Придет день, когда серые стены рухнут, когда солнце дойдет до самых темных подземелий. И я постараюсь сделать все возможное, чтобы приблизить этот день.
— Уилл… — позвала Лаури.
Я вздрогнул и обернулся. Она стояла посреди комнаты, держала камень в вытянутой руке и смотрела на меня. Я закрыл ставень.
— Положи его на пульт.
Девушка осторожно положила. Камень лежал, невинный, прозрачный; мы взглянули на него, а затем посмотрели друг другу в глаза.
«Я люблю тебя, Лаури», — подумал я, но мысль эта была насыщена горечью и сомнением.
Девушка покраснела и отвела взгляд.
— Ты знаешь, о чем я думал. Ты ведь можешь читать мысли.
— Иногда. Если разум человека открыт.
— Как мой сейчас?
— Да.
— Попробуй сделать то же с камнем. Попроси, чтобы он заговорил с тобой.
Она вгляделась в камень, нахмурилась, потом вздохнула и загадочно посмотрела на меня.
— Что ты слышала?
— Ничего. Может, какой-то далекий шум, вроде жужжания пчелиного роя. Что это такое, Уилл?
Я глубоко вздохнул — еще одна надежда не сбылась.
— Надень наушники и попробуй еще раз.
Она надела их, нажала кнопку, взглянула на камень, а затем посмотрела на меня. Глаза ее были широко распахнуты, и я понял, что она приняла решение.
— О, Уилл… — прошептала она. — Как это печально! Как удивительно и печально.
— А самое грустное, что их дети еще не появились на свет.
— Может, это произойдет скоро? Я умею читать мысли, а ты…
Я покачал головой.
— Умеешь, — настаивала девушка. — Один или два раза, — она покраснела, — я чувствовала, как твои мысли касаются моих. И ты всегда знаешь, когда человек говорит правду, а когда лжет. Поэтому я и не пыталась обмануть тебя. Ты безошибочно определяешь чувства, если они достаточно сильны. Может, это даже помогает тебе определить, кто где находится.
— Да, — сказал я, вспомнив схватку с Сабатини. — Но я думал, что это все умеют.
Лаури покачала головой.
— Я бывала во многих местах и видела разных людей, но никто не обладал твоими способностями.
Она помолчала, первый восторг прошел.
— Но из этого ничего не следует, правда? Он нам не поможет. — Она указала на камень.
— Не прямо. Скажи, ты знала, кто я, когда увидела меня впервые?
— Нет, — ответила она. Это была правда, и я обрадовался.
— А потом ты узнала и вытащила меня от Сабатини при помощи вот этого устройства.
Лаури кивнула.
— Понимаешь, мы искали Фриду, но когда нашли, было уже поздно. Зато там оказался ты, и мы узнали, кто ты такой. Тебя нужно было забрать оттуда, и я вызвалась добровольно.
— Фрида работала для вас?
— Да. Граждане думали, что Фрида их агент, но она работала для нас. Она должна была принести мне камень, но попала в ловушку и не добралась до меня.
— Значит, ты была связной, — сказал я.
Она кивнула.
— И потому пела свои песенки. Если кому-то нужно было передать информацию или получить сообщение, он ходил от бара к бару, пока не находил тебя.
— Да, — ответила Лаури, спокойно глядя на меня.
— Фалеску тоже работал на вас?
— Да. Он доставил бы тебя сюда, на корабль. Но Агенты Императора забрали его на допрос, а потом отпустили, так ничего не узнав. Ты, наверное, устал. Пойдем, я покажу тебе, где ты будешь спать.
Узкими коридорами мы направились в кормовую часть корабля, встретив по пути несколько человек в серебристо-черных мундирах. Они уважительно кланялись Лаури. Наконец девушка остановилась перед дверью и отодвинула ее. Мы вошли в небольшую комнатку с койкой, стулом и умывальником.
— Здесь тесновато, — словно извиняясь, сказала Лаури.
— Да?
— Сабатини и вправду умер? Я слышала об этом и никак не могла себе представить.
— Да, умер, — со вздохом ответил я и рассказал, как это произошло.
Девушка задумалась.
— Страшный и несчастный человек, — сказала она потом. — Но зачем ты заманил его в склад? Ты не говорил, но я знаю, что ты не собирался мстить.
— Мне не хотелось лгать — я пошел к тебе домой, узнал, что ты исчезла, подумал, что он схватил тебя.
— О-о! — Она отвернулась к двери.
— Лаури?
— Что?
Я заколебался.
— Ты пришла ко мне в камеру только из-за камня?
— Нет.
— Лаури?
— Что?
— Извини за то, что я написал. Это было зря.
— Конечно.
— Ты простишь меня? — спросил я, подойдя к ней совсем близко.
Взглянув на меня, она улыбнулась.
— Я уже давно тебя простила.
— Лаури, — быстро сказал я, чтобы покончить наконец с этим вопросом, пока не передумал. — Почему ты это сделала? Почему вмешалась в это дело?
— Потому что так хотела, — медленно ответила она. — И потому, что это был мой долг.
— Перед кем? — спросил я, и это прозвучало почти как стон.
— Перед людьми. И перед Архиепископом.
— Ты не должна была этого делать.
— Это не так уж и много, Фрида сделала больше.
— Но… — начал я и умолк. Слова звучали безнадежно. «Я люблю тебя, Лаури».
«Я люблю тебя, Уилл».
Ее ответ прозвучал в моей голове отчетливо, как колокольчик. Сердце мое учащенно забилось. Между нами больше не было стены, крепость рухнула. И все же, когда я взглянул на ее лицо, оно было бледным и несчастным.
— Это ужасно, правда? — тихо сказала она.
— А могло бы быть чудеснее всего в мире. Мы двое, наделенные такими способностями, могли бы стать счастливее всех в мире, если не считать тех, чей голос дошел до нас через века и расстояния.
— Да…
— Скажи, Лаури, — слова давались мне с трудом, — скажи, что я ошибся, что ты только играла роль…
Но она покачала головой, а в глазах ее были печаль, усталость и жалость.
— Я не смогла бы, Уилл, и ты знаешь это. Такова уж судьба женщины. Я просто делала то, что требовалось. Иногда это было неприятно, но другим приходится делать вещи и похуже. Это был единственный способ что-то узнать. Тогда я узнала, что наемники Императора не схватили тебя. Я не жалею ни себя, ни тебя, это что-то другое, правда?
— Да, — глухо ответил я.
Она помолчала, печально глядя на меня.
— Спокойной ночи, Уилл.
Я не ответил. Стена вновь разделила нас, и была она толще, чем когда-либо прежде. Любовь разрушила ее, но слова воздвигли снова.
Я лег на койку и повернулся к стене. Ворочался я долго, потом все же заснул.
21
…и пока я лежал, вспоминая, как исчез камень и как я познал, что такое страх, не ведая, ночь сейчас или день, за мной пришла Лаури.
Она постучала в дверь, я встал и впустил ее.
— Архиепископ хочет тебя видеть.
Она не смотрела на меня. Может, так было лучше, ведь я был небрит и не выспался.
Вновь мы шли по коридорам корабля, и я думал о трех делах, которые мне предстояло сделать: одно для людей и два для себя. Потом игра закончится.
— Почему он так тебя ненавидит? — спросила Лаури.
— Кто?
— Аббат.
— Это тщеславный человек, — ответил я. — Кроме того, он сказал, что я его сын, и я верю ему.
Она быстро взглянула на меня.
— Несчастный человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Уилл… — позвала Лаури.
Я вздрогнул и обернулся. Она стояла посреди комнаты, держала камень в вытянутой руке и смотрела на меня. Я закрыл ставень.
— Положи его на пульт.
Девушка осторожно положила. Камень лежал, невинный, прозрачный; мы взглянули на него, а затем посмотрели друг другу в глаза.
«Я люблю тебя, Лаури», — подумал я, но мысль эта была насыщена горечью и сомнением.
Девушка покраснела и отвела взгляд.
— Ты знаешь, о чем я думал. Ты ведь можешь читать мысли.
— Иногда. Если разум человека открыт.
— Как мой сейчас?
— Да.
— Попробуй сделать то же с камнем. Попроси, чтобы он заговорил с тобой.
Она вгляделась в камень, нахмурилась, потом вздохнула и загадочно посмотрела на меня.
— Что ты слышала?
— Ничего. Может, какой-то далекий шум, вроде жужжания пчелиного роя. Что это такое, Уилл?
Я глубоко вздохнул — еще одна надежда не сбылась.
— Надень наушники и попробуй еще раз.
Она надела их, нажала кнопку, взглянула на камень, а затем посмотрела на меня. Глаза ее были широко распахнуты, и я понял, что она приняла решение.
— О, Уилл… — прошептала она. — Как это печально! Как удивительно и печально.
— А самое грустное, что их дети еще не появились на свет.
— Может, это произойдет скоро? Я умею читать мысли, а ты…
Я покачал головой.
— Умеешь, — настаивала девушка. — Один или два раза, — она покраснела, — я чувствовала, как твои мысли касаются моих. И ты всегда знаешь, когда человек говорит правду, а когда лжет. Поэтому я и не пыталась обмануть тебя. Ты безошибочно определяешь чувства, если они достаточно сильны. Может, это даже помогает тебе определить, кто где находится.
— Да, — сказал я, вспомнив схватку с Сабатини. — Но я думал, что это все умеют.
Лаури покачала головой.
— Я бывала во многих местах и видела разных людей, но никто не обладал твоими способностями.
Она помолчала, первый восторг прошел.
— Но из этого ничего не следует, правда? Он нам не поможет. — Она указала на камень.
— Не прямо. Скажи, ты знала, кто я, когда увидела меня впервые?
— Нет, — ответила она. Это была правда, и я обрадовался.
— А потом ты узнала и вытащила меня от Сабатини при помощи вот этого устройства.
Лаури кивнула.
— Понимаешь, мы искали Фриду, но когда нашли, было уже поздно. Зато там оказался ты, и мы узнали, кто ты такой. Тебя нужно было забрать оттуда, и я вызвалась добровольно.
— Фрида работала для вас?
— Да. Граждане думали, что Фрида их агент, но она работала для нас. Она должна была принести мне камень, но попала в ловушку и не добралась до меня.
— Значит, ты была связной, — сказал я.
Она кивнула.
— И потому пела свои песенки. Если кому-то нужно было передать информацию или получить сообщение, он ходил от бара к бару, пока не находил тебя.
— Да, — ответила Лаури, спокойно глядя на меня.
— Фалеску тоже работал на вас?
— Да. Он доставил бы тебя сюда, на корабль. Но Агенты Императора забрали его на допрос, а потом отпустили, так ничего не узнав. Ты, наверное, устал. Пойдем, я покажу тебе, где ты будешь спать.
Узкими коридорами мы направились в кормовую часть корабля, встретив по пути несколько человек в серебристо-черных мундирах. Они уважительно кланялись Лаури. Наконец девушка остановилась перед дверью и отодвинула ее. Мы вошли в небольшую комнатку с койкой, стулом и умывальником.
— Здесь тесновато, — словно извиняясь, сказала Лаури.
— Да?
— Сабатини и вправду умер? Я слышала об этом и никак не могла себе представить.
— Да, умер, — со вздохом ответил я и рассказал, как это произошло.
Девушка задумалась.
— Страшный и несчастный человек, — сказала она потом. — Но зачем ты заманил его в склад? Ты не говорил, но я знаю, что ты не собирался мстить.
— Мне не хотелось лгать — я пошел к тебе домой, узнал, что ты исчезла, подумал, что он схватил тебя.
— О-о! — Она отвернулась к двери.
— Лаури?
— Что?
Я заколебался.
— Ты пришла ко мне в камеру только из-за камня?
— Нет.
— Лаури?
— Что?
— Извини за то, что я написал. Это было зря.
— Конечно.
— Ты простишь меня? — спросил я, подойдя к ней совсем близко.
Взглянув на меня, она улыбнулась.
— Я уже давно тебя простила.
— Лаури, — быстро сказал я, чтобы покончить наконец с этим вопросом, пока не передумал. — Почему ты это сделала? Почему вмешалась в это дело?
— Потому что так хотела, — медленно ответила она. — И потому, что это был мой долг.
— Перед кем? — спросил я, и это прозвучало почти как стон.
— Перед людьми. И перед Архиепископом.
— Ты не должна была этого делать.
— Это не так уж и много, Фрида сделала больше.
— Но… — начал я и умолк. Слова звучали безнадежно. «Я люблю тебя, Лаури».
«Я люблю тебя, Уилл».
Ее ответ прозвучал в моей голове отчетливо, как колокольчик. Сердце мое учащенно забилось. Между нами больше не было стены, крепость рухнула. И все же, когда я взглянул на ее лицо, оно было бледным и несчастным.
— Это ужасно, правда? — тихо сказала она.
— А могло бы быть чудеснее всего в мире. Мы двое, наделенные такими способностями, могли бы стать счастливее всех в мире, если не считать тех, чей голос дошел до нас через века и расстояния.
— Да…
— Скажи, Лаури, — слова давались мне с трудом, — скажи, что я ошибся, что ты только играла роль…
Но она покачала головой, а в глазах ее были печаль, усталость и жалость.
— Я не смогла бы, Уилл, и ты знаешь это. Такова уж судьба женщины. Я просто делала то, что требовалось. Иногда это было неприятно, но другим приходится делать вещи и похуже. Это был единственный способ что-то узнать. Тогда я узнала, что наемники Императора не схватили тебя. Я не жалею ни себя, ни тебя, это что-то другое, правда?
— Да, — глухо ответил я.
Она помолчала, печально глядя на меня.
— Спокойной ночи, Уилл.
Я не ответил. Стена вновь разделила нас, и была она толще, чем когда-либо прежде. Любовь разрушила ее, но слова воздвигли снова.
Я лег на койку и повернулся к стене. Ворочался я долго, потом все же заснул.
21
…и пока я лежал, вспоминая, как исчез камень и как я познал, что такое страх, не ведая, ночь сейчас или день, за мной пришла Лаури.
Она постучала в дверь, я встал и впустил ее.
— Архиепископ хочет тебя видеть.
Она не смотрела на меня. Может, так было лучше, ведь я был небрит и не выспался.
Вновь мы шли по коридорам корабля, и я думал о трех делах, которые мне предстояло сделать: одно для людей и два для себя. Потом игра закончится.
— Почему он так тебя ненавидит? — спросила Лаури.
— Кто?
— Аббат.
— Это тщеславный человек, — ответил я. — Кроме того, он сказал, что я его сын, и я верю ему.
Она быстро взглянула на меня.
— Несчастный человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50