В могилу ремесло унесу…
- Дом на него записали, - вторила мужу Варвара Игнатьевна. - Да разве ему нужен наш дом? И сад, и огород какой пропадет… А так он внучек хороший, душевный. Не поймешь только ничего.
- Со словарем-то можно понять, - сказал Онуфрий Степанович.
- Ну уж это конечно…
Геннадий Онуфриевич поднялся, пошатываясь.
- Тост! Я хочу сказать тост! I wish to propose a toast to… Mr. Chairman! Ladies and gentlemen! Прошу засвидетельствовать! Я дурак. Их бин дурак!
Ученый плюхнулся на свое место и заплакал. Плечи его задрожали. Бывшая жена погладила его по голове.
- Успокойся, - зашептала она. - Все будет хорошо. Знаешь, что мы сделаем? Давай меняться детьми. Ты мне Шурика, а я тебе Катьку. Мужа я уговорю… Зачем тебе Шурик? Диссертацию ты защитил, сейчас он тебе обуза. А мне очень он нравится. Все знакомые лопнут от зависти. Давай, а, Гена! Тебе же легче будет. Катька, конечно, не сахар, но хоть по-русски понимает. Ну?
Геннадий Онуфриевич продолжал плакать. Сын, перестав есть, удивленно смотрел на пьяного отца. В его глазах было осуждение.
- Па-па… - раздельно сказал он. - Where is the gentlemen's lavatory here?
- He туалет, а уборная! По-русски уборная! Сортир! Понял? Сколько тебе твердить, иностранная твоя рожа! Отхо-же-е мес-то! Вот сколько названий! И не мужской и женский! А общий! В огороде! Два шага налево, три шага направо - там и увидишь плетеное сооружение. Адью! I am tired and sleepy!
- Мы его проводим, - сказала Ирочка. - Нуклиев, пойдем с нами, посветишь фонариком.
- I would like a drop of whisky. То бишь водки! Вот черт! И сам скоро по-русски разучусь говорить.
Геннадий Онуфриевич дотянулся до бутылки и налил себе рюмку.
- Итак, майн клайн геноссе старики! Many happy returns of the day!
- Пойдем, сынок, я покажу тебе туалет, - Ирочка взяла Шурика-Смита за рукав.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ, И ПОСЛЕДНЯЯ,
в которой Геннадий Онуфриевич Красин идет смотреть фильм «Любовь под вязами»
Геннадий Онуфриевич вышел на улицу. Стоял теплый вечер. Чисто сияли звезды. Легкий ветерок возился в листьях сада… Пахло близким дождем и сеном.
Ученый миновал двор, калитку и сел на бревно у изгороди. Далеко, в центре села, пели девчата. Геннадий Онуфриевич привалился к забору и закрыл глаза. Запахи и звуки стали тоньше, отчетливее. Мимо прошла компания с гитарой.
- Гляди, Красины гуляют.
- Ага…
- А это кто сидит? Дядечка, ты чего здесь один сидишь? Пошли с нами в кино! - возле Геннадия Онуфриевича задержалась девушка в брюках, с распущенными по плечам волосами.
- Что идет? - спросил ученый.
- «Любовь под вязами».
- Я не видел.
- Ну вот и пойдемте. А то все парами, а я одна.
Красин встал, взял девушку под руку.
- Как вас зовут?
- Меня? Надя… Надежда…
- А меня Геннадий Онуфриевич… Гена…
- Я вас знаю. Вы сын бабушки Варвары. Так идемте?
- Пошли, - сказал ученый.
В доме продолжали кричать и бегать. Потом хлопнула дверь, на крыльцо кто-то вышел.
- Красин, ты где?
Это был голос Полушефа.
- Я пошел в кино, - сказал Геннадий Онуфриевич. - Я встретил красивую девушку и пошел в кино. Так и передай всем. Кино называется «Любовь под вязами».
- Желаю приятного времяпрепровождения, - сказал клинописец.
Они отошли от забора. Рука у девушки была нежная и теплая.
- Эй! - вдруг крикнул вслед Полушеф. - Только помни! Киппэнинг!
- Что он сказал? - спросила девушка.
Геннадий Онуфриевич сжал ей локоть и засмеялся:
- Так, ничего… Какое у вас прекрасное имя!
1976, май, Москва

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40