- Полезем через подвал. Оттуда есть ход на кухню.
«Откуда ему известно про ход?» - опять кольнула мысль.
Как бы читая его мысли, Крепыш пояснил:
- Я тут кирпич несколько раз разгружал, приметил.
И это объяснение не удовлетворило Онуфрия Степановича. Разве может знать человек, несколько раз разгрузивший кирпич, что из подвала на кухню идет ход? Но размышлять над этими двумя странными обстоятельствами было некогда: они подошли уже к входу в подвал.
Дверца была полуоткрыта.
«Странно, - подумал Онуфрий Степанович. - Почему они ее не закрыли?»
- Лезь первым, - сказал Крепыш.
- Почему я? - спросил Онуфрий Степанович.
- Я побуду на шухере.
- Может быть, лучше…
- Лезь, лезь, - грабитель подтолкнул старика в спину. - Да не бойся, там ступеньки.
«Откуда он знает?» - опять удивился Онуфрий Степанович, нашаривая ногой ступеньку.
Вдруг сильный удар пониже спины кинул бедного старика в черную пропасть. Онуфрий Степанович пролетел метра два, цепляясь ногами за что-то острое, очевидно ступеньки, потом ударился головой о стенку и потерял сознание.
«Ловушка… Ах, старый дурак…» - еще успел подумать старик.
Всю ночь, до самого рассвета, не смыкала глаз Варвара Игнатьевна, ожидая возвращения мужа вместе с внучкой. Она нажарила котлет, сварила чудесный, на импортной индейке борщ. Старику из своих запасов выделила четвертинку и поставила ее в холодильник. Затем она перестирала все внучкино белье, убрала в квартире, но время шло ужасно медленно, и, хотя Онуфрий Степанович предупреждал, что раньше утра не вернется, все-таки она каждую минуту бегала в коридор и слушала - не раздадутся ли шаги.
К семи часам утра Варвара Игнатьевна забеспокоилась. Она не знала даже, где в случае чего искать старика. Отправляясь «на дело», Онуфрий Степанович еще был полусонный, полупьяный и на вопрос, куда он едет, лишь бормотал:
- Со щитом или на щите, старая… Военная тайна… И прочий бред.
Варвара Игнатьевна решила подождать до десяти часов, а потом обзванивать больницы и морги.
В девять пятнадцать раздался звонок телефона.
- Алле! - кинулась к аппарату бедная женщина. - Алле!
- Это я, старая карга, - прохрипел в трубке знакомый отвратительный голос. - Твой дурак у нас в лапах. Поняла? Тащи щенка на скамейку, тогда получишь назад сразу двоих. Да без глупостев. Обмозгуй покедова, а я через пять минут позвоню. Не вздумай к легавым обращаться, а то твоему старичку хиракири будет. Знаешь, что такое хиракири? Очень больно. Вот то-то! Покедова!
Пять минут прошли в полузабытьи. Перед глазами бедной женщины плавали черные и белые пятна. Но все же, когда телефон зазвонил снова, она нашла в себе силы взять трубку.
- Алле… - прошептала Варвара Игнатьевна. - Алле…
Теперь говорил другой голос, вкрадчивый, вежливый, - Полушеф.
- Извините, ради бога, это мой помощник… Такой невоспитанный… Слушайте меня. Вы, наверно, уже поняли, что мы не теряли времени даром. Пока ваш муж, возомнивший себя великим следопытом, мотался по пригородам, мы подготовили ему ловушку, и теперь он у нас в руках. Не верите? Вот, пожалуйста. Даю ему трубку. Только предупреждаю: не пытаться узнать местонахождение, иначе прерву связь.
Молчание. Потом тяжелое хриплое дыхание.
- Алле! - сказала Варвара Игнатьевна. - Оня, ты?
- Да… Варя…
- Тебе плохо?
- Нет… ничего…
- Они тебя били?
- Нет… я сам упал…
- Как же это ты, Оня?..
- Очень они уж хитрый ход придумали… Мне и в голову не пришло… Уголовника какого-то подсунули… А это не уголовник, а его сын Михаил… Мебельный грузчик…
- Отключу! - послышался рядом шипящий голос.
- Оня! Оня!
- Да… я здесь, Варя…
- Что же теперь будет, Оня?
- Не знаю, Варя… Но ты им Шурика все равно не отдавай. Поняла? Ни за что! Мы уж старые с тобой, прожили жизнь… Чего нам терять? И в милицию не заявляй, Варя… А то они, гады, еще правда что сделают с девочкой…
- Оня!
- Я здесь, Варя…
- Оня! Да что же это такое?..
- Не плачь, Варюшка… Прощай… У нас столько было хорошего…
- Прощай, Оня… Что бы ни случилось, знай, я всегда любила тебя и люблю…
- Ну ладно, - в трубке опять зазвучал голос Полушефа. - Довольно пессимизма. Все будет хорошо. Итак, «на том же месте в тот же час». Ждем ребеночка. Только давайте на этот раз по-честному. Я вам даю гарантию, что, как только я возьму в руки пацаненка, так сразу же машина с пленными направится к вашему дому. Ну так, значит, до шести! Тот же парк, та же лавочка. Вы меня поняли?
- Поняла! - машинально прошептала Варвара Игнатьевна, кладя трубку.
До вечера еще был целый день. Длинный жаркий день, да и что даст вечер? Ничего… Варвара Игнатьевна по привычке убрала в квартире, сходила в магазин за молоком и хлебом, приготовила сыну завтрак.
Геннадий Онуфриевич вышел к столу веселый, оживленный. Как видно, дела у него шли хорошо.
- Ну что, мать, нос повесила? - хлопнул он Варвару Игнатьевну по плечу. - Все идет о'кэй! Еще одно последнее усилие, и летопись закончена моя. Поняла? Ага, яичница! Да здравствует яичница и кофе - наши верные утренние помощники. А где батя? Дрыхнет или все гнет свои дуги?
- Нету бати… - Варвара Игнатьевна изо всех сил сдерживалась, но все-таки не выдержала и всхлипнула.
- А где же он? Нахрюкался? Ох, батя, батя… Не на пользу ему городская жизнь.
Давно не видела мать сына таким оживленным.
- Ушел батя…
- Куда ушел? Постой, постой… - Геннадий Онуфриевич нахмурился. - Уж не проделки ли опять этого клинописца? Не скрывай, говори правду, мать.
У Варвары Игнатьевны задрожало лицо. Бедная женщина судорожно проглотила слюну, но нашла в себе силы улыбнуться.
- Нет… поехал в лес… заготовок нарезать…
- Вот дает старик… Скоро весь мир дугами завалит. Ты ему посоветуй на бочки перейти, бочки пользу людям приносят, а дуги - так, блажь..
- Хобби, - сказала сквозь слезы Варвара Игнатьевна.
- Это уж точно. Хобби пуще неволи. Катя пишет из Артека?
- Пишет… Ты, сынок, не волнуйся… Ты занимайся своим делом… У нас все хорошо… Все хорошо…
Старая женщина быстро встала, подошла к раковине и стала мыть посуду, чтобы шумом заглушить рыдания.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
в которой идет речь о последнем жестоком испытании, посланном Красиным судьбой. «Happy end», - произносит Геннадий Онуфриевич
Телефон зазвонил в четверть восьмого. Очевидно, все это время шантажисты надеялись, что Варвара Игнатьевна решится на черное дело.
Старая женщина плотно закрыла дверь, чтобы сын ничего не услышал, и взяла трубку.
- Это ты? - спросил хриплый наглый голос.
- Я! Я, бандюга проклятая! - закричала Варвара Игнатьевна. - Чтоб тебе кишки поскрючивало, чтоб ты, подонок, дизентерией заболел!
- Тихо, бабка! Сбесилась, что ли! - шипел сиплый голос, но Варвара Игнатьевна продолжала кричать:
- Чего ж ты, скотина, сам не приходишь? Трусишь? Ты приди!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
«Откуда ему известно про ход?» - опять кольнула мысль.
Как бы читая его мысли, Крепыш пояснил:
- Я тут кирпич несколько раз разгружал, приметил.
И это объяснение не удовлетворило Онуфрия Степановича. Разве может знать человек, несколько раз разгрузивший кирпич, что из подвала на кухню идет ход? Но размышлять над этими двумя странными обстоятельствами было некогда: они подошли уже к входу в подвал.
Дверца была полуоткрыта.
«Странно, - подумал Онуфрий Степанович. - Почему они ее не закрыли?»
- Лезь первым, - сказал Крепыш.
- Почему я? - спросил Онуфрий Степанович.
- Я побуду на шухере.
- Может быть, лучше…
- Лезь, лезь, - грабитель подтолкнул старика в спину. - Да не бойся, там ступеньки.
«Откуда он знает?» - опять удивился Онуфрий Степанович, нашаривая ногой ступеньку.
Вдруг сильный удар пониже спины кинул бедного старика в черную пропасть. Онуфрий Степанович пролетел метра два, цепляясь ногами за что-то острое, очевидно ступеньки, потом ударился головой о стенку и потерял сознание.
«Ловушка… Ах, старый дурак…» - еще успел подумать старик.
Всю ночь, до самого рассвета, не смыкала глаз Варвара Игнатьевна, ожидая возвращения мужа вместе с внучкой. Она нажарила котлет, сварила чудесный, на импортной индейке борщ. Старику из своих запасов выделила четвертинку и поставила ее в холодильник. Затем она перестирала все внучкино белье, убрала в квартире, но время шло ужасно медленно, и, хотя Онуфрий Степанович предупреждал, что раньше утра не вернется, все-таки она каждую минуту бегала в коридор и слушала - не раздадутся ли шаги.
К семи часам утра Варвара Игнатьевна забеспокоилась. Она не знала даже, где в случае чего искать старика. Отправляясь «на дело», Онуфрий Степанович еще был полусонный, полупьяный и на вопрос, куда он едет, лишь бормотал:
- Со щитом или на щите, старая… Военная тайна… И прочий бред.
Варвара Игнатьевна решила подождать до десяти часов, а потом обзванивать больницы и морги.
В девять пятнадцать раздался звонок телефона.
- Алле! - кинулась к аппарату бедная женщина. - Алле!
- Это я, старая карга, - прохрипел в трубке знакомый отвратительный голос. - Твой дурак у нас в лапах. Поняла? Тащи щенка на скамейку, тогда получишь назад сразу двоих. Да без глупостев. Обмозгуй покедова, а я через пять минут позвоню. Не вздумай к легавым обращаться, а то твоему старичку хиракири будет. Знаешь, что такое хиракири? Очень больно. Вот то-то! Покедова!
Пять минут прошли в полузабытьи. Перед глазами бедной женщины плавали черные и белые пятна. Но все же, когда телефон зазвонил снова, она нашла в себе силы взять трубку.
- Алле… - прошептала Варвара Игнатьевна. - Алле…
Теперь говорил другой голос, вкрадчивый, вежливый, - Полушеф.
- Извините, ради бога, это мой помощник… Такой невоспитанный… Слушайте меня. Вы, наверно, уже поняли, что мы не теряли времени даром. Пока ваш муж, возомнивший себя великим следопытом, мотался по пригородам, мы подготовили ему ловушку, и теперь он у нас в руках. Не верите? Вот, пожалуйста. Даю ему трубку. Только предупреждаю: не пытаться узнать местонахождение, иначе прерву связь.
Молчание. Потом тяжелое хриплое дыхание.
- Алле! - сказала Варвара Игнатьевна. - Оня, ты?
- Да… Варя…
- Тебе плохо?
- Нет… ничего…
- Они тебя били?
- Нет… я сам упал…
- Как же это ты, Оня?..
- Очень они уж хитрый ход придумали… Мне и в голову не пришло… Уголовника какого-то подсунули… А это не уголовник, а его сын Михаил… Мебельный грузчик…
- Отключу! - послышался рядом шипящий голос.
- Оня! Оня!
- Да… я здесь, Варя…
- Что же теперь будет, Оня?
- Не знаю, Варя… Но ты им Шурика все равно не отдавай. Поняла? Ни за что! Мы уж старые с тобой, прожили жизнь… Чего нам терять? И в милицию не заявляй, Варя… А то они, гады, еще правда что сделают с девочкой…
- Оня!
- Я здесь, Варя…
- Оня! Да что же это такое?..
- Не плачь, Варюшка… Прощай… У нас столько было хорошего…
- Прощай, Оня… Что бы ни случилось, знай, я всегда любила тебя и люблю…
- Ну ладно, - в трубке опять зазвучал голос Полушефа. - Довольно пессимизма. Все будет хорошо. Итак, «на том же месте в тот же час». Ждем ребеночка. Только давайте на этот раз по-честному. Я вам даю гарантию, что, как только я возьму в руки пацаненка, так сразу же машина с пленными направится к вашему дому. Ну так, значит, до шести! Тот же парк, та же лавочка. Вы меня поняли?
- Поняла! - машинально прошептала Варвара Игнатьевна, кладя трубку.
До вечера еще был целый день. Длинный жаркий день, да и что даст вечер? Ничего… Варвара Игнатьевна по привычке убрала в квартире, сходила в магазин за молоком и хлебом, приготовила сыну завтрак.
Геннадий Онуфриевич вышел к столу веселый, оживленный. Как видно, дела у него шли хорошо.
- Ну что, мать, нос повесила? - хлопнул он Варвару Игнатьевну по плечу. - Все идет о'кэй! Еще одно последнее усилие, и летопись закончена моя. Поняла? Ага, яичница! Да здравствует яичница и кофе - наши верные утренние помощники. А где батя? Дрыхнет или все гнет свои дуги?
- Нету бати… - Варвара Игнатьевна изо всех сил сдерживалась, но все-таки не выдержала и всхлипнула.
- А где же он? Нахрюкался? Ох, батя, батя… Не на пользу ему городская жизнь.
Давно не видела мать сына таким оживленным.
- Ушел батя…
- Куда ушел? Постой, постой… - Геннадий Онуфриевич нахмурился. - Уж не проделки ли опять этого клинописца? Не скрывай, говори правду, мать.
У Варвары Игнатьевны задрожало лицо. Бедная женщина судорожно проглотила слюну, но нашла в себе силы улыбнуться.
- Нет… поехал в лес… заготовок нарезать…
- Вот дает старик… Скоро весь мир дугами завалит. Ты ему посоветуй на бочки перейти, бочки пользу людям приносят, а дуги - так, блажь..
- Хобби, - сказала сквозь слезы Варвара Игнатьевна.
- Это уж точно. Хобби пуще неволи. Катя пишет из Артека?
- Пишет… Ты, сынок, не волнуйся… Ты занимайся своим делом… У нас все хорошо… Все хорошо…
Старая женщина быстро встала, подошла к раковине и стала мыть посуду, чтобы шумом заглушить рыдания.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
в которой идет речь о последнем жестоком испытании, посланном Красиным судьбой. «Happy end», - произносит Геннадий Онуфриевич
Телефон зазвонил в четверть восьмого. Очевидно, все это время шантажисты надеялись, что Варвара Игнатьевна решится на черное дело.
Старая женщина плотно закрыла дверь, чтобы сын ничего не услышал, и взяла трубку.
- Это ты? - спросил хриплый наглый голос.
- Я! Я, бандюга проклятая! - закричала Варвара Игнатьевна. - Чтоб тебе кишки поскрючивало, чтоб ты, подонок, дизентерией заболел!
- Тихо, бабка! Сбесилась, что ли! - шипел сиплый голос, но Варвара Игнатьевна продолжала кричать:
- Чего ж ты, скотина, сам не приходишь? Трусишь? Ты приди!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40