- Честное благородное… Я преданный до конца…
- Среди нас предатель, - сказал Геннадий Онуфриевич. - Он продался Курдюкову…
- Это не я, - опять повторил Сенечка.
Все смотрели на младшего лаборанта.
- Постойте, - воскликнула Вера. - Я видела, как Катька брала кинокамеру.
- Ну и что? - лениво спросила «баламутка».
- Ты снимала?
- Ну и что?
Все наперебой заговорили, столпились вокруг «баламутки».
- Признавайся!
- А мне до фени…
- Тебя подкупили?
- Ну и что? Какой-то дядечка дал коробку конфет и научил, где нажимать. А мне до фени! Мне надоел этот младенец! Вопли, слюни, в туалет и ванную никогда не попадешь.
- Выпороть! - сказал Онуфрий Степанович и стал вытаскивать из брюк ремень.
- А мне до фени! Пожалуйста! Только вы сами не лучше. Я видела, как ваш этот Сенечка двигал блюдце. Анна Керн… Топор… Наполеон… Умора одна! Господи, когда же я уйду от всего этого?
- Пори, дедушка, - воскликнула Вера. - Стать предателем! Иуда! Продаться за коробку конфет! Катька, снимай колготки!
- Оставьте ее, - устало сказал Геннадий Онуфриевич и ушел в спальню.
Щелкнул замок.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
в которой рассказывается, как Федор Иванович Курдюков везет яблоки в город Курск и что из этого получается
Позже из «баламутки» вытянули подробности ее предательства. Однажды на улице к девочке подошел увешанный фотоаппаратурой приятный старичок, представился сотрудником исторического музея и попросил ее помочь в секретном деле: дескать, они в музее хотят оборудовать стенд с фотографиями, посвященный выдающемуся эксперименту, но сделать это надо тайно, так как сотрудники музея хотят преподнести сюрприз для семьи Красиных.
- А мне до фени, зачем вам фотографии, - ответила на эти слова «баламутка». - Я этого младенца хоть на луну готова закинуть.
- Вот и прекрасно, - обрадовался старичок. - А я тебе коробку конфет дам.
- Конфеты - это вещь, - заметила Катька.
- Тогда так… - заспешил «сотрудник исторического музея». - Возьмешь незаметно у лаборанта Семена фото- и киноаппарат… Что и где нажимать, я тебя сейчас научу. И что снимать, расскажу… Потом, когда он проявит пленки, ты их возьмешь и передашь мне. Пойдем на лавочку…
- Я сразу поняла, что никакой он не сотрудник музея, а тот, которого вы все боитесь, - заявила Катька на допросе. - И продала я вас не за конфеты, а потому, что я принципиально против этого младенца… Носитесь тут с ним все… Тунеядец чертов! Бейте скорей, а то мне некогда. Скоро мультик начнется.
Катьку бить не стали, но лишили мультика, и обиженная «баламутка» закрылась в комнате, считая наказание несправедливо жестоким.
Семья вместе с Сенечкой (вышел из спальни даже Геннадий Онуфриевич) грустно обсудила происшедшее.
- Не понимаю, - пожимал плечами младший лаборант. - Зачем ему это понадобилось?
Геннадий Онуфриевич с удивлением посмотрел на него сквозь свои сжигающие очки:
- Как это зачем? Он хотел убедиться, что у нас получается… Что вакуумная ванна работает… Ему надо было знать, на чем мы остановились, нашу методику…
- Зачем?
- Затем, чтобы дальше продолжить уже самому.
- То есть ты считаешь…
- Да. Он хочет украсть Смита. Теперь это точно. На днях жди гостей…
- Слышь, старый, - сказала Варвара Игнатьевна. - Одну дугу не продавай - она мне пригодится.
- Тогда уж бери некрашеную, - заметил Онуфрий Степанович. - Тебе ведь все равно.
- Все равно, - согласилась старая женщина. - Уж я встречу голубчиков… Вовек не забудут!
Позже выяснилось, что «баламутка Катька» на семейном допросе рассказала не все. Боясь лишения других мультиков, она скрыла, что по просьбе «сотрудника музея» сделала слепки ключей с входной двери и с двери в спальню.
Таким образом, в то время, когда шел семейный совет, Полушеф уже имел готовые ключи от квартиры Красиных. Варвара Игнатьевна с дугой наготове ждала его днем опять в какой-нибудь личине, а Федор Иванович появился ночью в собственном облике.
Дождавшись, когда в доме Красиных погаснут огни (Федор Иванович не знал, что в спальне сидел Сенечка и вместе с Геннадием Онуфриевичем проектировал на стенку цветные диапозитивы), Полушеф с огромным чемоданом в руках бесшумно открыл ключом входную дверь, специальным крючком снял цепочку, разулся, на цыпочках прокрался к двери в спальню, вставил ключ и стал его поворачивать…
К тому времени Федор Иванович здорово потренировался открывать чужие двери. Ночью, когда институт пустел, ученый ходил по коридорам и открывал двери, звеня ключами, бородавками, отмычками. Через неделю он уже работал как заправский медвежатник.
Курдюков быстро справился с ключом от двери в спальню. Ключ, вставленный с той стороны, легко повернулся в гнезде и выпал.
Сенечка и Геннадий Онуфриевич разом вскочили. В замке слышалось осторожное царапанье.
- Он, - прошептал Красин. - Прячься в шкаф!
Сенечка метнулся к шкафу. Дрожащими руками младший лаборант открыл дверцу, нырнул головой в висевшую одежду. Снаружи повернулся ключ - это Геннадий Онуфриевич закрыл своего товарища.
Сенечка двинулся в глубь шкафа, чтобы устроиться поудобнее, и вдруг наткнулся на что-то живое, мягкое и теплое. Он собрался уже завизжать по-детски от неожиданности и страха, но тут кто-то зажал ему рот крепкой ладонью.
- Тихо! Молчать и не шевелиться! - прошептали ему в ухо.
В глазах у младшего лаборанта пошла голубая дымка, и он мягко осел на дно шкафа.
Между тем дверь спальни раскрылась, и в нее протиснулся Курдюков со своим огромным фанерным чемоданом. Федор Иванович так был увлечен протаскиванием чемодана в дверь и так был уверен в своей ловкости как медвежатника, что не сразу заметил стоявшего рядом Геннадия Онуфриевича.
- Здравствуйте, Федор Иванович, - негромко сказал Красин.
Шеф вздрогнул, и у него отвалилась челюсть. Огромный чемодан выпал из рук.
- Здрасьте, - пробормотал он машинально.
Наступило молчание.
- Как погода на улице? - спросил Красин.
- Теплый вечер.
- Ночь…
- Ах да, ночь…
- Садитесь, Федор Иванович. - Красин пододвинул кресло. - Вы на вокзал?
Шеф опустился в кресло. Он стал приходить в себя.
- На вокзал? Почему вы решили? Нет… Хотя да… Я ехал к своим родственникам в Курск…
- В Курск?
- Да. Там у меня тетя. Старенькая уже…
- Тетя?
- Ну да… А до самолета…
- До поезда.
- Ах да… до поезда еще два часа. Дай, думаю, заеду, проведаю вас… Тем более, я думал, сейчас вечер…
- Понятно.
Опять наступило молчание.
- Вы ей яблоки везете? - спросил Геннадий Онуфриевич спустя некоторое время.
- Яблоки? - удивился Федор Иванович. - Откуда вы взяли?
- Чемодан у вас в дырочках.
- Ах да… Вы очень наблюдательны… Я везу яблоки.
- Яблоки в Курск?
- Конечно… Но вообще-то вы правы. Яблоки в Курск - это смешно. Я хотел над вами пошутить. Я везу поросенка.
- Поросенка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
- Среди нас предатель, - сказал Геннадий Онуфриевич. - Он продался Курдюкову…
- Это не я, - опять повторил Сенечка.
Все смотрели на младшего лаборанта.
- Постойте, - воскликнула Вера. - Я видела, как Катька брала кинокамеру.
- Ну и что? - лениво спросила «баламутка».
- Ты снимала?
- Ну и что?
Все наперебой заговорили, столпились вокруг «баламутки».
- Признавайся!
- А мне до фени…
- Тебя подкупили?
- Ну и что? Какой-то дядечка дал коробку конфет и научил, где нажимать. А мне до фени! Мне надоел этот младенец! Вопли, слюни, в туалет и ванную никогда не попадешь.
- Выпороть! - сказал Онуфрий Степанович и стал вытаскивать из брюк ремень.
- А мне до фени! Пожалуйста! Только вы сами не лучше. Я видела, как ваш этот Сенечка двигал блюдце. Анна Керн… Топор… Наполеон… Умора одна! Господи, когда же я уйду от всего этого?
- Пори, дедушка, - воскликнула Вера. - Стать предателем! Иуда! Продаться за коробку конфет! Катька, снимай колготки!
- Оставьте ее, - устало сказал Геннадий Онуфриевич и ушел в спальню.
Щелкнул замок.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
в которой рассказывается, как Федор Иванович Курдюков везет яблоки в город Курск и что из этого получается
Позже из «баламутки» вытянули подробности ее предательства. Однажды на улице к девочке подошел увешанный фотоаппаратурой приятный старичок, представился сотрудником исторического музея и попросил ее помочь в секретном деле: дескать, они в музее хотят оборудовать стенд с фотографиями, посвященный выдающемуся эксперименту, но сделать это надо тайно, так как сотрудники музея хотят преподнести сюрприз для семьи Красиных.
- А мне до фени, зачем вам фотографии, - ответила на эти слова «баламутка». - Я этого младенца хоть на луну готова закинуть.
- Вот и прекрасно, - обрадовался старичок. - А я тебе коробку конфет дам.
- Конфеты - это вещь, - заметила Катька.
- Тогда так… - заспешил «сотрудник исторического музея». - Возьмешь незаметно у лаборанта Семена фото- и киноаппарат… Что и где нажимать, я тебя сейчас научу. И что снимать, расскажу… Потом, когда он проявит пленки, ты их возьмешь и передашь мне. Пойдем на лавочку…
- Я сразу поняла, что никакой он не сотрудник музея, а тот, которого вы все боитесь, - заявила Катька на допросе. - И продала я вас не за конфеты, а потому, что я принципиально против этого младенца… Носитесь тут с ним все… Тунеядец чертов! Бейте скорей, а то мне некогда. Скоро мультик начнется.
Катьку бить не стали, но лишили мультика, и обиженная «баламутка» закрылась в комнате, считая наказание несправедливо жестоким.
Семья вместе с Сенечкой (вышел из спальни даже Геннадий Онуфриевич) грустно обсудила происшедшее.
- Не понимаю, - пожимал плечами младший лаборант. - Зачем ему это понадобилось?
Геннадий Онуфриевич с удивлением посмотрел на него сквозь свои сжигающие очки:
- Как это зачем? Он хотел убедиться, что у нас получается… Что вакуумная ванна работает… Ему надо было знать, на чем мы остановились, нашу методику…
- Зачем?
- Затем, чтобы дальше продолжить уже самому.
- То есть ты считаешь…
- Да. Он хочет украсть Смита. Теперь это точно. На днях жди гостей…
- Слышь, старый, - сказала Варвара Игнатьевна. - Одну дугу не продавай - она мне пригодится.
- Тогда уж бери некрашеную, - заметил Онуфрий Степанович. - Тебе ведь все равно.
- Все равно, - согласилась старая женщина. - Уж я встречу голубчиков… Вовек не забудут!
Позже выяснилось, что «баламутка Катька» на семейном допросе рассказала не все. Боясь лишения других мультиков, она скрыла, что по просьбе «сотрудника музея» сделала слепки ключей с входной двери и с двери в спальню.
Таким образом, в то время, когда шел семейный совет, Полушеф уже имел готовые ключи от квартиры Красиных. Варвара Игнатьевна с дугой наготове ждала его днем опять в какой-нибудь личине, а Федор Иванович появился ночью в собственном облике.
Дождавшись, когда в доме Красиных погаснут огни (Федор Иванович не знал, что в спальне сидел Сенечка и вместе с Геннадием Онуфриевичем проектировал на стенку цветные диапозитивы), Полушеф с огромным чемоданом в руках бесшумно открыл ключом входную дверь, специальным крючком снял цепочку, разулся, на цыпочках прокрался к двери в спальню, вставил ключ и стал его поворачивать…
К тому времени Федор Иванович здорово потренировался открывать чужие двери. Ночью, когда институт пустел, ученый ходил по коридорам и открывал двери, звеня ключами, бородавками, отмычками. Через неделю он уже работал как заправский медвежатник.
Курдюков быстро справился с ключом от двери в спальню. Ключ, вставленный с той стороны, легко повернулся в гнезде и выпал.
Сенечка и Геннадий Онуфриевич разом вскочили. В замке слышалось осторожное царапанье.
- Он, - прошептал Красин. - Прячься в шкаф!
Сенечка метнулся к шкафу. Дрожащими руками младший лаборант открыл дверцу, нырнул головой в висевшую одежду. Снаружи повернулся ключ - это Геннадий Онуфриевич закрыл своего товарища.
Сенечка двинулся в глубь шкафа, чтобы устроиться поудобнее, и вдруг наткнулся на что-то живое, мягкое и теплое. Он собрался уже завизжать по-детски от неожиданности и страха, но тут кто-то зажал ему рот крепкой ладонью.
- Тихо! Молчать и не шевелиться! - прошептали ему в ухо.
В глазах у младшего лаборанта пошла голубая дымка, и он мягко осел на дно шкафа.
Между тем дверь спальни раскрылась, и в нее протиснулся Курдюков со своим огромным фанерным чемоданом. Федор Иванович так был увлечен протаскиванием чемодана в дверь и так был уверен в своей ловкости как медвежатника, что не сразу заметил стоявшего рядом Геннадия Онуфриевича.
- Здравствуйте, Федор Иванович, - негромко сказал Красин.
Шеф вздрогнул, и у него отвалилась челюсть. Огромный чемодан выпал из рук.
- Здрасьте, - пробормотал он машинально.
Наступило молчание.
- Как погода на улице? - спросил Красин.
- Теплый вечер.
- Ночь…
- Ах да, ночь…
- Садитесь, Федор Иванович. - Красин пододвинул кресло. - Вы на вокзал?
Шеф опустился в кресло. Он стал приходить в себя.
- На вокзал? Почему вы решили? Нет… Хотя да… Я ехал к своим родственникам в Курск…
- В Курск?
- Да. Там у меня тетя. Старенькая уже…
- Тетя?
- Ну да… А до самолета…
- До поезда.
- Ах да… до поезда еще два часа. Дай, думаю, заеду, проведаю вас… Тем более, я думал, сейчас вечер…
- Понятно.
Опять наступило молчание.
- Вы ей яблоки везете? - спросил Геннадий Онуфриевич спустя некоторое время.
- Яблоки? - удивился Федор Иванович. - Откуда вы взяли?
- Чемодан у вас в дырочках.
- Ах да… Вы очень наблюдательны… Я везу яблоки.
- Яблоки в Курск?
- Конечно… Но вообще-то вы правы. Яблоки в Курск - это смешно. Я хотел над вами пошутить. Я везу поросенка.
- Поросенка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40