Наконец-то удача ему улыбнулась. Подходящий случай подвернулся сразу же – не успел Сид подумать, что ему придется дожидаться целую вечность. Рыжеволосая стояла чуть в сторонке, слушая, но явно не принимая участия в разговоре.
Двигаясь как можно проворнее, но в то же время стараясь не привлекать к себе ненужного внимания, Сид Баркер описал круг и приблизился к ней сбоку. Когда он был от нее на расстоянии двух шагов, она наконец его заметила, взглянув на него сначала с испугом, потом с любопытством. Может, она его и не узнала.
Приблизившись к ней вплотную, он осторожно вынул из кармана клочок бумаги.
Ее гладкий лоб прорезала морщинка, когда зеленые глаза скользнули по записке. Он тут же растворился в многолюдной нарядно одетой толпе.
«Образумьтесь, пока не поздно, и держитесь от него подальше. Иначе пожалеете».
Ошеломленная этой угрозой, Флейм посмотрела ему вслед. Фраза «держитесь от него подальше» стучала у нее в голове. Те же слова были нацарапаны на клочке бумаги на приеме у Деборгов неделю назад. Прежде чем хаотично движущаяся толпа сомкнулась за незнакомцем и скрыла его из виду, она успела разглядеть его коричневые ботинки.
Это был официант с ястребиными чертами лица, тот самый, что так нагло на нее пялился.
Однако в нынешней записке смысла было не больше, чем в предыдущей. Держаться подальше от кого? От Малькома? От Ченса? И кто мог это написать? Если это «от него» относилось к Малькому, значит – Дьедр. А если к Ченсу? Лючанна Колтон? Неужели она считала Ченса своей личной собственностью?
А вдруг это… Мальком?
Он не терпел соперничества. Чем больше она об этом думала и вспоминала его угрозы во вторник, тем более вероятным ей это представлялось. Он не брезговал прибегать к запугиванию, чтобы добиться, чего хотел. Очевидно, все то, что она сказала ему во вторник, не возымело на него никакого действия. Он хотел ее. А чувства Флейм, так же как и ее будущее, были ему безразличны. Хотя, безусловно, он вынашивал некую туманную идею о том, что он о ней как следует позаботится.
– Наверное, пора занимать места. – Ченс легонько положил руку ей на талию – и голос, и прикосновение заставили ее вздрогнуть. Она быстро повернула голову и встретила горячий взгляд, который мгновенно стал острым.
– Что-нибудь случилось?
– Нет. – Она поспешила улыбнуться, и, возможно, слишком поспешила. – Просто я подумала, что вам, наверно, захочется пройти за кулисы, чтобы пожелать мисс Колтон успеха.
Ченс улыбнулся и отрицательно покачал головой.
– Лючанна запирается от всех как минимум за три часа до спектакля. Единственные люди, кого она впускает к себе в гримерную, это парикмахерша и костюмерша.
– Вы давно знакомы, да? – На эту мысль ее натолкнула та легкость, с какой он ответил.
– Дольше, чем нам обоим хотелось бы. – Рука, лежавшая у нее на талии, чуть потяжелела, и это было приятно Флейм. – Пойдем?
Улыбнувшись, она слегка вскинула голову, твердо решив не обращать внимания на всякую ерунду и не портить себе вечер.
– По-моему, это отличная идея, мистер Стюарт.
Вскоре после того, как они сели на свои места, свет в зале медленно погас и из оркестровой ямы раздались первые звуки увертюры «Трубадура». Смолкли последний шумок и шепотки задержавшихся зрителей. Взвился занавес, открыв декорацию окутанного тайной ночи замка пятнадцатого века в арагонских садах.
Начальник стражи глубоким басом повествует собравшимся вокруг него воинам мрачную историю о старой цыганке, сожженной на костре за то, что навела порчу на одного из двух маленьких сыновей графа. Дочь цыганки отомстила за смерть матери, украв второго мальчика и бросив его в огонь на том же месте, где сгорела ее мать; так у Верди завязывается романтический сюжет цыганского отмщения.
Когда Феррандо заканчивал рассказ, раздался зловещий звон колокола, бьющего полночь. Тут на сцене в роли Леоноры, благородной придворной дамы, появилась Лючанна Колтон.
Ее выход был встречен аплодисментами, и Флейм украдкой взглянула на сидевшего рядом Ченса. В темном зале свет со сцены словно заточил его черты, высветив выдающиеся скулы и подбородок и образовав тени на худых щеках. В его правильном профиле чувствовалась сила.
Флейм отметила, что он почти не отреагировал на появление Лючанны. Может быть, между ним и сопрано вышла размолвка, и он пригласил Флейм сегодня вечером, только чтобы досадить Лючанне? Однако в его поведении не было ничего, что могло бы укрепить ее в этом подозрении. Казалось, он был рад сорванным Лючанной аплодисментам, но не больше, чем любой добрый знакомый примадонны.
С легкой досадой Флейм подумала, что не так-то просто отделаться от этих таинственных предостережений и наслаждаться вечером. Словно почувствовав на себе ее взгляд, Ченс слегка повернул голову.
В этот момент Флейм осознала, что их разделяют какие-то дюймы – они почти соприкасались плечами. Ей вдруг захотелось, чтобы опера уже заканчивалась, а не начиналась, и она с трудом заставила себя вновь сконцентрировать внимание на сцене, где Лючанна Колтон, не выходя из образа, дождалась, когда стихнут аплодисменты, и запела свою вступительную арию, исполненную любовной страсти.
Второй акт – цыганский табор в горах – начался со знаменитого цыганского хора. Когда хор умолк, зазвучала печальная песнь уже состарившейся дочери старой цыганки.
Ченс слушал этот проникнутый ненавистью и ожесточением скорбный рассказ Азучены «Страшное пламя к небу несется», однако не мог заставить себя сосредоточиться на меццо-сопрановой арии. Слишком многое в характере Азучены напоминало ему Хэтти – она вся была словно соткана из ненависти, поедавшей самое себя.
Это было бы еще полбеды, но он никак не мог смириться с тем, что недельное расследование не дало никаких результатов – он по-прежнему не знал имени нового наследника Хэтти, способного увести Морганс-Уок у него из-под носа.
Мэтт Сойер установил личность генеалога из Солт-Лейк-Сити, некоего Бартоломью Т. Уиттьера. Но, к сожалению, он уехал в Англию на поиски предков одного из своих клиентов. В конце концов Мэтт разыскал его в какой-то глуши на севере Англии, но от Уиттьера было мало толку.
Да, помнится, он составлял информацию о западной ветви семьи Морганов, но адвокат из Талсы, с которым он имел дело, потребовал передачи всех бумаг и черновиков. Так что у него не осталось никаких материалов. Хотя он вполне уверен, что единственный живой представитель этой ветви – женщина, правда, после замужества сменившая фамилию. Нет, он не помнит фамилии, для этого ему нужно посмотреть в записи. Но он мог бы заново собрать всю информацию. И на этот раз гораздо быстрее, так как источники в основном были бы те же самые. Вчера генеалог вылетел в Солт-Лейк-Сити за счет Ченса, чтобы заново начать поиски потомка Морганов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117