Она получила ценный урок, который впоследствии частенько выручал ее в затруднительных ситуациях. В течение всех этих лет она то и дело убеждалась, что мало кто ищет ее общества бескорыстно.
Некоторые, вроде Рика, хотели бы использовать ее как средство достижения власти и престижа. Иные – откровенные светские честолюбцы. Третьих привлекает ее красота, и им льстит иметь Флейм рядом с собой как символ их возможностей. А для таких, как Мальком Пауэлл, она – вечно вожделенная цель, постоянно осаждаемая крепость, которая никак не хочет сдаваться. Она быстро вычеркивала из своей жизни всех этих людей – как только разгадывала их мотивы, что было гораздо проще, чем большинство из них думало.
В результате круг ее друзей был чрезвычайно узок. А истинным другом она считала одного только Эллери. Ему ничего от нее не было нужно, и он ни разу не воспользовался их дружбой к своей выгоде. Напротив, Эллери постоянно отдавал – знания, ум, время, свое общество.
Флейм медленно закрыла альбом и крепко прижала его к себе. Извечная потребность любить и быть любимой по-прежнему оставалась неудовлетворенной, но надо было глубоко ее прятать.
Друзья, прелестный дом, потрясающий гардероб и, безусловно, удавшаяся карьера не могли заполнить пустоту. Они мало значили, если рядом не было человека, с которым их можно было бы разделить. Но с кем?
Внезапно в голове мелькнул образ Ченса Стюарта. Она вновь увидала перед собой плутоватый блеск синих глаз, чуть порочное очарование кривой улыбки и ощутила исходившую от него силу, казавшуюся столь естественной. Она улыбнулась, признавшись себе в том, что он произвел на нее вполне определенное впечатление, и задалась вопросом: увидит ли она его когда-нибудь еще или он забыл о своих словах уже через несколько минут. Скорее всего.
Флейм со вздохом убрала альбом обратно в шкаф, проведя пальцами по его потертому кожаному переплету, когда она повернулась, ее взгляд упал на стул. Этот поток воспоминаний был вызван странным визитом Хэтти Морган и ее разговорами о семейных корнях. Странно, сколь о многом напомнила ей незнакомая женщина.
5
Гордый небоскреб «Стюарт-Тауэр» – из стекла и черного мрамора – высился на небосклоне многонациональной Талсы, являясь важным штрихом в колорите городской панорамы. На нем, как и на любой вещи, принадлежащей Ченсу Стюарту, красовалась его золотая монограмма. Многие не раз предлагали, причем отнюдь не в шутку, перечеркнуть завиток буквы двумя вертикальными полосками, обратив его в обозначение доллара, так как, по всеобщему убеждению, фамилия Стюарт и слово «деньги» были синонимами.
Когда серебристый «ягуар» въехал в ворота подземного гаража, молодцеватый парень, дежуривший в будке, подтянулся, козырнул водителю и проводил автомобиль взглядом, полным вожделения и зависти. «Ягуар» мягко затормозил под табличкой с надписью «Забронировано. Ч. Стюарт».
Выйдя из машины, Ченс направился к частному лифту. Лифт останавливался только на двадцатом этаже, где работали служащие «Стюарт корпорейшн».
Двери лифта, бесшумно вознесшегося на последний этаж, открылись в кабинете Молли. Таким образом Ченс мог миновать приемную и множество кабинетов различных отделов компании. Молли, как всегда, уже сидела за столом, охраняя вход в его кабинет, ее полные щеки округлились в приветственной улыбке.
– Доброе утро, Молли. Мэтт Сойер еще не появился? – спросил он, сразу направляясь к себе.
– Пока нет.
– Сразу же проводите его ко мне. – Ченс открыл дверь и остановился. – И сообщите Сэму, что я здесь.
– Сообщу немедленно. – Она потянулась к селектору.
Ченс, не дожидаясь, шагнул к себе в кабинет, механически закрыл за собой дверь и по светлому паркетному полу прошел к стоявшему в углу столу. Он быстро взглянул на большую стопку писем и записей с телефонными сообщениями на гранитной столешнице.
Отвернувшись, он подошел к стене из дымчатого стекла – противоположная стена в этой огромной комнате была сделана из того же материала.
Из его углового кабинета открывался вид на здания в стиле «арт-деко», чрезвычайно популярном в тридцатые годы. Когда-то здесь размещались конторы таких нефтяных магнатов, как Уэйт Филипс, Билл Синклер и Дж. Поль Гетти. Затем его взгляд скользнул вдаль, на округлые холмы зеленых просторов Оклахомы.
У многих вызвало недоумение его решение разместить свою штаб-квартиру в Талсе, ведь он мог легко обосноваться в Далласе или Денвере – если уж выбирать крупный город. Мало кто знал о той слабости, которую он питал к Талсе.
Она прошла долгий путь – от скромного поселения животноводов, пятном расползшегося вдоль пыльной дороги, до бурных безумных дней нефтяного бума. Сейчас все грубые углы сгладились. Талса стояла, изысканная и элегантная, с алебастровыми контурами небоскребов – технократический город в технократическом мире. У них с Талсой было много общего. Не то, чтобы юноша вернулся в родной городишко после того, как преуспел – нет, здесь присутствовало гораздо большее.
Раздался короткий стук в дверь и щелчок замка. Ченс обернулся, ожидая увидеть Сэма. Но это была Молли с чашкой дымящегося кофе.
– Этого-то мне и не хватало. Никто не умеет варить такой вкусный кофе, как вы, Молли.
– Вы говорите это только затем, чтобы я не забастовала и не отказалась впредь готовить вам кофе.
Молли пересекла комнату и поставила чашку на стол, просияв от похвалы, – щеки округлились еще больше, и он припомнил то время, когда в шутку называл ее своей кругляшкой – круглые щеки, круглые глаза, круглое лицо и круглая фигура. Но тут ее взгляд потускнел, в нем мелькнуло неодобрение, и Ченс понял, что сейчас ему прочтут нотацию.
– Одно я знаю наверняка. Эта Люси…
– Лючанна, – поправил он, переключившись на записи телефонограмм, которые теперь держал в руке.
– Как бы там она себя ни называла, не приносила вам кофе по утрам.
– Нет. Это делала горничная.
Молли пропустила это замечание мимо ушей.
– Вы уже давно знакомы с этой Лючанной, знаю, но она не будет вам хорошей женой. А между тем вам пора жениться.
– Что же мне делать? Я постоянно делаю вам предложение, а вы все отказываете.
– Гадкий. – Она притворилась, будто сердится. – Когда же наконец вы откроете глаза и поймете, что вам уже тридцать восемь лет? А у вас нет ни жены, ни детей.
В кабинет вошел Сэм, худой и подтянутый, с копной непослушных светло-каштановых волос.
– По крайней мере таких, о которых знала бы Молли.
Она обернулась.
– Да уж знала бы. Как и все остальные, потому что мамаша подала бы в суд на алименты.
– Если тебе невтерпеж обзавестись ребенком, Ченс, мы с Пэтти дадим тебе взаймы одного из наших. Выбрать можешь сам. Думаю, сейчас Пэтти с удовольствием отдала бы всех четверых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Некоторые, вроде Рика, хотели бы использовать ее как средство достижения власти и престижа. Иные – откровенные светские честолюбцы. Третьих привлекает ее красота, и им льстит иметь Флейм рядом с собой как символ их возможностей. А для таких, как Мальком Пауэлл, она – вечно вожделенная цель, постоянно осаждаемая крепость, которая никак не хочет сдаваться. Она быстро вычеркивала из своей жизни всех этих людей – как только разгадывала их мотивы, что было гораздо проще, чем большинство из них думало.
В результате круг ее друзей был чрезвычайно узок. А истинным другом она считала одного только Эллери. Ему ничего от нее не было нужно, и он ни разу не воспользовался их дружбой к своей выгоде. Напротив, Эллери постоянно отдавал – знания, ум, время, свое общество.
Флейм медленно закрыла альбом и крепко прижала его к себе. Извечная потребность любить и быть любимой по-прежнему оставалась неудовлетворенной, но надо было глубоко ее прятать.
Друзья, прелестный дом, потрясающий гардероб и, безусловно, удавшаяся карьера не могли заполнить пустоту. Они мало значили, если рядом не было человека, с которым их можно было бы разделить. Но с кем?
Внезапно в голове мелькнул образ Ченса Стюарта. Она вновь увидала перед собой плутоватый блеск синих глаз, чуть порочное очарование кривой улыбки и ощутила исходившую от него силу, казавшуюся столь естественной. Она улыбнулась, признавшись себе в том, что он произвел на нее вполне определенное впечатление, и задалась вопросом: увидит ли она его когда-нибудь еще или он забыл о своих словах уже через несколько минут. Скорее всего.
Флейм со вздохом убрала альбом обратно в шкаф, проведя пальцами по его потертому кожаному переплету, когда она повернулась, ее взгляд упал на стул. Этот поток воспоминаний был вызван странным визитом Хэтти Морган и ее разговорами о семейных корнях. Странно, сколь о многом напомнила ей незнакомая женщина.
5
Гордый небоскреб «Стюарт-Тауэр» – из стекла и черного мрамора – высился на небосклоне многонациональной Талсы, являясь важным штрихом в колорите городской панорамы. На нем, как и на любой вещи, принадлежащей Ченсу Стюарту, красовалась его золотая монограмма. Многие не раз предлагали, причем отнюдь не в шутку, перечеркнуть завиток буквы двумя вертикальными полосками, обратив его в обозначение доллара, так как, по всеобщему убеждению, фамилия Стюарт и слово «деньги» были синонимами.
Когда серебристый «ягуар» въехал в ворота подземного гаража, молодцеватый парень, дежуривший в будке, подтянулся, козырнул водителю и проводил автомобиль взглядом, полным вожделения и зависти. «Ягуар» мягко затормозил под табличкой с надписью «Забронировано. Ч. Стюарт».
Выйдя из машины, Ченс направился к частному лифту. Лифт останавливался только на двадцатом этаже, где работали служащие «Стюарт корпорейшн».
Двери лифта, бесшумно вознесшегося на последний этаж, открылись в кабинете Молли. Таким образом Ченс мог миновать приемную и множество кабинетов различных отделов компании. Молли, как всегда, уже сидела за столом, охраняя вход в его кабинет, ее полные щеки округлились в приветственной улыбке.
– Доброе утро, Молли. Мэтт Сойер еще не появился? – спросил он, сразу направляясь к себе.
– Пока нет.
– Сразу же проводите его ко мне. – Ченс открыл дверь и остановился. – И сообщите Сэму, что я здесь.
– Сообщу немедленно. – Она потянулась к селектору.
Ченс, не дожидаясь, шагнул к себе в кабинет, механически закрыл за собой дверь и по светлому паркетному полу прошел к стоявшему в углу столу. Он быстро взглянул на большую стопку писем и записей с телефонными сообщениями на гранитной столешнице.
Отвернувшись, он подошел к стене из дымчатого стекла – противоположная стена в этой огромной комнате была сделана из того же материала.
Из его углового кабинета открывался вид на здания в стиле «арт-деко», чрезвычайно популярном в тридцатые годы. Когда-то здесь размещались конторы таких нефтяных магнатов, как Уэйт Филипс, Билл Синклер и Дж. Поль Гетти. Затем его взгляд скользнул вдаль, на округлые холмы зеленых просторов Оклахомы.
У многих вызвало недоумение его решение разместить свою штаб-квартиру в Талсе, ведь он мог легко обосноваться в Далласе или Денвере – если уж выбирать крупный город. Мало кто знал о той слабости, которую он питал к Талсе.
Она прошла долгий путь – от скромного поселения животноводов, пятном расползшегося вдоль пыльной дороги, до бурных безумных дней нефтяного бума. Сейчас все грубые углы сгладились. Талса стояла, изысканная и элегантная, с алебастровыми контурами небоскребов – технократический город в технократическом мире. У них с Талсой было много общего. Не то, чтобы юноша вернулся в родной городишко после того, как преуспел – нет, здесь присутствовало гораздо большее.
Раздался короткий стук в дверь и щелчок замка. Ченс обернулся, ожидая увидеть Сэма. Но это была Молли с чашкой дымящегося кофе.
– Этого-то мне и не хватало. Никто не умеет варить такой вкусный кофе, как вы, Молли.
– Вы говорите это только затем, чтобы я не забастовала и не отказалась впредь готовить вам кофе.
Молли пересекла комнату и поставила чашку на стол, просияв от похвалы, – щеки округлились еще больше, и он припомнил то время, когда в шутку называл ее своей кругляшкой – круглые щеки, круглые глаза, круглое лицо и круглая фигура. Но тут ее взгляд потускнел, в нем мелькнуло неодобрение, и Ченс понял, что сейчас ему прочтут нотацию.
– Одно я знаю наверняка. Эта Люси…
– Лючанна, – поправил он, переключившись на записи телефонограмм, которые теперь держал в руке.
– Как бы там она себя ни называла, не приносила вам кофе по утрам.
– Нет. Это делала горничная.
Молли пропустила это замечание мимо ушей.
– Вы уже давно знакомы с этой Лючанной, знаю, но она не будет вам хорошей женой. А между тем вам пора жениться.
– Что же мне делать? Я постоянно делаю вам предложение, а вы все отказываете.
– Гадкий. – Она притворилась, будто сердится. – Когда же наконец вы откроете глаза и поймете, что вам уже тридцать восемь лет? А у вас нет ни жены, ни детей.
В кабинет вошел Сэм, худой и подтянутый, с копной непослушных светло-каштановых волос.
– По крайней мере таких, о которых знала бы Молли.
Она обернулась.
– Да уж знала бы. Как и все остальные, потому что мамаша подала бы в суд на алименты.
– Если тебе невтерпеж обзавестись ребенком, Ченс, мы с Пэтти дадим тебе взаймы одного из наших. Выбрать можешь сам. Думаю, сейчас Пэтти с удовольствием отдала бы всех четверых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117