Я принялся размышлять о том, что узнал от Дживса. Да, этой ночью в Глостершире не одно сердце истекает кровью. Меня кольнула жалость. Хоть я и вляпался в эту абракадабру по вине Стиффи, я не желал вздорной девице зла и сочувствовал ей в этот горестный час. - Итак, он разбил жизнь не только Гасси и Мадлен, но также Стиффи и Пинкеру. Старый хрен уж очень разошелся нынче, вы согласны, Дживс? - Как не согласиться, сэр. - И, как я понимаю, ничем беде помочь нельзя. Вы не можете что-нибудь сочинить? - Нет, сэр. - А если вспомнить о беде, в которую попал я, вам пока не пришло в голову, как меня вызволить? - Пока ясного плана нет, сэр. Но я обдумываю одну идею. - Думайте, Дживс, хорошенько думайте. Не жалейте мозгов. - Сейчас пока все очень туманно. - Наверно, в вашем плане нужна большая тонкость? - Именно, сэр. Я покачал головой. Конечно, зря старался, не видел он меня через стенку. Однако ж все равно покачал. - Дживс, у нас нет времени плести хитроумные интриги и проявлять змеиное коварство. Нужно действовать быстро. И вот о чем я подумал. Мы с вами давеча вспоминали, как сэра Родерика Глоссопа заточили в теплицу, а полицейский Добсон охранял все выходы. Не забыли, какую спасательную операцию придумал папаша Стокер? - Если я не ошибаюсь, сэр, мистер Стокер выдвинул идею о физическом нападении на полицейского. "Огреть его по башке лопатой!" - кажется, так он это сформулировал. - Совершенно верно, Дживс, именно эти слова он и произнес. И хотя мы отвергли его идею, сейчас мне кажется, что он проявил немного грубоватый, но крепкий и надежный здравый смысл. Эти простые, выбившиеся из низов люди идут прямо к цели, не отвлекаясь ни на что второстепенное. Полицейский Оутс сторожит меня под окном. Связанные простыни по-прежнему у меня. Я легко могу привязать их к ножке кровати или еще к чему-нибудь. Если вы найдете лопату и... - Боюсь, сэр... - Ну же, Дживс. Сейчас не время для nolle prosequis. Знаю, вы любите действовать тонко, но поймите, сейчас это не даст толку. Сейчас только лопата и поможет. Можете подойти к нему, затейте разговор, держа лопату за спиной, чтоб он не видел, и, дождавшись психологически удобного... - Прошу прощения, сэр. По-моему, сюда идут. - Так поразмыслите над тем, что я сказал. Кто идет сюда? - Сэр Уоткин и миссис Траверс, сэр. По-моему, они хотят нанести вам визит. - А я-то мечтал, что меня долго не будут тревожить. Но все равно, пусть войдут. У нас, Вустеров, для всех открыта дверь. Но когда дверь отперли, вошла только моя тетушка. Она направилась к своему любимому креслу и всей тяжестью плюхнулась в него. Вид у нее был мрачный, ничто не пробуждало надежды, что она принесла благую весть, что-де папаша Бассет, вняв доводам разума, решил отпустить меня на волю. Но, черт меня подери, именно эту благую весть она и принесла. - Ну что же, Берти, - сказала она, немного погрустив в молчании, - можешь складывать свой чемодан. - Что? - Он дал задний ход. - Как, задний ход? - Да. Снимает обвинение. - Вы хотите сказать, меня не упекут в кутузку? - Не упекут. - И я, как принято говорить, свободен как ветер? - Свободен. Возликовав в сердце своем, я так увлекся отбиванием чечетки, что прошло немало времени, пока я наконец заметил: а ведь кровная родственница не рукоплещет моему искусству. Сидит все такая же мрачная. Я не без укора посмотрел на нее. - Вид у вас не слишком довольный. - Ах, я просто счастлива. - Не обнаруживаю симптомов означенного состояния, - сказал я обиженно. Племяннику даровали помилование у самого подножья эшафота, можно было бы попрыгать и поплясать с ним. Тяжелый вздох вырвался из самых глубин ее существа. - Все не так просто. Берти, тут есть закавыка. Старый хрен выставил условие. - Какое же? - Я должна уступить ему Анатоля. На меня напал столбняк. - То есть как - уступить Анатоля? - Да, милый племянник, такова цена твоей свободы. Негодяй обещает не выдвигать против тебя обвинение, если я соглашусь уступить Анатоля. Старый шантажист, гореть ему синим пламенем прямо здесь, на земле! Какое страдание было в ее лице! А ведь совсем недавно я слышал от нее похвальное слово шантажу, просто дифирамбы, хотя истинное удовольствие от шантажа получает лишь тот, кто правильно выбрал роль. Оказавшись в роли жертвы, эта женщина страдала. Мне и самому было тошно. Рассказывая эту историю, я не упускал случая выразить свое восхищение всякий раз, как речь заходила об Анатоле, этом несравненном кудеснике, и вы, несомненно, помните, что, узнав от тетки о подлой попытке сэра Уоткина Бассета переманить его к себе во время визита в "Бринкли-Корт", я был потрясен до глубины души. Конечно, тем, кто не едал вдохновенных творений этого великого маэстро, трудно вообразить, какую огромную роль в общем ходе событий играют его жаркие и супы. Могу сказать только одно: если вы хоть раз вкусили одно из его блюд, вам открывается истина: жизнь лишится смысла и поэзии, если у вас отнимут надежду вкушать его изыски и дальше. Мысль, что тетя Далия готова пожертвовать этим восьмым чудом света всего лишь ради того, чтобы спасти племянника от кутузки, поразила меня в самое сердце. Не помню, чтобы я когда-то в своей жизни был так глубоко растроган. На глаза навернулись слезы. Она напомнила мне Сидни Картона. - И вы всерьез решили отказаться от Анатоля ради моего спасения? прошептал я. - Конечно. - Никогда! Я и слышать об этом не хочу. - Но ты не можешь сесть в тюрьму. - С удовольствием сяду, если этот виртуоз, этот волшебник останется по-прежнему у вас. Не вздумайте согласиться на наглые посягательства хрыча Бассета. - Берти! Ты это серьезно? - Более чем серьезно. Что такое тридцать дней усиленного тюремного режима? Сущий пустяк. Они пролетят как одна минута. Пусть Бассет лопнет от злости. А когда я отсижу свой срок, - продолжал я мечтательно, - и снова окажусь на свободе, пусть Анатоль покажет, на что он способен. За месяц на хлебе и воде или на баланде - чем там кормят в этих заведениях - я нагуляю зверский аппетит. В тот день, когда меня выпустят, я хочу, чтоб меня ожидал обед, о котором будут слагать песни и легенды. - Он будет тебя ждать, клянусь. - Можем прямо сейчас составить предварительное меню. - Конечно, зачем терять время. Начнем с черной икры? Или с дыни канталупы? - Не "или", а "и". Потом суп. - Суп или бульон? - Бульон, прозрачный крепкий бульон. - Ты не забыл суп-пюре из крошечных кабачков? - Ни на миг. А что вы скажете относительно консоме из помидоров? - Может быть, ты прав. - Думаю, что прав. Просто уверен. - Пожалуй, стоит предоставить составление меню тебе. - Это самое мудрое. Я взял карандаш и лист бумаги и через каких-нибудь десять минут был готов огласить результаты. - Вот меню обеда, как я его себе представляю, не считая дополнений, которые мне придут в голову во время пребывания в камере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61