- Что мы за друзья, если бросим тебя в беде?
- Но пасаран! - крикнул Сенечка и выбросил вверх сжатый кулак.
У Геннадия Онуфриевича показались на глазах слезы.
- Я никогда не забуду… Конечно, опыт остается по-прежнему коллективным…
- Тебе решать, - скромно потупился Нуклиев. - Мы теперь сбоку припека…
- Общий. Осталось не так уж много. Шесть лет и девять месяцев…
- Ерунда, - сказал Нуклиев.
- Я могу всю зарплату отдавать, - заявил Сенечка. - Я очень нетребовательный. Могу на пиве и тараньке хоть сколько существовать. А девицы… Они сейчас сами хорошо зарабатывают.
- Друзья! - воскликнул Геннадий Онуфриевич. - Я этого никогда не забуду! Я готов отдать пальму первенства… Я могу стать даже где-нибудь в сторонке…
- Ты что имеешь в виду? - спросил Нуклиев.
- Памятник.
- Ты верный, настоящий друг, - воскликнул Олег Борисович. - Когда все кончится, я напишу про тебя книгу. Воспоминания. Твой сын будет, конечно, идеальным человеком, но ты уже идеальный человек!
- Это уж слишком, - пробормотал растроганный Геннадий Онуфриевич.
- Да! Ты великий! Ты не Жан-Жак Руссо! Кто тебя прозвал Жан-Жаком Руссо? Ты Галилео Галилей! Вот ты кто!
- Друзья…
- Я по воскресеньям могу ходить разгружать вагоны, - сказал Сенечка. - А девицы… Бог с ними… Я могу некоторое время обойтись без девиц.
- Держись! Помни, что ты не один! - Нуклиев обнял друга. - Мы побежали, у нас актив… Да, вот еще что… Этот фанатик грозился, если ты не согласишься, пойти на крайние меры…
- Что он имеет в виду?
- Не знаю, но от него всего можно ожидать.
- Я никого не боюсь, - гордо сказал Геннадий Онуфриевич.
- Все это так… Но береженого бог бережет. Лучше не пускай его в квартиру. Наверняка он заявится к тебе. - Нуклиев повернулся к домашним, которые, раскрыв рты, со страхом и изумлением слушали непонятный разговор ученых. - Если придет небольшой такой дерганый человек… Курдюков Федор Иванович… гоните его в шею. Поняли?
- Это он сейчас звонил? - спросила Ирочка.
- Он.
- А что случилось?
Нуклиев махнул рукой.
- Все в порядке, не волнуйтесь. Помните, что мы всегда с вами. Ну, пока! Если потребуются деньги… Или просто физическая помощь…
Ирочка побледнела.
- Разве… разве… нам угрожает что-то серьезное? Прошу вас…
- Муж вам расскажет.
Красина вышла проводить гостей. На лестничной площадке она задержала Олега Борисовича.
- Нуклиев, - сказала она. - Вы единственный из всех, кто кажется мне благоразумным. Скажите честно, что случилось? Только честно…
- Ваш муж…
- Мой муж ничего толком не скажет. Вы же его знаете… Закроется в спальне и будет молчать… Я вас умоляю…
Олег Борисович посмотрел на Ирочку, колеблясь, потом сказал:
- Собственно говоря, здесь никакого секрета нет. Вы бы все равно узнали рано или поздно. Дело в том… дело в том, что вашего мужа… уволили…
- Уволили? - не поняла Ирочка. - Откуда?
- Из института, - пожал плечами Олег Борисович.
- За что? - изумилась Красина.
- Ну… строго говоря, не уволили, он сам уволился, но это одно и то же. Ему предложили переменить тему, то есть прекратить эксперимент и взять что-либо другое. А пока ездить на работу, читать лекции.
- И кто это?
- Заместитель директора по научной части. Тот самый, с которым вы только что разговаривали. Ваш муж, естественно, отказался менять тему.
- Это так неожиданно, - сказала Ирочка.
- Для нас тоже. Коварный ход. Старикан дождался, когда мы все втянулись в эксперимент, и вдруг нанес удар из-за угла.
- Но зачем?
Олег Борисович пожал плечами:
- Ну это просто. Он хочет быть соавтором.
- Так возьмите его соавтором! - вырвалось у Ирочки.
Завкафедрой усмехнулся.
- Он требует пересмотра всей программы эксперимента. Добивается введения преподавания клинописи. Причем как ведущего предмета.
- Клинописи! О господи! - воскликнула Ирочка. - Еще этого только нам не хватало! Лучше уж английский! Это даже сейчас модно.
- Вот именно. Потом он хочет при изучении искусства нажимать на скифскую и древнеегипетскую культуру. В общем, все это сложно. Да вы не отчаивайтесь, - Нуклиев крепко пожал руку молодой матери. - Мы все равно вырастим идеального ребенка. Без клинописи! Уверяю вас - идеальным человеком можно быть и не зная клинописи.
Однажды поздно вечером в квартиру Красиных позвонили.
- Кто же это может быть? - удивилась Варвара Игнатьевна. - Неужто от кого телеграмма?
За дверью стоял человек-коротышка.
- Здрасьте, - сказал человек-коротышка, переступая порог и толкая впереди себя чемоданчик с чем-то позвякивающим. На коротышке было замызганное пальто с остатками каракулевого воротника и картуз с полуоторванным козырьком.
- Позвольте, молодой человек, вам кого?
- Из ЖКО, - сказал коротышка. - Насчет труб.
- Каких труб? - неприветливо спросила Варвара Игнатьевна.
- Вообще…
- Газовых, что ли? Так у нас недавно проверяли.
- В основном водопроводных. Бульканье слышится?
- Слышится, - буркнула Варвара Игнатьевна.
- Плохо, - сказал человек из ЖКО и нахмурился.
- Но не всегда, - поспешила поправить положение Варвара Игнатьевна. - Забулькает и перестанет.
- Совсем плохо, - сказал коротышка, снял свое пальтишко с остатками каракулевого воротника и повесил на крючок. Туда же он поместил драный картуз.
Человек из ЖКО сразу не понравился Варваре Игнатьевне. Во-первых, он был весь какой-то нервный, во-вторых, у него бегали глаза и, в-третьих, водопроводчик имел сугубо профессорскую бородку. Эта бородка зародила первое подозрение у Варвары Игнатьевны. Однако работник ЖКО так уверенно открыл чемоданчик, с таким знанием дела лязгнул выуженным изнутри разводным ключом, что пожилая женщина устыдилась своего подозрения и повела мастера-коротышку на кухню. На кухне водопроводчик зачем-то положил разводной ключ назад в чемоданчик, затем с деловым видом прошел в ванную, тщательно вымыл руки с мылом, нахально вытер их новым махровым полотенцем и направился к спальне.
- Эй! - застучал он в дверь. - Геннадий Онуфриевич, открой. Это я, Федор Иванович.
- Какой Федор Иванович? - грубо спросил изнутри молодой ученый.
- Я! Какой еще?
В комнате послышалась торопливая возня, упал стул. И тут Варвару Игнатьевну словно осенило. Это же тот, о котором предупреждал Нуклиев. Негодяй пробрался в личине водопроводчика!
У старой женщины оборвалось сердце. У Геннадия Онуфриевича находился как раз Олег Борисович.
- Сейчас открою.
По спальне снова кто-то торопливо пробежал, опять упал стул.
- Послушайте, - сказала Варвара Игнатьевна. - У нас трубы все в порядке. Так и передайте в свое ЖКО.
Мнимый водопроводчик не обратил на ее слова никакого внимания. Он нетерпеливо крутил ручку двери.
- Я же сказала, - Варвара Игнатьевна потянула наглеца за рукав. - У нас все в порядке. До свиданья!
- Отстань, старуха! - нагло ответил «водопроводчик» и нетерпеливо застучал кулаком в дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
- Но пасаран! - крикнул Сенечка и выбросил вверх сжатый кулак.
У Геннадия Онуфриевича показались на глазах слезы.
- Я никогда не забуду… Конечно, опыт остается по-прежнему коллективным…
- Тебе решать, - скромно потупился Нуклиев. - Мы теперь сбоку припека…
- Общий. Осталось не так уж много. Шесть лет и девять месяцев…
- Ерунда, - сказал Нуклиев.
- Я могу всю зарплату отдавать, - заявил Сенечка. - Я очень нетребовательный. Могу на пиве и тараньке хоть сколько существовать. А девицы… Они сейчас сами хорошо зарабатывают.
- Друзья! - воскликнул Геннадий Онуфриевич. - Я этого никогда не забуду! Я готов отдать пальму первенства… Я могу стать даже где-нибудь в сторонке…
- Ты что имеешь в виду? - спросил Нуклиев.
- Памятник.
- Ты верный, настоящий друг, - воскликнул Олег Борисович. - Когда все кончится, я напишу про тебя книгу. Воспоминания. Твой сын будет, конечно, идеальным человеком, но ты уже идеальный человек!
- Это уж слишком, - пробормотал растроганный Геннадий Онуфриевич.
- Да! Ты великий! Ты не Жан-Жак Руссо! Кто тебя прозвал Жан-Жаком Руссо? Ты Галилео Галилей! Вот ты кто!
- Друзья…
- Я по воскресеньям могу ходить разгружать вагоны, - сказал Сенечка. - А девицы… Бог с ними… Я могу некоторое время обойтись без девиц.
- Держись! Помни, что ты не один! - Нуклиев обнял друга. - Мы побежали, у нас актив… Да, вот еще что… Этот фанатик грозился, если ты не согласишься, пойти на крайние меры…
- Что он имеет в виду?
- Не знаю, но от него всего можно ожидать.
- Я никого не боюсь, - гордо сказал Геннадий Онуфриевич.
- Все это так… Но береженого бог бережет. Лучше не пускай его в квартиру. Наверняка он заявится к тебе. - Нуклиев повернулся к домашним, которые, раскрыв рты, со страхом и изумлением слушали непонятный разговор ученых. - Если придет небольшой такой дерганый человек… Курдюков Федор Иванович… гоните его в шею. Поняли?
- Это он сейчас звонил? - спросила Ирочка.
- Он.
- А что случилось?
Нуклиев махнул рукой.
- Все в порядке, не волнуйтесь. Помните, что мы всегда с вами. Ну, пока! Если потребуются деньги… Или просто физическая помощь…
Ирочка побледнела.
- Разве… разве… нам угрожает что-то серьезное? Прошу вас…
- Муж вам расскажет.
Красина вышла проводить гостей. На лестничной площадке она задержала Олега Борисовича.
- Нуклиев, - сказала она. - Вы единственный из всех, кто кажется мне благоразумным. Скажите честно, что случилось? Только честно…
- Ваш муж…
- Мой муж ничего толком не скажет. Вы же его знаете… Закроется в спальне и будет молчать… Я вас умоляю…
Олег Борисович посмотрел на Ирочку, колеблясь, потом сказал:
- Собственно говоря, здесь никакого секрета нет. Вы бы все равно узнали рано или поздно. Дело в том… дело в том, что вашего мужа… уволили…
- Уволили? - не поняла Ирочка. - Откуда?
- Из института, - пожал плечами Олег Борисович.
- За что? - изумилась Красина.
- Ну… строго говоря, не уволили, он сам уволился, но это одно и то же. Ему предложили переменить тему, то есть прекратить эксперимент и взять что-либо другое. А пока ездить на работу, читать лекции.
- И кто это?
- Заместитель директора по научной части. Тот самый, с которым вы только что разговаривали. Ваш муж, естественно, отказался менять тему.
- Это так неожиданно, - сказала Ирочка.
- Для нас тоже. Коварный ход. Старикан дождался, когда мы все втянулись в эксперимент, и вдруг нанес удар из-за угла.
- Но зачем?
Олег Борисович пожал плечами:
- Ну это просто. Он хочет быть соавтором.
- Так возьмите его соавтором! - вырвалось у Ирочки.
Завкафедрой усмехнулся.
- Он требует пересмотра всей программы эксперимента. Добивается введения преподавания клинописи. Причем как ведущего предмета.
- Клинописи! О господи! - воскликнула Ирочка. - Еще этого только нам не хватало! Лучше уж английский! Это даже сейчас модно.
- Вот именно. Потом он хочет при изучении искусства нажимать на скифскую и древнеегипетскую культуру. В общем, все это сложно. Да вы не отчаивайтесь, - Нуклиев крепко пожал руку молодой матери. - Мы все равно вырастим идеального ребенка. Без клинописи! Уверяю вас - идеальным человеком можно быть и не зная клинописи.
Однажды поздно вечером в квартиру Красиных позвонили.
- Кто же это может быть? - удивилась Варвара Игнатьевна. - Неужто от кого телеграмма?
За дверью стоял человек-коротышка.
- Здрасьте, - сказал человек-коротышка, переступая порог и толкая впереди себя чемоданчик с чем-то позвякивающим. На коротышке было замызганное пальто с остатками каракулевого воротника и картуз с полуоторванным козырьком.
- Позвольте, молодой человек, вам кого?
- Из ЖКО, - сказал коротышка. - Насчет труб.
- Каких труб? - неприветливо спросила Варвара Игнатьевна.
- Вообще…
- Газовых, что ли? Так у нас недавно проверяли.
- В основном водопроводных. Бульканье слышится?
- Слышится, - буркнула Варвара Игнатьевна.
- Плохо, - сказал человек из ЖКО и нахмурился.
- Но не всегда, - поспешила поправить положение Варвара Игнатьевна. - Забулькает и перестанет.
- Совсем плохо, - сказал коротышка, снял свое пальтишко с остатками каракулевого воротника и повесил на крючок. Туда же он поместил драный картуз.
Человек из ЖКО сразу не понравился Варваре Игнатьевне. Во-первых, он был весь какой-то нервный, во-вторых, у него бегали глаза и, в-третьих, водопроводчик имел сугубо профессорскую бородку. Эта бородка зародила первое подозрение у Варвары Игнатьевны. Однако работник ЖКО так уверенно открыл чемоданчик, с таким знанием дела лязгнул выуженным изнутри разводным ключом, что пожилая женщина устыдилась своего подозрения и повела мастера-коротышку на кухню. На кухне водопроводчик зачем-то положил разводной ключ назад в чемоданчик, затем с деловым видом прошел в ванную, тщательно вымыл руки с мылом, нахально вытер их новым махровым полотенцем и направился к спальне.
- Эй! - застучал он в дверь. - Геннадий Онуфриевич, открой. Это я, Федор Иванович.
- Какой Федор Иванович? - грубо спросил изнутри молодой ученый.
- Я! Какой еще?
В комнате послышалась торопливая возня, упал стул. И тут Варвару Игнатьевну словно осенило. Это же тот, о котором предупреждал Нуклиев. Негодяй пробрался в личине водопроводчика!
У старой женщины оборвалось сердце. У Геннадия Онуфриевича находился как раз Олег Борисович.
- Сейчас открою.
По спальне снова кто-то торопливо пробежал, опять упал стул.
- Послушайте, - сказала Варвара Игнатьевна. - У нас трубы все в порядке. Так и передайте в свое ЖКО.
Мнимый водопроводчик не обратил на ее слова никакого внимания. Он нетерпеливо крутил ручку двери.
- Я же сказала, - Варвара Игнатьевна потянула наглеца за рукав. - У нас все в порядке. До свиданья!
- Отстань, старуха! - нагло ответил «водопроводчик» и нетерпеливо застучал кулаком в дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40