– Так что же нам делать то, Саня? – спрашивал Красноцветов, пытливо заглядывая в глаза, – мы что, так и останемся здесь? Так и сгнием на этой лестничной клетке?
– Не сгнием, – хмуро ответил Ткачев, – говорите, вам рекламный листок пришел?
– Да, – сказал Красноцветов и указал в провал, – а теперь он там. Вместе с кормом.
– А что придет мне? – вопросил сетевик, запуская руку в прорезь собственного ящика.
Глянцевый листок был и здесь. Едва развернув его, Александр тут же сморщился от отвращения. Фон листовки был стилизован под зеленоватую системную плату, на которой ярко синим шрифтом parsek было написано:
"Что есть счастье? Я спрашиваю еще раз – что для вас есть счастье, стадо человечье?
Что ответите вы? Я слышу? Что? Счастье – это сочетание любви, труда и созидания?
Счастье – это посаженный дом, выращенное дерево и построенный сын?
НЕТ! Я скажу вам, что такое счастье! Истинное цифровое счастье для свободной паствы!
Откройте свои уши, откройте свой разум, вдохните полной грудью электронный ветер!
Счастье – говорю я вам – это мощный компьютер седьмого поколения и стакан водки…"
Александр резким движением смял брошюру и отправил ее следом за посланием Красноцветова. Потом обернулся к соседу и произнес:
– Мой друг Кусака, которого никогда не существовало, не колеблясь прыгнул бы в этот провал. Только для того, чтобы проверить есть ли у него дно. Вы ведь не пробовали спуститься вниз?
– У меня нет крыльев, – сказал Красноцветов, – и я боюсь высоты –Мы можем попробовать менее экстремальные способы, – со вздохом произнес Ткачев.
– И я не скалолаз, – сказал Алексей Сергеевич.
Александр Ткачев повернулся и искоса глянул на помрачневшего соседа:
– Вы никогда не пробовали передавать человека по оптоволоконному кабелю? – спросил он.
Перед дверью в квартиру сетевика они приостановились. Дверца выглядела нехорошо – стальной каркас просвечивал сквозь порванную обивку, куда то бежали, сплетенные в разноцветные жгуты провода. Низко гудел ток, прокачивая сквозь кабели неизвестно откуда взявшиеся киловатты.
Александр качнул головой и отворив дверь вошел. Шедший позади него Красноцветов остановился на пороге комнаты.
– Слушай, – спросил он, – она у тебя всегда такая захламленная или после…
– После, – огрызнулся Ткачев, пробираясь через сплетение гофрированных шлангов, усеявших пол, как дюжина завершивших обильную трапезу питонов.
Стены были обшиты страницами с печатным текстом, в которых опознавались ошметки литературных творений Уильяма Гибсона, постеры модного кино в стиле киберпанк и однообразные фотографии электронных кошек Мяучи – безусловно, каждая со своей глубокой индивидуальностью. Ветвящиеся кабели с клеймами «нанотек», «хайтек», «эколайн» и «кибердайн системз» свешивались с потолка как не очень удачно притворяющиеся лианами ядовитые змеи. Над монолитной стальной дверью, воплотившей в себя все ночные кошмарны профессиональных взломщиков, висел поясной потрет Такеши Китано, наполовину обращенного в самообучаемую игрушку Фурби.
Элитный терминал с шестью различного калибра экранами и мейнфреймом в котором, после некоторого размышления, опознавался холодильник «минск – 217» заменил собой скромный домашний компьютер Александра Ткачева. Клавиатур было почти столько же сколько экранов и большая часть из них была виртуальными – то есть тщательно нарисованные на крышке письменного стола.
Разгоняя шустрых четвероногих роботов из стали и пластика, сетевик осторожно двинулся в самые дебри сплетенных кабелей. По пути он опасливо косился на терминал, по экранам которого задумчиво гулял одинокий скринсейвер выполненный в форме классического алого ока. Где-то тихо и задушевно играл электронный транс.
Схватив наиболее безобидно выглядящее оптоволокно, Александр резко дернул. Где-то в гуще кабелей коротко сверкнуло и стало слышно, как из оборвавшегося кабеля с булькающими звуками изливается информация.
Кабель был что надо – с пятислойной защитой и сверхпроводимостью, к тому достаточно длинный, чтобы попробовать использовать его как веревку. Сложный штекер на одном его конце навевал Александру тяжкие воспоминания и он поспешил свернуть находку в кольцо.
Ничего больше не трогая, они поспешно покинули квартиру, твердо уверенные, что возвращаться сюда не будут.
– Вы ж когда ко мне вломились, Алексей Сергеевич, – сказал Ткачев, пока они осторожно спускались по ступенькам к провалу, – я систему взламывать собирался… вряд ли это хорошо кончилось.
– Так и не стал бы, – буркнул Красноцветов, – сбежал бы как я…
– Да я тогда думал, у меня только один выход остался. Мне об этом сразу сказали.
– Кто сказал то? Эти что ли, табуретки электронные?
– Да нет, голос из терминала. Сказал, что меня избрали и иначе уже не получится.
– А ты бы и спросил, кто избрал…
– Нет, не спросил бы, – устало вздохнув, произнес Ткачев.
– Что ж, так?
– Боялся, что ответят… Вот мы и пришли.
– Кто полезет?
Александр посмотрел на Красноцветова – пожалуй, староват тот для подвигов. Но лезть то все равно придется. С очередным вздохом сетевик обвязал оптоволокно вокруг уцелевших перил. Хвост шланга, из которого веселой капелью вытекали последние байты, оказался где-то внизу, в районе недостижимого пола. Выглядел кабель надежно, хотя Ткачев сразу вспомнил, как прогуливал физкультуру в школе, чтобы лишний раз провести время с электронным идолом. Был у них тогда канат или нет? Все одно никогда не лазил.
– Ты давай, я подстрахую, – сказал Красноцветов.
Александр осторожно обхватил кабель ногами и стал сползать вниз, с казавшейся столь надежной кафельной площадки. Соты ящиков, которые медленно уползали вверх, казались зрелищем в высшей степени сюрреалистичным. Кабель заскользил и Александр, испытав моментальный приступ страха, вцепился в него обоими руками. Теперь опоры больше не было. Площадка осталась в полуметре наверху, а покрытый скользкой изоляцией кабель ни в коей мере не напомнил шероховатый канат.
– Ты как там, держишься? – вопросил сверху собачник, – все в порядке?
– Да нормально все! – выкрикнул Ткачев и недюжинным усилием воли заставил себя слегка ослабить хватку. Он тут же начал сползать вниз, и пока что эта скорость была не слишком пугающей. Но все равно – вися над провалом, Александр Ткачев чувствовал себя большим и полным пассажиров автобусом, который со слабыми тормозами несется по затяжному спуску. Ощущение для истинных фаталистов.
Отсюда, с каната провал почему-то казался гораздо глубже, чем на самом деле.
Украшенный дверями разной выделки он начал казаться Ткачеву неким подобие индейского колодца смерти, на дне которого, наверняка, накопилось много сокровищ, таких как их брошюры и упаковка собачьего корма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164