В таком же была почти вся бригада. Среди людей слышались проклятия в адрес ночной смены, которая, по мнению многих, имела чересчур много привилегий. Появившийся откуда-то Плотный снова толкнул бодрую зажигательную речугу и был обласкан двумя десятками невнятных матерных ругательств. Снова заработали кулаки Мусорщиков, после чего смену отправили на отдых и ужин.
Только когда на замусоренный небосвод взошла крошечная, яркая луна и свет ее пал на обитателей темницы Поляков кое-как пришел в себя. Рядом в бессознательном состоянии лежал Ганнслингер. Водила сидел в отдалении, привалившись к стене. Вроде спал.
Константин поводил взглядом по спящим вповалку телам и увидел блеснувшие в лунном свете глаза Ханурика.
– Намаялся? – спросил тот.
– Угу…
– Это ниче, – произнес Ханурик, – толи еще будет…
– Это Плотный. Он и вправду ненормальный.
– Совершенно безумный! – с улыбкой сказал работник, что вчера сидел у решетки, он тоже не спал, – но тут вообще забыли, что такое норма.
– И вы не пробовали сбежать.
– Вокруг Мертвые земли, мужик! – сказал Ханурик, – здесь, у Гробницы, можно выжить. В пустыне – нет!
– Ох, – сказал Поляков и пошевелил рукой цилиндры с письмами, что со вчерашнего дня лежали на полу, – он что, собирается откопать Гробницу целиком?
– Зачем целиком? Плотный ищет вход. Во всех древних зданиях был вход. Их строили прагматики.
Поляков кивнул. Он тоже привалился к стене так, чтобы была видна луна. Так он и смотрел на нее, невидяще перебирая тяжелые конверты писем. Потом веки его смежились, но за миг до этого, ему показалось, будто над луной пронеслась какая-то смутная тень.
«Корова» – подумал курьер, засыпая, – «Снова перепрыгнула луну». Старый, старый стишок. Еще с ТОГО времени.
Утром их поднял неизбежный, как крик муэдзина с минарета, утренний вопль охраны.
Ночная смена, подвывая, заползала в пещеры. Плотный был свеж, и хорошо выспавшийся.
Зажигательная его речуга плавно обтекла сознание курьеров, но смысл был понятен и так.
Сжимая лопаты, все побрели копать.
День минул в жарком, тягучем, мареве. Слева была стена. Справа край канавы. Сверху было солнце, а снизу земля безропотно принимала в себя лопату. Ганнслингер на этот раз не выдержал и его, бесчувственного, отволокли в местную реанимацию в тенек. Через полчаса он уже угрюмо копал. Кто-то из новичков плевался, но потом у них кончилась слюна. Вся смена злобно завидовала одному из диких, у которого шкура затвердела костяными пластинками, пока Ханурик не сказал, что у парня отсутствует испарения с кожи, а значит, он в своих пластинах жарится как дичь в скороварке. Завидовать перестали, а кое-кто даже стал сочувствовать.
Между делом откопали угол здания – абсолютно ровный, после чего повернувшая на девяносто градусов стена продолжилась.
– Так держать орлы! – напутствовал Плотный, – гордитесь, ибо вашими скромные силами добывается Великое Знание!! Ибо вошедший в Гробницу обретет всякие благости и желания его исполнятся! Так завещали нам древние!
– А потом сгинули! – крикнул Ханурик и трое Мусорщиков заставили его вдоволь нажраться пыли.
Если бы в телах копальщиков еще оставалось хоть капля лишней влаги, они бы давно закипели от ненависти.
– Скажи Ханурик, – сказал ночью Поляков, – а что будет, когда Плотный найдет вход? Он и вправду получит, все то, о чем говорил.
– Получит, – кивнул Ханурик, – а потом его нагонят и он еще получит.
– Как это?
– Ты что, не знаешь? – копальщик придвинулся ближе к Константину, заговорил полушепотом, – правда, не знаешь о Гробнице и ее Проклятьи?
– Я знаю, что Гробница нехорошее место, но более конкретно…
– Демоны, приятель, – произнес Ханурик, печально, – откуда они взялись? Ты не знаешь?
Никто не знает… Но замечено верно – там, откуда ушли древние, всегда появляются демоны. А там, где древние умерли, не успев закрыть за сбой двери там… в общем, здесь как раз такое место.
– Так, что же будет, когда он откопает?
– Наверное, Плотный умрет, – просто сказал Ханурик, – и все, кто будет рядом, тоже. А я, на твоем месте, постарался бы отсюда сбежать, воспользовавшись суматохой. Ты же видишь, Плотный, он не оставит нас в живых. Мусорщики жестоки. Но сила древних еще более жестокая. И она сильнее их.
Перед сном Поляков достал из-за пазухи то самое письмо. Задумчиво покрутил в руках, любуясь лунным отсветом на металле. На торце цилиндра был выдавлен непонятный знак – то ли волчья, то ли собачья голова. И частокол странных полосок разного размера.
Старый конверт, очень старый.
И адрес: Саров – 22, улица Куусинена, корпус 2, здание номер 13.
Где могло находиться такое здание, Поляков не знал. Чем-то его пугало письмо, пережившее хаос смутных времен, и упрямо ползущее к адресату. А где он может быть, адресат? Не Плотный же!
Так и заснул снедаемый недобрыми предчувствиями. Народ храпел, постанывал и делал во сне копательный движения.
Утром Ганнслингер не смог подняться. Ноги его не держали и мусорщики по обыкновению хотели отвезти стрелка за котлован и там шлепнуть, но Ганнслингер, обливаясь слезами, упросил их не делать этого, а дать до полудня полежать в пещере, и тогда он, мол, придет в себя. По непонятным причинам мусорщики сжалились и оставили курьера в живых – как оказалось в дальнейшем, ему в тот день повезло дважды.
Остальные преисполнились ненавистного воодушевления от утренней речевки Плотного и отправились копать. Стена тянулась. На место отсутствующего Ганнслингера поместили того самого работника, что сидел у решетки. Он и сделал открытие, перевернувшее весь характер раскопок.
Когда бешеное солнце Мертвых земель нехотя поднялось к зениту, он откопал на идеально гладкой стене квадратную металлическую платину и отверстие в ней. Возникла пластина так неожиданно, что работник еще некоторое время бездумно копал, и только потом остановился с тупым удивление на лице. Наверняка в глубине души он уже давно поверил, что в стене вообще нет никаких отверстий.
Зато среагировал Ханурик. Он обернулся к Полякову и обречено вымолвил:
– Ну все, теперь начнется… Эй там! – заорал он стражам, – зовите Плотного, мы что-то нашли!
Но Плотный до раскопок дойти не успел. Пока стражи бегали за шефом, а народ тупо отдыхал от тяжкой работы, откопавший пластину работник заинтересовался отверстием и ткнул в него черенком от лопаты.
Внутри здания что-то гулко вздохнуло. Испуганный люд попятился прочь от стен, кое-кто попытался выпрыгнуть из канавы, но песок осыпался под пальцами. Здание вздрогнуло, и из-под слоя пыли донесся утробный гул механизмов.
А потом под самой пластиной возникла воронка. Песок задвигался, зашевелился под самыми ногами сделавшего открытие работника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
Только когда на замусоренный небосвод взошла крошечная, яркая луна и свет ее пал на обитателей темницы Поляков кое-как пришел в себя. Рядом в бессознательном состоянии лежал Ганнслингер. Водила сидел в отдалении, привалившись к стене. Вроде спал.
Константин поводил взглядом по спящим вповалку телам и увидел блеснувшие в лунном свете глаза Ханурика.
– Намаялся? – спросил тот.
– Угу…
– Это ниче, – произнес Ханурик, – толи еще будет…
– Это Плотный. Он и вправду ненормальный.
– Совершенно безумный! – с улыбкой сказал работник, что вчера сидел у решетки, он тоже не спал, – но тут вообще забыли, что такое норма.
– И вы не пробовали сбежать.
– Вокруг Мертвые земли, мужик! – сказал Ханурик, – здесь, у Гробницы, можно выжить. В пустыне – нет!
– Ох, – сказал Поляков и пошевелил рукой цилиндры с письмами, что со вчерашнего дня лежали на полу, – он что, собирается откопать Гробницу целиком?
– Зачем целиком? Плотный ищет вход. Во всех древних зданиях был вход. Их строили прагматики.
Поляков кивнул. Он тоже привалился к стене так, чтобы была видна луна. Так он и смотрел на нее, невидяще перебирая тяжелые конверты писем. Потом веки его смежились, но за миг до этого, ему показалось, будто над луной пронеслась какая-то смутная тень.
«Корова» – подумал курьер, засыпая, – «Снова перепрыгнула луну». Старый, старый стишок. Еще с ТОГО времени.
Утром их поднял неизбежный, как крик муэдзина с минарета, утренний вопль охраны.
Ночная смена, подвывая, заползала в пещеры. Плотный был свеж, и хорошо выспавшийся.
Зажигательная его речуга плавно обтекла сознание курьеров, но смысл был понятен и так.
Сжимая лопаты, все побрели копать.
День минул в жарком, тягучем, мареве. Слева была стена. Справа край канавы. Сверху было солнце, а снизу земля безропотно принимала в себя лопату. Ганнслингер на этот раз не выдержал и его, бесчувственного, отволокли в местную реанимацию в тенек. Через полчаса он уже угрюмо копал. Кто-то из новичков плевался, но потом у них кончилась слюна. Вся смена злобно завидовала одному из диких, у которого шкура затвердела костяными пластинками, пока Ханурик не сказал, что у парня отсутствует испарения с кожи, а значит, он в своих пластинах жарится как дичь в скороварке. Завидовать перестали, а кое-кто даже стал сочувствовать.
Между делом откопали угол здания – абсолютно ровный, после чего повернувшая на девяносто градусов стена продолжилась.
– Так держать орлы! – напутствовал Плотный, – гордитесь, ибо вашими скромные силами добывается Великое Знание!! Ибо вошедший в Гробницу обретет всякие благости и желания его исполнятся! Так завещали нам древние!
– А потом сгинули! – крикнул Ханурик и трое Мусорщиков заставили его вдоволь нажраться пыли.
Если бы в телах копальщиков еще оставалось хоть капля лишней влаги, они бы давно закипели от ненависти.
– Скажи Ханурик, – сказал ночью Поляков, – а что будет, когда Плотный найдет вход? Он и вправду получит, все то, о чем говорил.
– Получит, – кивнул Ханурик, – а потом его нагонят и он еще получит.
– Как это?
– Ты что, не знаешь? – копальщик придвинулся ближе к Константину, заговорил полушепотом, – правда, не знаешь о Гробнице и ее Проклятьи?
– Я знаю, что Гробница нехорошее место, но более конкретно…
– Демоны, приятель, – произнес Ханурик, печально, – откуда они взялись? Ты не знаешь?
Никто не знает… Но замечено верно – там, откуда ушли древние, всегда появляются демоны. А там, где древние умерли, не успев закрыть за сбой двери там… в общем, здесь как раз такое место.
– Так, что же будет, когда он откопает?
– Наверное, Плотный умрет, – просто сказал Ханурик, – и все, кто будет рядом, тоже. А я, на твоем месте, постарался бы отсюда сбежать, воспользовавшись суматохой. Ты же видишь, Плотный, он не оставит нас в живых. Мусорщики жестоки. Но сила древних еще более жестокая. И она сильнее их.
Перед сном Поляков достал из-за пазухи то самое письмо. Задумчиво покрутил в руках, любуясь лунным отсветом на металле. На торце цилиндра был выдавлен непонятный знак – то ли волчья, то ли собачья голова. И частокол странных полосок разного размера.
Старый конверт, очень старый.
И адрес: Саров – 22, улица Куусинена, корпус 2, здание номер 13.
Где могло находиться такое здание, Поляков не знал. Чем-то его пугало письмо, пережившее хаос смутных времен, и упрямо ползущее к адресату. А где он может быть, адресат? Не Плотный же!
Так и заснул снедаемый недобрыми предчувствиями. Народ храпел, постанывал и делал во сне копательный движения.
Утром Ганнслингер не смог подняться. Ноги его не держали и мусорщики по обыкновению хотели отвезти стрелка за котлован и там шлепнуть, но Ганнслингер, обливаясь слезами, упросил их не делать этого, а дать до полудня полежать в пещере, и тогда он, мол, придет в себя. По непонятным причинам мусорщики сжалились и оставили курьера в живых – как оказалось в дальнейшем, ему в тот день повезло дважды.
Остальные преисполнились ненавистного воодушевления от утренней речевки Плотного и отправились копать. Стена тянулась. На место отсутствующего Ганнслингера поместили того самого работника, что сидел у решетки. Он и сделал открытие, перевернувшее весь характер раскопок.
Когда бешеное солнце Мертвых земель нехотя поднялось к зениту, он откопал на идеально гладкой стене квадратную металлическую платину и отверстие в ней. Возникла пластина так неожиданно, что работник еще некоторое время бездумно копал, и только потом остановился с тупым удивление на лице. Наверняка в глубине души он уже давно поверил, что в стене вообще нет никаких отверстий.
Зато среагировал Ханурик. Он обернулся к Полякову и обречено вымолвил:
– Ну все, теперь начнется… Эй там! – заорал он стражам, – зовите Плотного, мы что-то нашли!
Но Плотный до раскопок дойти не успел. Пока стражи бегали за шефом, а народ тупо отдыхал от тяжкой работы, откопавший пластину работник заинтересовался отверстием и ткнул в него черенком от лопаты.
Внутри здания что-то гулко вздохнуло. Испуганный люд попятился прочь от стен, кое-кто попытался выпрыгнуть из канавы, но песок осыпался под пальцами. Здание вздрогнуло, и из-под слоя пыли донесся утробный гул механизмов.
А потом под самой пластиной возникла воронка. Песок задвигался, зашевелился под самыми ногами сделавшего открытие работника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164