедняжка сама свела счеты с жизнью. К следующему фильму она уже просто не способна была бы стать даже закадровой певицей, даже предоставить свой голос какой-нибудь молоденькой красотке. К моменту самоубийства она потеряла практически все, что когда-то делало ее великой Майей Шармой. Неужели вы не понимаете?
– Мне бы хотелось посмотреть сценарий Калеба.
– Первоначальная версия была отброшена много лет назад, моя милая девушка. Причин, которые сделали возможным тот сценарий, больше не существует, так же, как и тех актеров, кроме меня. Уверен, что Проспер сможет предоставить вам копию или позволит заглянуть в книжку, которую он именует своим съемочным дневником. Ту самую, которую мы называем его «Атхарва-Ведой». – По выражению моего лица он понял, что это слово мне ничего не говорит. – «Атхарва-Веда» – Тайная книга браминов, сродни запретным книгам древних колдунов и алхимиков. Насколько мне известно, Проспер очень ревностно относится к ней и никому не дает ее, но вы же все-таки член семьи... В ней он хранит самые разные интересные вещи: мысли по поводу эпизодов фильма, наброски сценариев, фотографии актеров, различные сведения по истории бурь и ураганов и текст шекспировской «Бури». – Он внезапно замолчал. – Странно, но ваше лицо мне определенно кого-то напоминает.
– Я очень похожа на сестру.
– На Миранду? Нет, вы напомнили мне кого-то еще. Чудовищно! Вот так начинаешь терять память.
8
– Томас, – спросила я, – у вас здесь есть какое-нибудь место, где продают и покупают старинные монеты?
– Самое лучшее место для сбыта и приобретения контрабандных вещей – это Маттон-стрит в Чор-Базаре – «Воровском рынке». Там вам могут продать детали от ваших собственных украденных часов, настолько квалифицированы тамошние карманники. Вся улица битком набита антиквариатом.
В этот момент он объезжал грузовик с бананами и на какое-то короткое, но ужасающее мгновение мы выехали на полосу встречного движения, и казалось, весь Бомбей всей своей грандиозной массой мчится на нас.
– Есть еще рынки «Джавери» и «Дагина», на которых тоже торгуют золотом и серебром, – сказал он, когда мы снова встроились в нужный ряд. Автомобиль при этом задел вокзального носильщика в красной куртке с металлическим диском на рукаве – форма тех, кто работает на вокзале Виктория, – но он засеменил дальше как ни в чем не бывало, покачивая мешком с бананами размером с сигарильо. – Но в вашем случае, мне кажется, нам следует отправиться на улицу Мохаммеда Али, которая ведет к пристани Масджид, самому большому рынку специй в Индии. На правой стороне улицы торгуют специями, на левой – брильянтами. Единственная улица в Бомбее, которую метут и чистят шесть раз в день. – Одной рукой он порылся в своей сумке и достал оттуда визитную карточку с картой на обратной стороне. – Я знаю одного человека. Он вам как раз подойдет. Этот парень полдня – брильянты, а полдня – золото.
– Ни минуты в этом не сомневалась, – сказала я.
* * *
Рыночные улицы рядом с улицей Мохаммеда Али были забиты ручными тачками, велосипедами, домохозяйками с жуткого вида громадными черными зонтами, уличными торговцами с механическими тайваньскими собачками, лотерейными билетами, свежим кешью из Кералы и розовым маслом из Кашмира.
Я плечом оттолкнула совсем беззубого человека, пытавшегося продать фотографию Роджера Мура с автографом, и споткнулась о сидевшего на тротуаре мальчишку, предлагающего почистить прохожим уши с помощью набора металлических приспособлений, которые очень напоминали инструментарий для ремонта машины. С цветастой скатерти дантиста, работавшего под открытым небом, мне улыбнулись несколько белоснежных искусственных челюстей, сам же дантист, когда я показала ему визитную карточку ювелира, сверкнул в ответ безупречным рядом золотых моляров.
– Да, да, мадам.
Он указал в сторону еще большего скопления людей. И тут я ощутила аромат – смесь куркумы с имбирем. И последовала к источнику этого запаха, проходя мимо нищих, подобно уличным псам рыскающих по тротуару в поисках микроскопических осколков драгоценных камней. В Бомбее, городе мусора, эти отбросы торговцев брильянтами были самыми ценными.
Я нашла ювелира за накрытым бархатом столом, стоявшим позади его лавки. Томас сообщил мне, что Шреник – джайн из Гуджарата, так же, как примерно пятьдесят процентов торговцев золотом и драгоценными камнями на рынке.
– Чем могу помочь? – спросил он, отрывая глаза от старого каталога «Сотбис». – Обручальное кольцо?
– Я хочу, чтобы вы оценили одну золотую монету.
– Может быть, мы вначале выпьем чаю, как раз то, что нужно в столь омерзительно жаркий день. – Он жестом отправил за чаем мальчишку, сидевшего на корточках перед лавкой, после чего вставил в глаз увеличительное стекло и протянул руку. – Монету, пожалуйста.
Он несколько раз повертел ее перед своим увеличительным стеклом, взвесил на крошечных весах, затем снял книгу с полки над столом, отодвинув в сторону подборку нью-йоркских, франкфуртских и лондонских каталогов, наверное, за целое десятилетие, положил мою находку на разворот книги с изображением старинных монет и что-то пробормотал.
– Значит, она фальшивая, – сказала я.
– Нет, эта монета – настоящая. Видите имя Джахангира? Это – одна из монет, которую он отчеканил в 1602 году, чтобы утвердить свое единовластие после захвата им Аллахабада и свержения отца. Незадолго до того он приказал убить всех своих родственников мужского пола, а также придворного историка своего отца.
– Весьма привлекательная личность.
– О да! Великий меценат и покровитель искусств, Джахангир, как утверждают, с большого расстояния мог отличить подделку от настоящей вещи. В своих воспоминаниях он писал: «Если мне покажут картину с множеством портретов на ней и каждое лицо будет творением разных мастеров, я сумею определить, кисти какого из них принадлежит любое из этих лиц, и не только лицо, но и глаз, и бровь».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
– Нони. Это дочь Калеба Мистри. Истерика имела какое-то отношение к любовной связи Проспера с нею?
– Вы все это записываете? – Он наклонился, чтобы взглянуть на мой магнитофон. – В то время создавалось впечатление, что во всем этом есть какой-то больший смысл.
– А Шома Кумар? Она к этому какое-нибудь отношение имела?
– К тому времени милашка Шо уже окручивала мужа какой-то другой женщины.
– И потом Майю убили?
Бэзил отрицательно покачал своей массивной головой.
– Многие так думают, но лично я полагаю, что бедняжка сама свела счеты с жизнью. К следующему фильму она уже просто не способна была бы стать даже закадровой певицей, даже предоставить свой голос какой-нибудь молоденькой красотке. К моменту самоубийства она потеряла практически все, что когда-то делало ее великой Майей Шармой. Неужели вы не понимаете?
– Мне бы хотелось посмотреть сценарий Калеба.
– Первоначальная версия была отброшена много лет назад, моя милая девушка. Причин, которые сделали возможным тот сценарий, больше не существует, так же, как и тех актеров, кроме меня. Уверен, что Проспер сможет предоставить вам копию или позволит заглянуть в книжку, которую он именует своим съемочным дневником. Ту самую, которую мы называем его «Атхарва-Ведой». – По выражению моего лица он понял, что это слово мне ничего не говорит. – «Атхарва-Веда» – Тайная книга браминов, сродни запретным книгам древних колдунов и алхимиков. Насколько мне известно, Проспер очень ревностно относится к ней и никому не дает ее, но вы же все-таки член семьи... В ней он хранит самые разные интересные вещи: мысли по поводу эпизодов фильма, наброски сценариев, фотографии актеров, различные сведения по истории бурь и ураганов и текст шекспировской «Бури». – Он внезапно замолчал. – Странно, но ваше лицо мне определенно кого-то напоминает.
– Я очень похожа на сестру.
– На Миранду? Нет, вы напомнили мне кого-то еще. Чудовищно! Вот так начинаешь терять память.
8
– Томас, – спросила я, – у вас здесь есть какое-нибудь место, где продают и покупают старинные монеты?
– Самое лучшее место для сбыта и приобретения контрабандных вещей – это Маттон-стрит в Чор-Базаре – «Воровском рынке». Там вам могут продать детали от ваших собственных украденных часов, настолько квалифицированы тамошние карманники. Вся улица битком набита антиквариатом.
В этот момент он объезжал грузовик с бананами и на какое-то короткое, но ужасающее мгновение мы выехали на полосу встречного движения, и казалось, весь Бомбей всей своей грандиозной массой мчится на нас.
– Есть еще рынки «Джавери» и «Дагина», на которых тоже торгуют золотом и серебром, – сказал он, когда мы снова встроились в нужный ряд. Автомобиль при этом задел вокзального носильщика в красной куртке с металлическим диском на рукаве – форма тех, кто работает на вокзале Виктория, – но он засеменил дальше как ни в чем не бывало, покачивая мешком с бананами размером с сигарильо. – Но в вашем случае, мне кажется, нам следует отправиться на улицу Мохаммеда Али, которая ведет к пристани Масджид, самому большому рынку специй в Индии. На правой стороне улицы торгуют специями, на левой – брильянтами. Единственная улица в Бомбее, которую метут и чистят шесть раз в день. – Одной рукой он порылся в своей сумке и достал оттуда визитную карточку с картой на обратной стороне. – Я знаю одного человека. Он вам как раз подойдет. Этот парень полдня – брильянты, а полдня – золото.
– Ни минуты в этом не сомневалась, – сказала я.
* * *
Рыночные улицы рядом с улицей Мохаммеда Али были забиты ручными тачками, велосипедами, домохозяйками с жуткого вида громадными черными зонтами, уличными торговцами с механическими тайваньскими собачками, лотерейными билетами, свежим кешью из Кералы и розовым маслом из Кашмира.
Я плечом оттолкнула совсем беззубого человека, пытавшегося продать фотографию Роджера Мура с автографом, и споткнулась о сидевшего на тротуаре мальчишку, предлагающего почистить прохожим уши с помощью набора металлических приспособлений, которые очень напоминали инструментарий для ремонта машины. С цветастой скатерти дантиста, работавшего под открытым небом, мне улыбнулись несколько белоснежных искусственных челюстей, сам же дантист, когда я показала ему визитную карточку ювелира, сверкнул в ответ безупречным рядом золотых моляров.
– Да, да, мадам.
Он указал в сторону еще большего скопления людей. И тут я ощутила аромат – смесь куркумы с имбирем. И последовала к источнику этого запаха, проходя мимо нищих, подобно уличным псам рыскающих по тротуару в поисках микроскопических осколков драгоценных камней. В Бомбее, городе мусора, эти отбросы торговцев брильянтами были самыми ценными.
Я нашла ювелира за накрытым бархатом столом, стоявшим позади его лавки. Томас сообщил мне, что Шреник – джайн из Гуджарата, так же, как примерно пятьдесят процентов торговцев золотом и драгоценными камнями на рынке.
– Чем могу помочь? – спросил он, отрывая глаза от старого каталога «Сотбис». – Обручальное кольцо?
– Я хочу, чтобы вы оценили одну золотую монету.
– Может быть, мы вначале выпьем чаю, как раз то, что нужно в столь омерзительно жаркий день. – Он жестом отправил за чаем мальчишку, сидевшего на корточках перед лавкой, после чего вставил в глаз увеличительное стекло и протянул руку. – Монету, пожалуйста.
Он несколько раз повертел ее перед своим увеличительным стеклом, взвесил на крошечных весах, затем снял книгу с полки над столом, отодвинув в сторону подборку нью-йоркских, франкфуртских и лондонских каталогов, наверное, за целое десятилетие, положил мою находку на разворот книги с изображением старинных монет и что-то пробормотал.
– Значит, она фальшивая, – сказала я.
– Нет, эта монета – настоящая. Видите имя Джахангира? Это – одна из монет, которую он отчеканил в 1602 году, чтобы утвердить свое единовластие после захвата им Аллахабада и свержения отца. Незадолго до того он приказал убить всех своих родственников мужского пола, а также придворного историка своего отца.
– Весьма привлекательная личность.
– О да! Великий меценат и покровитель искусств, Джахангир, как утверждают, с большого расстояния мог отличить подделку от настоящей вещи. В своих воспоминаниях он писал: «Если мне покажут картину с множеством портретов на ней и каждое лицо будет творением разных мастеров, я сумею определить, кисти какого из них принадлежит любое из этих лиц, и не только лицо, но и глаз, и бровь».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139