- Он начал было поворачиваться к Томену спиной, но стражи, дернув за цепи, вернули его назад - как марионетку на веревочке.
- Вздернуть его. - Карл заставил себя хранить спокойствие, но ум его был в смятении.
Вот она - опасность большого ума. Томен так напугал браконьера, что тот перестал ощущать страх, решил, что судьба его уже решена и ему нечего терять.
Томен бросил на Карла беспомощный взгляд, потом собрал остаток воли в кулак.
- Верним ип Тирнаэль - то мясо, которое ты ел, законно или незаконно оно было добыто, было последним мясом в твоей жизни. Ты приговариваешься к заключению в самом глубоком каземате тюрьмы Бимстренского замка и содержанию на хлебе и воде до тех пор, пока не будешь доставлен на тюремной повозке в баронство Тирнаэль, дабы быть повешенным там за шею - а после похороненным в просоленной земле.
Он кивнул бейлифу, и тот снова ударил алебардой в пол.
- Суд окончен! - объявил Томен.
Карл кивнул. Суд действительно был окончен.
Карл выставил оружейника из арсенала и указал Томену на скамью.
- Я не могу тратить на это много времени, Томен, - проговорил он, лениво пробегая пальцами по ряду копий, прежде чем снять со стены исправленный дробовик. - У меня сегодня и без того полно дел. Но с этим надо что-то решать.
Беда в том, что Верним прав. На самом деле ни Карл, ни Томен Фурнаэль не имели права даже грозить кому-то смертью - за браконьерство. Это неправильно. Быть может, и необходимо, но - неправильно.
С другой стороны - правитель обязан править, и позволять осужденному браконьеру бросать ему вызов - недопустимо. Магия власти, харизма вождя должна сохраняться - во что бы то ни стало.
Томен повел плечами - движение напряженное, скованное. Ему не все равно. Наоборот: он словно бы ощущал весь мир лежащим на своих плечах. Карл подмечал такой жест у его брата.
- Есть лишь две возможности, Карл, и ни та, ни другая мне не нравятся. - Он принялся грызть ноготь. - Я могу полагаться на Энрелла, своего бейлифа, как на себя самого: он служил нашей семье еще до моего рождения. Я могу приказать ему подпилить доски в полу тюремного возка и смотреть в другую сторону, если Верним решится сбежать. Если ему повезет - он выберется из Холтунбима и, будь уверен, никогда не вернется.
Карл покачал головой. Это не то.
- А что, если, выбравшись, Верним схватит меч и убьет охранника? Или - сбежав - прикончит какого-нибудь фермера ради еды и денег?
Человек, за которым охотятся, куда опасней, чем раненый волк. Карл сам был таким человеком - когда-то.
Томен немного подумал.
- А что, если Кирлинг попросит пощадить его? Ты всегда можешь проявить милосердие.
- Возможно, хотя и маловероятно. - Карл кивнул. - Если меня попросит о том Тирнаэль или кто-то, его представляющий. Хотя ты подсказать Кирлингу обратиться ко мне не можешь…
- Не могу. Это будет выглядеть так, будто подсказка исходит от тебя.
- Верно. А если меня не попросят?
Томен Фурнаэль выпрямился.
- Тогда его повесят. И в этом буду повинен я, Карл. - Он мрачно помолчал. - Я ошибся, и это будет стоить Верниму ип Тирнаэлю жизни. Это нечестно.
Карл Куллинан кивнул. Разумеется, нечестно. Но - так оно есть. И так должно быть.
- Дорогой урок, а, Томен?
Томен отвернулся, плечи его дрожали.
- Да. Дорогой. Карл… я никогда еще не убивал человека. Одно дело - убивать в бою. Адреналин бурлит, ярость кипит, ты рад тому, что это он, а не ты… и все видится по-другому - до долгих бессонных ночей, когда застывшие в предсмертной муке лица встают перед твоими глазами, руки зажимают раны, нанесенные тобой, - будто не верят, что это произошло с ними.
Совсем другое дело - приговорить человека к смерти. Приказать убить его.
Приказать повесить кого-нибудь за убийство - пусть тоже не легко, но легче; в конце концов, принцип «око за око» существует не только на Той Стороне. По ночам, просыпаясь в холодном поту, ты можешь говорить себе, что, приказав повесить убийцу, спас не одну жизнь.
Карл убивал работорговцев - и в ярости, и хладнокровно. Тех, кто обращает людей в собственность, должно остановить, и их судьба должна служить убедительным примером.
Но отправить человека на виселицу за то, что он съел оленя? Это неправильно. Возможно, необходимо, но неправильно.
- Тебе очень не по себе?
- Очень.
- Быть по сему, - прошептал Карл. Вот как нужно произносить смертные приговоры: шепотом. - Он умрет. Подумай, как избежать этого - в следующий раз.
- Карл, мне это ненавистно. Я…
- Хорошо. - Карл встал и выпрямился во весь рост. - Пусть так будет и дальше. - Он обнял Томена за плечи. - Taк держать.
Глава 6: ЧТО НАПЕЛИ ПТИЧКИ
Тот, кто мудр, в бурю молит Бога не о спасении от опасности, а об избавлении от страха - ибо буря внутри куда опасней, чем буря вовне.
Ральф Уолдо Эмерсон
Все не слишком хорошо, думал Уолтер Словотский, но, возможно, не так уж и худо.
Дело-то, похоже, кончится большой кровью…
Но покуда до крови еще не дошло. Скрючившись в наспех устроенной засидке среди ветвей большого дуба у обочины, Уолтер ободряюще потрепал Джейсона по руке. Они наблюдали за растянувшимся внизу караваном работорговцев.
Работорговцы двигались быстро, но не загоняли себя и своих пленников: кони шли вровень с самыми медлительными из скованных за шею рабов - людей и эльфов всех возрастов и обоих полов; маленьких и слабых товарищи несли на руках.
Не слишком приятный вид. Пока Уолтер смотрел, один из пленников, мальчонка лет девяти, споткнулся и упал - и его несколько футов волокли за прикованные к ошейнику цепи, пока шедшие впереди и позади оборванные люди не помогли мальчику встать. А едва он поднялся, негромко хлопнул бич из конской кожи, хлестнув его по плечам. Крик боли перешел в тонкое поскуливание - и снова обратился криком, когда работорговец, еще раз ударив его, приказал ребенку заткнуться. На плечах мальчика вспухли багровые рубцы.
Пальцы Уолтера Словотского впились в дерево. Большую часть времени он позволял себе не помнить об этом. Большую часть времени такие вещи, как избитый кнутом девятилетний мальчик, были для него лишь давними воспоминаниями.
Он не хотел вспоминать этого. Этот работорговец - с бичом - заплатит за то, что напомнил ему об этом.
Работорговец, крупный и светловолосый, странно походил на немца. Этакая белокурая бестия. Наверное, из Осгарда. Про себя Уолтер решил разобраться с ним лично.
Уолтер кивнул своему спутнику. Джейсон, сынок, похоже, кое в чем все мы стали похожи на твоего отца.
Но не во всем. Карл Куллинан наверняка свалился бы в гущу работорговцев, круша их направо и налево и полагаясь лишь на свои выдающиеся бойцовские качества и на не менее выдающуюся удачу, благодаря которой он и выходил сухим из любой воды.
Уолтер подавил улыбку. Возможно, в этом Карл и был прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
- Вздернуть его. - Карл заставил себя хранить спокойствие, но ум его был в смятении.
Вот она - опасность большого ума. Томен так напугал браконьера, что тот перестал ощущать страх, решил, что судьба его уже решена и ему нечего терять.
Томен бросил на Карла беспомощный взгляд, потом собрал остаток воли в кулак.
- Верним ип Тирнаэль - то мясо, которое ты ел, законно или незаконно оно было добыто, было последним мясом в твоей жизни. Ты приговариваешься к заключению в самом глубоком каземате тюрьмы Бимстренского замка и содержанию на хлебе и воде до тех пор, пока не будешь доставлен на тюремной повозке в баронство Тирнаэль, дабы быть повешенным там за шею - а после похороненным в просоленной земле.
Он кивнул бейлифу, и тот снова ударил алебардой в пол.
- Суд окончен! - объявил Томен.
Карл кивнул. Суд действительно был окончен.
Карл выставил оружейника из арсенала и указал Томену на скамью.
- Я не могу тратить на это много времени, Томен, - проговорил он, лениво пробегая пальцами по ряду копий, прежде чем снять со стены исправленный дробовик. - У меня сегодня и без того полно дел. Но с этим надо что-то решать.
Беда в том, что Верним прав. На самом деле ни Карл, ни Томен Фурнаэль не имели права даже грозить кому-то смертью - за браконьерство. Это неправильно. Быть может, и необходимо, но - неправильно.
С другой стороны - правитель обязан править, и позволять осужденному браконьеру бросать ему вызов - недопустимо. Магия власти, харизма вождя должна сохраняться - во что бы то ни стало.
Томен повел плечами - движение напряженное, скованное. Ему не все равно. Наоборот: он словно бы ощущал весь мир лежащим на своих плечах. Карл подмечал такой жест у его брата.
- Есть лишь две возможности, Карл, и ни та, ни другая мне не нравятся. - Он принялся грызть ноготь. - Я могу полагаться на Энрелла, своего бейлифа, как на себя самого: он служил нашей семье еще до моего рождения. Я могу приказать ему подпилить доски в полу тюремного возка и смотреть в другую сторону, если Верним решится сбежать. Если ему повезет - он выберется из Холтунбима и, будь уверен, никогда не вернется.
Карл покачал головой. Это не то.
- А что, если, выбравшись, Верним схватит меч и убьет охранника? Или - сбежав - прикончит какого-нибудь фермера ради еды и денег?
Человек, за которым охотятся, куда опасней, чем раненый волк. Карл сам был таким человеком - когда-то.
Томен немного подумал.
- А что, если Кирлинг попросит пощадить его? Ты всегда можешь проявить милосердие.
- Возможно, хотя и маловероятно. - Карл кивнул. - Если меня попросит о том Тирнаэль или кто-то, его представляющий. Хотя ты подсказать Кирлингу обратиться ко мне не можешь…
- Не могу. Это будет выглядеть так, будто подсказка исходит от тебя.
- Верно. А если меня не попросят?
Томен Фурнаэль выпрямился.
- Тогда его повесят. И в этом буду повинен я, Карл. - Он мрачно помолчал. - Я ошибся, и это будет стоить Верниму ип Тирнаэлю жизни. Это нечестно.
Карл Куллинан кивнул. Разумеется, нечестно. Но - так оно есть. И так должно быть.
- Дорогой урок, а, Томен?
Томен отвернулся, плечи его дрожали.
- Да. Дорогой. Карл… я никогда еще не убивал человека. Одно дело - убивать в бою. Адреналин бурлит, ярость кипит, ты рад тому, что это он, а не ты… и все видится по-другому - до долгих бессонных ночей, когда застывшие в предсмертной муке лица встают перед твоими глазами, руки зажимают раны, нанесенные тобой, - будто не верят, что это произошло с ними.
Совсем другое дело - приговорить человека к смерти. Приказать убить его.
Приказать повесить кого-нибудь за убийство - пусть тоже не легко, но легче; в конце концов, принцип «око за око» существует не только на Той Стороне. По ночам, просыпаясь в холодном поту, ты можешь говорить себе, что, приказав повесить убийцу, спас не одну жизнь.
Карл убивал работорговцев - и в ярости, и хладнокровно. Тех, кто обращает людей в собственность, должно остановить, и их судьба должна служить убедительным примером.
Но отправить человека на виселицу за то, что он съел оленя? Это неправильно. Возможно, необходимо, но неправильно.
- Тебе очень не по себе?
- Очень.
- Быть по сему, - прошептал Карл. Вот как нужно произносить смертные приговоры: шепотом. - Он умрет. Подумай, как избежать этого - в следующий раз.
- Карл, мне это ненавистно. Я…
- Хорошо. - Карл встал и выпрямился во весь рост. - Пусть так будет и дальше. - Он обнял Томена за плечи. - Taк держать.
Глава 6: ЧТО НАПЕЛИ ПТИЧКИ
Тот, кто мудр, в бурю молит Бога не о спасении от опасности, а об избавлении от страха - ибо буря внутри куда опасней, чем буря вовне.
Ральф Уолдо Эмерсон
Все не слишком хорошо, думал Уолтер Словотский, но, возможно, не так уж и худо.
Дело-то, похоже, кончится большой кровью…
Но покуда до крови еще не дошло. Скрючившись в наспех устроенной засидке среди ветвей большого дуба у обочины, Уолтер ободряюще потрепал Джейсона по руке. Они наблюдали за растянувшимся внизу караваном работорговцев.
Работорговцы двигались быстро, но не загоняли себя и своих пленников: кони шли вровень с самыми медлительными из скованных за шею рабов - людей и эльфов всех возрастов и обоих полов; маленьких и слабых товарищи несли на руках.
Не слишком приятный вид. Пока Уолтер смотрел, один из пленников, мальчонка лет девяти, споткнулся и упал - и его несколько футов волокли за прикованные к ошейнику цепи, пока шедшие впереди и позади оборванные люди не помогли мальчику встать. А едва он поднялся, негромко хлопнул бич из конской кожи, хлестнув его по плечам. Крик боли перешел в тонкое поскуливание - и снова обратился криком, когда работорговец, еще раз ударив его, приказал ребенку заткнуться. На плечах мальчика вспухли багровые рубцы.
Пальцы Уолтера Словотского впились в дерево. Большую часть времени он позволял себе не помнить об этом. Большую часть времени такие вещи, как избитый кнутом девятилетний мальчик, были для него лишь давними воспоминаниями.
Он не хотел вспоминать этого. Этот работорговец - с бичом - заплатит за то, что напомнил ему об этом.
Работорговец, крупный и светловолосый, странно походил на немца. Этакая белокурая бестия. Наверное, из Осгарда. Про себя Уолтер решил разобраться с ним лично.
Уолтер кивнул своему спутнику. Джейсон, сынок, похоже, кое в чем все мы стали похожи на твоего отца.
Но не во всем. Карл Куллинан наверняка свалился бы в гущу работорговцев, круша их направо и налево и полагаясь лишь на свои выдающиеся бойцовские качества и на не менее выдающуюся удачу, благодаря которой он и выходил сухим из любой воды.
Уолтер подавил улыбку. Возможно, в этом Карл и был прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67